Юрий Лоза: «Легко могу выбрать место для дома»
«Но мой плот, сбитый из песен и слов, всем моим бедам назло, в общем, не так уж плох». Эти слова поэта и музыканта Юрия Лозы давно стали классикой жанра. Юрия Лозу отличает, прежде всего, удивительная работоспособность и обаяние, а песни его исполнены душевности и человечности.Лоза, как и большинство артистов, редко бывает дома, кочуя по стране. Полжизни – в воздухе и на колесах. «Я прилечу часов на сто», – поет он своей жене. А дальше снова – самолет, поезд, машина…
Родившийся под знаком Водолея Юрий любит глубоко вникать во все. В музыку, политику, экономику (получил второе высшее экономическое образование), строительное дело, футбол, дизайн… Скромен, даже несколько замкнут, о себе рассказывать не любит. Но за него говорят его песни.
Хорошо там, где есть диван
– Что для вас по большому счету означает понятие ДОМ?
– Непростой вопрос. Дом – это там, где мне хорошо. И если мне хорошо в каком-то месте, то там – мой дом. Я настолько привык к гастролям, поездкам, что легко приспосабливаюсь к любой обстановке.
Есть несколько мест, в которых я «обитаю». Первое из них – это городская квартира. Второе – гостиница, в которой все время нахожусь, будучи на гастролях. Третье – загородный дом, который мы построили своими руками. В этих местах постоянно пытаюсь устроить себе комфортное проживание. У меня к этой проблеме сложилось вполне утилитарное отношение.
– Где ваша «малая родина»?
– Затрудняюсь указать ее точные координаты, потому что родился в Свердловске, жил в Алма-Ате, потом в Москве, много ездил по стране.
В Алма-Ате прошла юность, там я окончил школу, поступил в университет, оттуда уходил в армию и туда же вернулся. Но я там очень давно уже не живу.
Родители похоронены в Крыму, там они «окопались» в свое время и там же окончили свой земной путь. В Крыму живет родной брат. А я Крым не очень люблю. Меня туда не тянет. Море люблю, но не настолько, чтобы бросить все и поехать к нему жить. Горы нравятся, потому что я в Алма-Ате вырос. Сейчас живу в России, но лес меня тоже не тянет. Я не охотник, не рыболов. Мне хорошо там, где есть диван, который проминается подо мной и может принять форму моего тела (смеется).
Жизнь в раю
– Каким вспоминаете дом родителей?
– Мы жили очень бедно. Папа и мама переехали в Алма-Ату с Урала. Это случилось после того, как отец вернулся из очередной командировки, и сказал: «А что мы тут на Урале делаем? Там (в Алма-Ате) такой рай!».
Дело в том, что его угораздило попасть в Казахстан осенью, а в это время года там действительно рай, «базары стонут от яблок и роз». Фрукты валяются под ногами и висят на деревьях: ешь – не хочу! Сливы, груши, персики… Родители бросили квартиру, работу и поехали жить в Алма-Ату.
Отец по молодости не понимал, что рай бывает только на небесах, а не на земле. Что Алма-Ата летом и зимой – это ужас. Летом там безумно жарко, зимой – противно и слякотно. На Урале, напротив, замечательная зима и лето, зато осенью и весной – не очень хорошо. То есть, в природе все скомпенсировано.
Я всегда жил в городских квартирах. В Алма-Ате это был двухэтажный дом. Сначала в коммуналке, помню, как нас расселяли. Школа была самая обычная. Но, несмотря на мое достаточно типичное пионерское детство, это был период, когда вообще все воспринимается легко. Во дворе играли в футбол, шахматы, ручной мяч. С удовольствием выпускали стенгазету. Были, разумеется, и драки, ходили двор на двор. Мне доводилось принимать участие в этих «разборках», однажды даже хорошо получил кастетом.
Первую сигарету попробовал лет в двенадцать. Помню, как меня потом под мостом рвало. Но закурил по-настоящему в семнадцать лет, когда поступил в университет: все выходили на перекур, мне хотелось поддерживать компанию и казаться взрослее. Двадцать пять лет курил, потом бросил.
Помню первый стакан браги. Дался мне этот стакан ох как тяжело!
– Сейчас что предпочитаете из спиртных напитков?
– Сейчас мой выбор уже определяет здоровье. Доктор сказал, что о коньяках надо забыть, пиво – не мое, как и ликеры. Осталось – немножко виски. Пожалуй, все.
– Какие праздники отмечались в семье? Что ставилось на стол?
– Мама делала большой слоеный пирог и обмазывала его каким-то таинственным составом с корицей. Никто потом не мог воспроизвести такой пирог.
Я готовить совершенно не умею, и жена старается меня на кухню не допускать. Вершина моего кулинарного искусства – это яйцо под майонезом, которое можно посолить и съесть. Но во времена моего детства всегда готовили из того, что подешевле, особенно не шиковали, потому что лишних денег не было никогда. Тем более что отец попал в страшную аварию, остался без ноги, почти два года лежал в госпиталях. Запомнилась вечная нужда, штаны переходили от меня – к брату, который был на пять лет младше…
Геодезист без музыкального образования
– Как вспоминается первая любовь?
