Кто опоздал, тот не успел
Охота за квартирами одиноких пожилых людей в столице распространена не менее, чем в саванне на антилоп. Чего только не придумано. И многочисленные фирмы, обещающие старикам полное обеспечение до последнего вздоха, и обмены на тихий зеленый уголок с бешеными доплатами. Кончается это часто печально – квартировладельцы оказываются на улице. Нижеизложенная ситуация ничего общего с этими историями не имеет.Иванова Анна Ивановна, 1917 года рождения, проживала по договору социального найма в однокомнатной квартире в Юго-Западном административном округе. Тяжело болела и 18 августа умерла. Но буквально за два дня до этого успела завещать все свое имущество (в том числе и неприватизированную квартиру) соседке по лестничной клетке, допустим, Петровой, которая вызвала на дом нотариуса и нотариально удостоверила волю находящейся в беспомощном состоянии пожилой женщины на приватизацию жилого помещения и завещание на все имущество. Затем Иванова умирает, и соседка, имея на руках «волеизъявление» покойной и руководствуясь п. 8 постановления пленума Верховного суда РФ от 24 августа 1993 года № 8 «О некоторых вопросах применения судами закона Российской Федерации «О приватизации жилищного фонда в Российской Федерации», обращается в суд. Ведь в постановлении пленума сказано, что если гражданин, подавший заявление о приватизации и необходимые для этого документы, умер до оформления договора собственности или его регистрации, обстоятельство это причиной отказа наследнику служить не может – воля наследодателя выражена им при жизни. Но…
Завещание и доверенность на приватизацию квартиры датированы 16 августа. В этот же день Петрова направила в жилищный орган заявление о приватизации спорной квартиры. Получено оно было лишь 19 августа – на следующий день после смерти Ивановой, когда действие срока доверенности (в связи со смертью доверителя) было прекращено. Кроме того – пакет необходимых для приватизации документов к заявлению не прилагался и, как сказала истица, даже не был ею собран. Все это и послужило причиной, чтобы Черемушкинский районный суд в иске Петровой к префектуре Юго-Западного административного округа о признании права собственности на однокомнатную квартиру отказал.
Петрова подала кассационную жалобу в Московский городской суд. Проверив материалы дела, выслушав стороны, обсудив доводы истицы, судебная коллегия основания к отмене решения суда не нашла. Ведь заявление Ивановой на приватизацию квартиры, направленное истицей по доверенности, было получено жилищным органом после смерти Ивановой, когда действие доверенности прекратилось. Суд пришел к выводу, что за Петровой не может быть признано право на спорную квартиру еще и потому, что сама Иванова собственником квартиры не являлась.
Немалое значение в подобных ситуациях имеют показания свидетелей. В отношении же квартиры Анны Ивановны свидетельские показания положения Петровой не укрепили. Соседи, наоборот, говорили о том, что Иванова была человеком старой закалки, воспитанным советской властью, и придерживалась на проблемы собственности строгих взглядов: мол, государство квартиру дало, государству она и достанется. Словом, картина вырисовывалась достаточно очевидная. Что, собственно, и было доказано.
Мораль сей басни такова. Волеизъявление гражданина само по себе не является основанием для признания права собственности на квартиру. Оно свидетельствует только о желании стать собственником. Потому и наследникам опираться на подобное волеизъявление бессмысленно. Ведь если бы человек заявил о желании купить роскошный «шевроле», но покупки не совершил, это не служило бы поводом считать автомобиль законным наследством.