Были силы неравными
Об этой истории в Одинцове судачат не первый год.– Негодяи, – говорят одни. – Нашли, кого обижать.
Им возражают:
– А что? Другие на их месте знаете, что сделали бы? Делов-то всех – толкнуть на улице… А там пусть разбираются, отчего умерла женщина. Много ей надо, божьему одуванчику? А они только по закону действуют. Нормальные люди. Даже порядочные.
Такое время: оставили бы в живых, и на том спасибо.
Проникнуться бы такими настроениями бабушке Зинаиде Петровне Залиловой (фамилия изменена), которая разменяла девятый десяток. Поверить бы ей в порядочность людей, с которыми судится. Но вот – не верит. Боится. А потому и не живет дома, скитается по добрым людям, которые и ночлег дадут, и покормят.
Началась эта история года четыре назад. Тогда к одинокой старушке была приставлена инспектор местного отдела социальной защиты Елена Бородина. Не могла нарадоваться Зинаида Петровна на помощницу: и в комнате уберет, и в магазин сходит, и кашу сварит. «Бог послал тебя ко мне, Лена», – умильно говорила она. А та только отмахивалась: «Да не я это, государство о вас заботится!».
А однажды пришла с радостной вестью. «Пенсию вам снова увеличили. А еще от платы за квартиру освободили. Теперь совсем будет жить хорошо».
И стоило это бабушке всех-то хлопот! – подписать пару бумаг у нотариуса.
А потом вдруг что-то случилось. Разговаривать Елена стала суше и резче. Все реже приходила. А когда однажды бабушке все-таки пришел очередной счет за квартиру, она и вовсе отказалась что-либо понимать. Решила позвонить в свой родной собес, нет ли ошибки. А заодно справиться о Елене, неделю ее уже не было.
А та часа через два нагрянула сама. Ее лицо было перекошено злобой.
– Жаловаться на меня решила? Не советую. Я тебя ведь из милости держу. Разозлюсь – выброшу на улицу.
Поначалу бабушка даже не поняла, о чем речь. Но тут уж Елена старательно ей все подробно объяснила. Оказалось, что Зинаида Петровна подписала дарственную на квартиру, которая отныне перешла к Бородиной. И потому теперь нет у нее своего жилья. Гостья она в своей же квартире. А хозяйка – Елена. Захочет – и в самом деле выкинет.
Странно все это было слышать старой женщине. «Нешто это кофточка или игрушка? – растерянно бормотала она. – Как можно подарить квартиру? Да и не дарила я ее никому. В голове такого не было».
Но Бородина не спешила. По-прежнему принося продукты на деньги самой же Зинаиды Петровны, она каждый раз убеждала старую женщину:
– Не твоя это квартира, не твоя. Ты у чужих людей живешь. Так что уж терпиѕ пока жива.
И притворно вздохнув, добавляла:
– Ладно уж, и мы потерпим.
Но окончательно страшный смысл всего случившегося до Зинаиды Петровны дошел тогда, когда к ней на квартиру явились сразу трое – сама Елена, ее муж Николай и дочка – студентка.
– Разжилась что-то старая. Чужой век заедаешь, – строго сказал Николай, работавший шофером в одном из местных магазинов. – Пора бы и честь знать. Видишь – дочке негде жить.
– Куда же мне теперь? – растерянно спросила она.
– Как куда? – Бородин говорил громко, так, чтобы Зинаида Петровна слышала каждое слово. – Или под поезд, или в прорубь.
И громко рассмеялся своей шутке. Беспомощная старуха, могла ли она сопротивляться трем здоровым и крепким людям? Силы явно неравны. Бабушке давно бы надо было это понять. Но вот никак не доходило до нее: обманули, ограбили среди бела дня, и все точно, все по закону.
После этой встречи Зинаида Петровна по совету соседей подала иск в суд. Но жить ей с тех пор стало страшно.
В этой истории все темно и запутано для правоохранительных органов, и ясно как день для местных жителей, которым была ведома семейка Бородиных, знали, чего от нее можно ждать. Что против Зинаиды Петровны? А то, что дарственная действительно существует. Тот факт, что о дарении с ней никогда не говорили (несмотря на возраст и болезни, память она сохранила ясную и светлую), что подписывала она совсем не те документы, которые ей сейчас предъявляют (видит Зинаида Петровна очень плохо: катаракта на оба глаза) – все это, конечно, в счет не идет. Вызванный в суд местный нотариус объяснил: «Да, эту сделку удостоверял я. Конкретных деталей не помню. Но старым людям мы обычно очень тщательно объясняем все условия. Так, по-видимому, было и с Залиловой».
Других свидетелей этого разговора не было. Нужное законодательство подоспело лишь год спустя: социально незащищенные люди, не говоря уже о таких беспомощных, как Зинаида Петровна, любые операции с недвижимостью могут производить только с разрешения и под надзором специальной комиссии при органах социальной защиты. Дабы никто не воспользовался их беспомощностью. Но тогда таких законов еще не было. Так что документ вполне имел правовую силу. Можно, конечно, еще было зацепиться за подозрительное заявление на приватизацию квартиры, также существовавшее, но писала его не Залилова, а та же Бородина, явственно видна ее рука. Но, чтобы получить необходимое заключение специалистов, надо было заплатить шесть тысяч рублей. Откуда они у бедной женщины? Потому эта бумага доказательством не стала.
