Михаил Москвин-Тарханов: «Не всякая развалюха – памятник архитектуры»
Период реконструкции нынче переживают не только «спальные» районы столицы, но и ее центр. Речь идет, прежде всего, о преобразованиях на Пушкинской и Триумфальной площадях, в окрестностях Павелецкого и Белорусского вокзалов. В частности, предполагается построить под землей торговый центр, многоярусную стоянку для машин и многое другое.Нет ли при этом риска нарушить историко-архитектурный облик центра города и исказить отдельные его черты, милые сердцу москвичей? С этим вопросом мы обратились к депутату Мосгордумы, председателю комиссии по перспективному развитию и градостроительству Михаилу Москвину-Тарханову.
– Реконструировать это место в центре столицы надо было уже давно. Посмотрите, что происходит на Пушкинской и Триумфальной площадях – настоящая душегубка! Машины стоят в гигантских пробках. Я обеими руками за реконструкцию! Тем более что мы давно к этому подбирались, еще с начала 90-х. Но только сейчас, надеемся, удастся осуществить спрямление «луча», чтобы активизировать движение машин из Центра. Появятся дороги-дублеры. Самое опасное сейчас, когда число машин в городе растет, ничего не делать.
При всем том подходить к реконструкции Центра надо крайне осторожно. К примеру, в районе площади Белорусского вокзала есть несколько достопримечательностей: действующая церковь, два больших угловых дома, которые нужно уберечь от сдвигов и повреждений. Но там расположена и малоценная застройка, которую можно убрать. Надо учитывать и то, что в том месте проходит сложный узел метрополитена, а значит, работать потребуется с ювелирной точностью.
– Каким, по вашему мнению, станет в будущем центр столицы – административным, офисным, жилым?
– Зона, о которой идет речь, должна остаться жилой. Она и планируется как жилая. Мы строим новый деловой, административный центр – Москва-Сити, куда переедут Государственная и Московская городская Думы, правительство столицы. Там сосредоточится вся деловая и торговая активность нашего мегаполиса, разместятся офисы крупнейших компаний. Будет что-то вроде лондонского Докланда (района старых доков), который за два десятилетия был преобразован в современный деловой район. Или вспомним другие аналогии: Новый центр в Лос-Анджелесе, район Де Фанс в Париже. А исторический центр столицы непременно должен быть сохранен. Но это не значит, что нужно оставить его как исторические задворки со всеми, хотя и старыми, но не представляющими историко-архитектурной ценности постройками. При этом непременно нужно сберечь узнаваемый облик Центра, его пространственную ритмику.
– О соблюдении каких градостроительных принципов идет, прежде всего, речь?
– Центр города в известном смысле нечто антикварное. Но антикварный магазин сильно отличается от лавки старьевщика. И уж в любом случае Центр не должен напоминать такую лавку. Главное – уметь отличать просто старый дом от памятника культуры. Нельзя все валить в одну кучу. Иногда мы боремся за сохранность какого-нибудь дома конца 19 века, построенного по типовому проекту, без фундамента, в котором самая ценная деталь – кусок старого паркета. А на шедевры архитектуры начала 20 века, эпохи модерна, на многие старинные церкви, усадьбы, которые действительно являются национальным достоянием, почти не обращаем внимания.
У нас три тысячи памятников истории и культуры, половина из которых – в центре Москвы. Вокруг них должны быть охранные зоны, регулированная застройка. Где-то такие зоны будут сливаться и образовывать довольно внушительные исторические территории. Вот это и надо оберегать, а все остальное должно быть реконструировано. При этом, разумеется, нужно сохранять общий облик улиц и панорам города, их узнаваемость. Новые дома должны иметь те же фасадные линии. Иногда стоит оставлять ценные элементы отдельных зданий, которые не являются памятниками. Можно ставить их не на федеральный, а на городской уровень охраны. Это мы и собираемся делать.
– Михаил Иванович, планируя строительство зданий, которые глубоко, на несколько уровней, уходят в землю, не создают ли авторы проектов каких-то рисков?
– Наша столица находится в той части Европы, которая именуется Среднерусской равниной. Место просто замечательное для строительства – ни вулканов, ни землетрясений. Это один из крупнейших на планете устойчивых участков земной коры. Представьте гигантскую, на тысячи километров каменную плиту, укрытую мощными пластами известняков, глины, иногда песка. Проблемы, если и возникают, то только на самом верхнем – водяном – горизонте (это метров 30 под землей). Был, помнится, такой случай: стали сооружать коллектор на Большой Дмитровке, и при бурении строители пропустили место, где ручеек пересекал улицу в районе Столешникова переулка. А там, как выяснилось, имелась большая линза воды. Вода затопила коллектор, лишились опоры фундаменты, и дома осели…
Но подобные исключения лишь подтверждают общее правило. Сравните Москву с другими городами: Лос-Анджелес находится в зоне землетрясений, Чикаго – на болоте, Венеция мокнет в море, в Лондоне почва тоже хуже, чем в Москве. Единственный мегаполис, где земля лучше, – Нью-Йорк. Точнее, его центральная часть – Манхеттен. Он стоит на скале, и конечно, скала более мощная опора, чем глина и известняки.
