Тариф в России – больше чем тариф
Последние шесть – семь лет рост тарифов на услуги естественных монополий многократно превышает средние показатели инфляции в стране. И конца «гонке» не видно. Корреспондент «КР» беседует с депутатом Госдумы доктором экономических наук Валерием Зубовым о причинах этого явления и о том, как с ними бороться.– Валерий Михайлович, система формирования тарифов появилась не вчера. Поясните, как она складывалась?
– К идее регулирования тарифов мы пришли в 2001 году. Подтолкнуло к этому так называемое веерное отключение. Что происходило? Принимался бюджет, в котором прописаны расходы школ, больниц, других учреждений, а спустя месяц-два энергетики поднимали тарифы. И заложенных в бюджете денег не хватало на оплату тепла. В результате начинались тотальные отключения всех подряд, вплоть до воинских частей. Если запредельный рост цен на бензин теоретически можно пережить, поставив машину на прикол, то школу или больницу не закроешь. Чтобы навести порядок, было предложено утверждать тарифы на тепло и свет вместе с принятием бюджета. И не разрешать их менять, пока он действует. При крайней необходимости тариф поменять можно, но тогда обязательно вносится поправка в соответствующие расходные статьи, чтобы больницы могли расплачиваться по новым ценам. Хотя не понимаю, почему могут взлетать наши внутренние цены. Это для Германии цена на газ – внешняя. А для России – сугубо внутреннее дело…
Сегодня 31 вид деятельности правительство определяет в качестве монопольных (16 регулируются на федеральном уровне, 15 – на региональном и местном). Появился какой-то порядок. Уже три года как существует федеральная служба по тарифам: она должна окончательно утверждать все цифры. Но правительство может поменять их в любой момент. К примеру, в прошлом году был заявлен трехлетний финансовый план, тарифы установили на три года. Но в 2006-м их уже успели пересмотреть…
– Недавно Дума отвергла в первом же чтении представленный вами законопроект группы независимых депутатов о создании единой системы регулирования тарифов…
– Основная идея сводилась к следующему: сначала надо принимать тарифы естественных монополий, потом – бюджет. При этом рост тарифов не должен превышать среднего уровня инфляции.
Население получило бы возможность хоть немного перевести дыхание от непрерывного роста стоимости жизни. Но главное, закон способствовал бы ускорению роста валового национального продукта за счет снижения издержек в экономике и укрощения инфляции.
Если вы заранее говорите, что тарифы закладываются не выше уровня инфляции, то боретесь с ее причинами. А если в конце года в спешке принимаете закон об ограничении тарифов на ЖКУ (даже не поинтересовавшись, как они изменились,
и какие бюджеты приняты в регионах), то это называется – борьба с последствиями.
– Опровергнуть подобные аргументы трудно, тем не менее, парламентарии проект не поддержали.
– Это уже пятый закон, который мы обсуждаем в Госдуме на тему тарифов. Первый – принят. Второй был принят в первом чтении, но потом снят. Третий и четвертый, стараясь не делать лишнего шума, отложили. Наконец, мы только что заявили с трибуны о пятом. Никакой содержательной дискуссии, увы, не состоялось.
Вопрос вопросов в том, кто сильнее – правительство или естественные монополии? На сегодня ответ – естественные монополии. Здесь, в Думе они сформировали свою фракцию, которая спокойно рушит все планы правительства относительно уровня инфляции, возможностей использовать стабилизационный фонд. Все это действия одного порядка.
– Поможет ли борьбе с естественными монополистами антикоррупционный закон? И почему его до сих пор нет?
– Антикоррупционную комиссию возглавляет представитель фракции, которая при желании всегда может принять такой закон. Но на самом деле не имеет смысла принимать отдельный закон. Коррупция складывается из частностей. Если бы она была мамонтом, мы бы его давно отстрелили. А это, скорее, – муравьи, мышки, пчелки… Борьба с коррупцией должна прослеживаться в массе законов. Вот Дума принимает закон, в котором ФСТ отвечает за 3 000 – 7 000 тарифов. Не представляю, как такое количество можно рассмотреть. Значит, львиная доля вообще не будет рассмотрена. Часть будет рассмотрена очень принципиально, а часть – по-дружески. Иными словами, пространство для коррупционного маневра просто безгранично.
– В конце минувшего года список регулируемых видов деятельности пополнился жилищно-коммунальным хозяйством. Ваш комментарий.
– На мой взгляд, это решение отразило растерянность правительства, которое плохо представляет, как навести порядок в данной сфере, и принимает неграмотный экономический закон. К тому же это коррупционный закон.