А что говорит в пользу Зинаиды Петровны? По сути, вся ее жизнь. Она долгие годы работала на местном железобетонном заводе, участок достался ей тяжелый, так что приходила домой, едва не падая от усталости. Но с работы не уходила, потому что обещали квартиру. Жила она в бараке, своего угла (так уж сложилась судьба) не было с молодых лет. Квартира казалась ей недосягаемой мечтой. Получила она ее лишь к шестидесяти годам и большей радости не знала за всю жизнь. В родных стенах ей и болезни казались не так страшны. А уж в том, что именно они, эти стены, продлили ей жизнь, она ничуть не сомневалась.
Могла ли она так просто подарить ее?
Но, конечно, сомнение остается: а может, могла? Может, все-таки была дарственная, а потом Зинаида Петровна от нее отказалась? Минутная слабость, вызванная чрезмерной благодарностью, и вот уже сделан неосторожный шаг, о котором она горько жалеет? Вряд ли. Да если бы и появилась такая слабость, то, по крайней мере, только в отношении Елены Бородиной. Но при чем здесь ее муж? А ведь в дарственной стоит именно его имя.
Дело пролежало в суде два года. И только потом иск был рассмотрен. На заседании суда Николай Бородин так объяснил тот факт, что квартира подарена именно ему:
– Зинаида Петровна полюбила всю нашу семью. Я один раз вставил ей стекло, в другой раз – починил кран. И тогда она сказала: квартиру – хоть тебе, хоть твоей жене. И оформила на меня.
А между тем записаны были слова соседей Залиловой: Николая Бородина никто и никогда в доме не видел. Какой кран? Какое стекло? Он и Зинаиду Петровну до того как заявился к ней с женой, не знал.
Тем не менее суд выносит решение: «Считать дарственную действительной. Квартиру передать семье Бородиных». Между прочим, к уже имеющейся у семьи двухкомнатной. Документы явно говорили в их пользу.
Странное появление в дарственной имени Николая Бородина бурно и заинтересованно обсуждалось в местном отделе социальной защиты. И там тоже понимали, что дело нечисто. Суть в том, что в новом Гражданском кодексе есть статья в отношении дарения недвижимости. И в ней сказано, что определенным людям – среди них и работники социальной защиты – такое дарение запрещено законом. Ко времени, когда Елена Бородина ухаживала за Зинаидой Петровной, кодекс еще не действовал, но проект его был широко известен. Понятно, что не могла Елена Бородина идти на такой риск – оформить дарственную на себя. Так на сцене и появился ее муж. А она осталась как бы ни при чем.
Отдел социальной защиты города однозначно выразил свое отношение к поведению Елены Бородиной, посчитав его позорным пятном на репутации коллектива, и потребовал, чтобы она ушла из организации. И она уволилась. Какая беда? Главную-то битву – за чужую квартиру – она выиграла.
И тут на защиту Зинаиды Петровны поднялись соседи. Те самые, которые когда-то работали вместе с ней, дали ей приют и которые живут с ней в одном доме уже много лет. Жалость к старой женщине объединила их всех. Сложились люди, кто сколько смог, обратились в Московскую юридическую консультацию. Новый адвокат – Юрий Громов – добился первого успеха: кассационная инстанция отменила решение Одинцовского суда и направила дело на доследование. Только когда оно состоится?
Тогда Залилова обратилась в Верховный суд РФ: «Я могу не дожить до восстановления своих прав на квартиру. В последнее время я чувствую себя особенно плохо». Закрадывается странная мысль: не точно ли об этом, а именно – о бренности всего земного, думал и судья, который вел дело? Ведь как неожиданно просто может решиться дело: нет истца – нет проблемы. Не потому ли столько времени оно и тянется?
Вот что говорит адвокат Залиловой Юрий Громов:
– Знаете, ведь мне даже и неважно, что решит суд. Будет он в пользу Залиловой – хорошо.Ну а если против – тогда появится возможность обратиться в следующую инстанцию. Я не сомневаюсь, что рано или поздно, но правды мы добьемся. Ведь все настолько очевидно, что другого решения быть не может.
Неисправимый романтик, он уверен, что нравственные критерии могут оказаться сильнее всяких документов. Доказательная база против истицы. Но ведь есть же здравый смысл! Окажется ли он убедительным для суда?
Когда статья уже была написана, мы узнали, что суд все-таки состоялся, но уже в новом составе. Согласно ему дарственная была признана недействительной. Итак, правда восторжествовала. Но Зинаида Петровна, к сожалению, об этом уже не узнала. Она скончалась на руках у соседей. Квартира не досталась аферистам, она перешла в пользу государства. И получается, что страдания обманутой женщины, муки, которые она претерпела в последние дни своей жизни, ушли с ней в могилу. Так велика ли польза от судебного решения?