– Если говорить честно, я не влюблялся. Это прошло как-то мимо. Были девчонки, которых я отмечал, но не более того. Влюбленности не было. У меня были другие заботы – много спорта, а когда появились первые гитары – стало и вовсе не до влюбленности. Моей первой любовью стала Музыка. В тринадцать – четырнадцать лет, когда я понял, что род человеческий делится на две половины, и одна из них категорически отличается от другой, я взялся за гитару. И тут уже ни на что времени не осталось, музыка захлестнула меня целиком, накрыла неожиданно. Я не получил начального музыкального образования – на пианино в детстве не довелось позаниматься.
В университет поступал на географический факультет. Отец сказал: «Либо пойдешь учиться, либо работать». Пришлось поработать геодезистом под Алма-Атой. Рейку таскал геодезическую, теодолит, нивелир. Иногда и сейчас поражаю друзей, когда начинаю им рассказывать о строении земли и произношу такие слова, как геосинклиналь, интрузия или гранолепидобластовая структура. Как ни странно, то, что я закончил этот факультет, пригодилось в строительстве.
– Вы сами строили свой загородный дом?
– Да. И я, благодаря полученному диплому, могу свободно определить, хорошее место выбрано для строительства дома или нет, как потечет вода, как она будет воздействовать на фундамент. Знаю, какие должны быть грунты, какие породы. Да и первый дом, который мы купили в Подмосковье, нас многому научил. Он оказался большим и бестолковым. Пришлось его перестраивать. И потом поняли, что проще строить заново.
Зачем новый, если старый работает?
– Вы жили под многими крышами, в гостиницах и частных домах. Что должно быть вокруг вас, чтобы вы чувствовали себя комфортно?
– Всегда придерживался аксиомы: богат – не тот, у кого много, а тот, кому мало надо. Поэтому я не сторонник всяких излишеств. И не очень понимаю, почему люди, с таким трудом зарабатывая деньги, тратят их на бесполезные вещи. Каждая вещь должна быть утилитарна и совершенно точно соответствовать обстановке, стоять на своем месте. Все в квартире должно работать на конкретную задачу, вписываться в интерьер. Поэтому вещи, которые меня окружают, абсолютно функциональны. Диваны – мягкие, и точно соответствуют моим представлениям о диванах, стулья удобные. Техника тоже должна выполнять определенную задачу. Никогда не покупаю новую технику, если старая выполняет свои функции. Поэтому у меня телевизору пятнадцать лет. В нем нет новомодных «наворотов», но я не вижу никакого смысла его менять. Машине, на которой я езжу, скоро десять лет, она тоже выполняет свою функцию и абсолютно меня устраивает. Это отношение не только к вещам, а ко всему.
На нашем загородном участке есть кусочек леса, кусочек сада. Там растут разные деревья. Жена следит за ними, она занимается посадками, ей это доставляет удовольствие. А я помогаю в техническом плане. Дорожки разбиваю, копаю, вскапываю, убираю – организую технический процесс. Лес тоже функционален. И деревья функциональны, если они посажены в правильном порядке и выглядят ухоженным парком. Вот такое отношение ко всему.
– Кто разрабатывал домашний интерьер?
– Жена. Она умеет все это делать, у нее художественная школа за плечами. Цветовая гамма, все изыски – это ее прерогатива. Я опять-таки выполняю чисто технические вещи. Она мне предлагает разные варианты, и мы вместе выбираем.
– Предпочитаете классический стиль?
– Не всегда. Сыну, например, больше нравятся угловатые формы, более современные. Поэтому все наши комнаты разные. Если это холл, то его можно оформить некоторыми изысками, соответствующими этому месту. А детская, наверное, будет выполнена в ярких и праздничных тонах. Если это комната для ребенка, которому двадцать лет, то понятно, что все там должно быть «модерновым».
Я все-таки не киноартист
– Ваш сын пошел по вашим стопам?
– Нет. Он не умеет играть на гитаре совсем. На пианино играет по страшной необходимости, хотя и окончил музыкальную школу. Учится в консерватории. Он – оперный баритон, голос у него ниже, и поет совсем по-другому. В опере – другие приоритеты, и меня в консерватории совсем никто не знает. Он там – сам по себе.
– Когда к вам все-таки пришла популярность?
– Не было такого, чтобы однажды утром я проснулся знаменитым. Долго-долго работал, потихонечку накопилось определенное количество популярности. 60 – 70 песен постепенно было выпущено в свет в разных альбомах. «Плот», который я написал в 1982 году, только в 1990-м попал в «Песню года». И вот сейчас из-за того, что к этой песне долго привыкали, и она набирала обороты, «Плот» сегодня объявляется как эстрадная классика прошлого века. Может, из-за того, что все двигалось так не спеша и потихонечку, я так долго и нахожусь на сцене. Уже больше тридцати лет работаю, востребован, у меня много концертов. Конечно, нет каких-то пафосных залов, как Корнеги-Холл, но, тем не менее, свои площадки на тысячу человек в каждом городе собираю легко.
– Какими проектами, кроме музыкальных, занимаетесь?
– Ну, например, в прошлом году написал пьесу для театра. Было интересно, смогу – не смогу. Взял и написал. Вот, думаю, предложить ее кому-нибудь. В кино тоже однажды снялся. В роли бандита в фильме Владимира Грамматикова «Звезда и Смерть Хоакина Мурьеты». Но, посмотрев на себя на экране, себе не понравился. И решил, что, наверное, я все-таки – не киноартист, потому что этому тоже надо учиться. Я ведь привык все, что делаю, делать хорошо, или не делать совсем.
– Что является на данный момент для вас самым значимым проектом?
– Во все времена для меня это было написание хорошей новой песни.