Его авторы уже почувствовали, что с коммунальными тарифами что-то не так. До какого-то времени их рост немного сдерживался, последние лет пять – нет. По прошлому году инфляция – 11%, а итоговый рост тарифа на ЖКУ около 35%. Разница – в три раза!
Первая причина – раньше тариф удерживали «на коротком поводке» по социальным показателям. Эстония, например, повысила сразу – 100%, и точка. Один раз перемучились и теперь нормально живут. А у нас на это выходили медленно. И в конце пришлось повышать все быстрее и быстрее.
Вторая причина – опережающий рост тарифов на услуги естественных монополий: уголь, железнодорожные перевозки, нефть, газ.
Третья – отсутствие конкуренции в отрасли. Но после того как приняли закон по тарифам в ЖКХ, никакой конкуренции здесь вообще возникнуть не может. Для ее зарождения должны существовать хотя бы два предприятия. А есть только одно. Однако даже если они возникнут, то захотят узнать цены, по которым смогут продавать свои услуги и товары. Но цены теперь надо согласовывать в Москве. Спрашивается, много ли коммерсантов с Камчатки или Алтая сумеют пробраться в ФСТ и согласовать, по каким тарифам они смогут работать на местах? Это нереально. Поэтому бизнесу еще тяжелее стало войти в ЖКХ.
– Как вообще повышаются тарифы? Есть ли методика, правила?
– Есть общий подход, к которому склоняется министерство экономики, – плясать от издержек. Сложить затраты, добавить некоторую прибыль – и цена определена. Тут все индивидуально! Кто быстрее получит «доступ к телу», тот свой вариант и утвердит.
В течение прошлого года правительство дважды рассматривало издержки Газпрома, и было хорошо видно, как газовый гигант это делает. Мои подсчеты показали, что все увеличение тарифа в 2005 году по сумме равняется половине тех убытков, которые Газпром понес от непрофильных видов деятельности. Ведь, кроме газа, они занимаются еще много чем. У них есть СМИ, птицефабрики, дома отдыха… И почти все это приносит одни убытки. Если бы они навели порядок в своей экономике, можно было бы два года точно не повышать тарифы.
– Валерий Михайлович, а как за рубежом?
– В развитых странах устанавливают «кэптив прайс» – потолок цен. Рассуждают примерно так: «Мы ваших издержек не знаем, и знать не хотим. Вот вам предел. Будете работать хорошо, получите больше прибыли. Плохо – понесете убытки».
Если бы исходить из того же принципа, нужно сказать Газпрому: «Хотите купить «Сибнефть» за $13 млрд., – ваше дело, покупайте. Но только за свой счет. 13 лет мы вам не будем повышать тариф. Потому что ваша покупка – это 13-летнее повышение тарифа».
Стоит вспомнить и о том, что «за бугром» практически нет госмонополий – они частные. А раз частная монополия, то она, конечно, регулируется: либо через цены, либо организационно. Известный случай: «Америкэн телефон энд телеграф» была просто принудительно расчленена. Постоянно находится под этой процедурой «Майкрософт». Но на практике чаще ежегодно утверждаются тарифы, и их рост почти всегда ниже роста инфляции.
– Чем это объясняется?
– Все монополии находятся, так сказать, в привилегированном положении: имеют стабильный рынок сбыта и стабильных поставщиков. Их положение вообще стабильно. Они никогда не прогорят в результате конкуренции. Поэтому естественно, что рост тарифов в монополиях ниже среднего уровня инфляции.
В России, начиная с 1999-го, рост цен естественных монополий уверенно опережает инфляцию. Притом, что все параметры жизнеобеспечения у них лучше, чем в других отраслях.
У нас, например, до сих пор не получилось создать конкурентную среду на рынке бензина. Непримиримые конкуренты умудряются синхронно договариваться о ценах. А потому бензин, поставляемый разными заводами и изготавливаемый из нефтепродуктов разных компаний, продается по единой – завышенной – цене. Вот и приходится заниматься регулированием… Правда, делается это весьма топорно. В прошлом году, напомню, все выглядело примерно так. Собрали нефтяников и говорят: «Давайте жить дружно, давайте не повышать». А нефтяники отвечают: «Давайте! Мы охотно откликаемся на ваш призыв, поскольку понимаем, что у правительства есть друзья в прокуратуре и других контролирующих органах».
Но это, сами понимаете, не метод управления.
Валерий Михайлович Зубов родился в 1953 году. Окончил Московский институт народного хозяйства им. Г. В. Плеханова. Доктор экономических наук, профессор. В 1993 – 1998 годах – губернатор Красноярского края. С декабря 1999 года депутат Государственной Думы РФ, член Комитета по кредитным организациям и финансовым рынкам. Женат, двое детей. Увлечение – шахматы.