– Когда намечается приступить к реконструкции центра столицы?
– Сначала должны быть завершены серьезные проектные разработки, определены инвесторы. Строители любят жаловаться, что им приходится «добывать» много согласований. При этом забывается очевидная вещь: у нас период согласований в два – три раза короче, чем в Европе. Там само строительство занимает 20 – 30 процентов времени, а «бумажный» период – 70 – 80.
Затевая строительство, надо учесть все – и наличие подземных вод, и расположение линий метро, которые проходят в этом районе, и розу ветров. А еще нужно принять во внимание имущественные отношения всех собственников, вопросы энергопотребления… Законопослушные европейские строители все это беспрекословно выполняют. Наши же считают, что надо идти через заднюю дверь: «Начнем строить, а разрешение добудем и оформим задним числом».
При реконструкции Пушкинской площади нужен особо жесткий контроль за соблюдением законов и правил. Есть акт разрешенного использования, и разрешение на строительство – строй. Нет этого документа – ни на день раньше не смей начинать работу.
Каждое новое строительство должно быть согласовано с энергетиками. Мосгордума приняла в первом чтении закон «Об энергосбережении в городе Москве». Столица растет, за год потребление электроэнергии в Первопрестольной увеличивается на пять процентов. Нынешнюю зиму она пережила на пределе, можно сказать, прошла по ниточке. А все проекты, о которых мы с вами говорим, все новые здания и сооружения – серьезные энергопотребители.
– Кажется, мы подошли еще к одной важной и злободневной проблеме…
– Есть несколько путей ее решения. Первый – энергосбережение. Второй – создание новых генерирующих мощностей. Третий – строительство передающих мощностей, чтобы можно было забирать из единой энергосистемы дополнительные мегаватты для столицы. Но регионы тоже развиваются, и скоро электроэнергии будет не хватать всем. Поэтому надо строить новые электростанции, в том числе работающие на газе.
Первая такая станция появится в новом центре Москва-Сити. Мы с депутатом Мосгордумы Александром Николаевичем Крутовым приложили немало сил, чтобы убедить власти в необходимости такого шага, когда дефицита электроэнергии еще не было. Возможно, крупные офисы, торговые центры будут обслуживать малые электростанции. Хотя это удовольствие дорогое и весьма непростое.
– Очевидно, потребуется и строительство атомных электростанций новых серий.
– Уверен, вопрос об этом возникнет на повестке дня довольно скоро. Что ни говори, а в плане экологии и объемов вырабатываемой энергии они вне конкуренции.
Ну, а на текущий момент наш важнейший ресурс – энергосбережение. Московская программа, посвященная решению этой проблемы, рассматривается как часть федеральной и основана на применении не только административных, но и экономических механизмов. Она касается в основном крупных энергопотребителей, промышленных предприятий. Для них будет установлен льготный тариф в выходные дни, когда потребление электричества резко падает.
– Планируется ли нечто подобное для жилищного сектора?
– Только тогда, когда граждане будут в состоянии полностью платить за все по рыночным ценам, можно будет заинтересовать их экономией электроэнергии. А пока город исправно выделяет дотации. И часто, к сожалению, бывает так: поленившись утеплить зимой окна, москвичи не ленятся включать электрообогреватели…
– В последнее время приходится слышать о том, будто небольшие котельные (всего на несколько домов) самые экономичные и перспективные. Это так?
– Мода идет к нам с Запада. К примеру, в Америке небольшие города действительно отапливают котельными, о которых вы спросили и которые работают на мазуте. Но мы это уже проходили (вспомните дымящие трубы котельных во дворах). Потом отказались от этого, а теперь вот снова вспомнили… Возможно, в каких-то случаях они и придутся к месту. Не нужно только рассматривать их в качестве панацеи от всех энергетических бед. Давайте смотреть, что выгоднее, что лучше и удобнее.
Михаил Иванович Москвин-Тарханов родился в семье актеров МХАТа. Окончил Московский государственный университет им. М. В. Ломоносова. Работал в Институте молекулярной биологии АН СССР и Институте развития Москвы.
В 1990-м был избран депутатом Фрунзенского райсовета столицы. С 1993-го москвичи постоянно избирают его депутатом МГД. Получил второе высшее образование юриста.
Женат, имеет троих детей.