Приватизацию надо прекращать
Менее года осталось до завершения приватизации жилья. В окружных управлениях Департамента жилищной политики ажиотаж. В самодеятельных списках на прием сотни фамилий. Толпы людей собираются на вечерние переклички. Кто-то зарабатывает на продаже мест в очереди. Сегодня мы обсуждаем ситуацию с первым заместителем руководителя Департамента Николаем Федосеевым.
– Николай Викторович, прокомментируйте, пожалуйста, что происходит, почему такая нервозная обстановка?
– Я бы не назвал ситуацию нервозной и уж тем более неожиданной для нас. На мой взгляд, она рабочая. Да, есть очереди и все сопутствующие ей негативные моменты, которые довольно красочно отображаются в СМИ. Мы предполагали подобное развитие событий, неоднократно напоминали жителям о существующих сроках и предлагали не тянуть с принятием решения о приватизации. Тем не менее сегодня имеем то, что имеем.
Проблема в следующем. Приватизация началась в 1992 году. За минувшие 17 лет в столице было приватизировано около 3 млн жилых помещений. Получается примерно по 170 тыс. квартир в год в среднем (следует учесть, что большая часть жилья была приватизирована в упрощенном порядке в первые годы кампании, поэтому последнее время число оформляемых сделок даже меньше этой цифры. – Ред.). Сейчас в жилищном фонде города осталось 790 тыс. квартир, а до конца приватизации меньше года. Мы готовимся к худшему, что за приватизацией обратятся все семьи. Это значит, что нагрузка на оформителей может увеличиться практически в 10 раз! Конечно, можно надеяться на лучшее и рассчитывать, что придут не все. Но даже если придет половина, порядка 400 тысяч семей, все равно наличными силами в установленные сроки ни мы, ни Росрегистрация не справимся с таким наплывом. Потому что занимаются этим делом государственные учреждения с жестким штатом, фиксированным финансированием и ограниченными технологическими возможностями (элементарно не хватит бумаги).
Основная причина, я считаю, состоит в том, что пока петух не клюнет, мужик не перекрестится. Есть у наших людей привычка ждать до последнего. Город через это уже проходил. Напомню, первый срок окончания приватизации истекал в 2007 году, и в 2006-м мы уже, что называется, стояли на ушах. Но затем федеральный законодатель решил продлить приватизацию до 1 марта 2010 года, поток заявлений сразу схлынул, наступило двухгодичное затишье. Мы получали порядка 70 тыс. обращений в год, а сейчас фиксируем резкий рост числа обращений. В некоторых округах у нас появились очереди.
– Скажите, а что мешает оформлять не 100 тысяч квартир, а 300 тысяч или даже 500 тысяч? Ведь не строить, а всего лишь стандартную бумажку выдать. Приоткройте, пожалуйста, технологическую кухню.
– Поясню. Граждане обращаются в «одно окно» окружных управлений нашего департамента. Семья приходит только с паспортами и заявлением на сбор довольно объемного пакета документов. Далее все бумаги мы готовим без их участия. Помимо сбора стандартных жилищных документов (ордер, единый жилищный документ или выписка из домовой книги, планы БТИ и т. п.) наши сотрудники проверяют, не участвовал ли кто-либо из заявителей в приватизации ранее (с 1992 г.). Если кто-то менял место жительства, то справки мы запрашиваем по всем адресам! И так для всех членов семьи.
Затем готовим договор передачи в собственность жилого помещения. «Рыба» одна, а все параметры договора индивидуальны (детально расписывается объект передачи, перечисляются все участники приватизации), данные заносятся вручную. И без ошибок! Мы должны убедиться, что нет лишних среди заявителей и никого не забыли. Проверяем паспортные данные всех членов семьи. Ведь неучастие в приватизации определяется по документам. А за 17 лет человек мог менять свой паспорт несколько раз. Все это надо поднимать и проверять.
Только на прием первичных документов от одной семьи мы тратим от 20 до 40 минут. А потом надо собрать весь пакет. Мы едва укладываемся в месяц. После подписания договора о приватизации между семьей и департаментом, мы передаем его на государственную регистрацию. На это уходит еще месяц.
Поток документов огромный. Мы уже неоднократно пытались упростить процесс, в частности перейти на электронный документооборот с цифровой подписью. К сожалению, по федеральному законодательству это не положено.
– Понял, что дело сложное. Но попробую усомниться в том, что нарастающий вал заявлений вызван неорганизованностью наших граждан. Ведь население, условно говоря, разбилось на две неравные, но весьма многочисленные группы. Одни стремглав воспользовались приватизацией, а вторые тянут вола за хвост. Может быть, проблема в том, что вторым нечего (или почти нечего) было приватизировать? Взять, например, очередников. Зачем им попусту растрачивать свое право на приватизацию комнаты в коммуналке? В их интересах тянуть до последнего момента в надежде получить просторную квартиру и уже ее приватизировать.
– Начну с того, что в Москве примерно 147 тысяч семей очередников. Даже если ни одна из них не приватизировала свое жилье, все равно это лишь малая доля от общего числа неприватизированных помещений (790 тыс.). То есть не они составляют основной контингент заявителей.
Но скажу и более важную вещь. СВОЮ БУДУЩУЮ КВАРТИРУ ОЧЕРЕДНИК МОЖЕТ ПОЛУЧИТЬ В СОБСТВЕННОСТЬ ДАЖЕ ПОСЛЕ ЗАВЕРШЕНИЯ ПРИВАТИЗАЦИИ. Для этого он сегодня может нынешнее свое скромное жилье приватизировать, а когда подойдет его очередь, то он имеет право получить новую квартиру сразу в собственность по договору мены с городом. Такая возможность предусмотрена столичным законом «Об обеспечении права жителей города Москвы на жилые помещения». Правда, договор мены предполагает, что прежнюю жилплощадь очередники освобождают городу. Но это, согласитесь, естественно.
– Полагаю, что очередники все равно нервничают. Так уж люди устроены. Кроме того, есть семьи, близкие по условиям проживания к очередникам, но таковыми не являющиеся. Наконец, есть граждане, вообще выпавшие из процесса приватизации: жители аварийных домов, закрытых военных городков, обитатели специализированного жилищного фонда… На мой взгляд, приватизация по-российски осуществлялась весьма несправедливо. Кто-то получил много, кто-то средне, а кто-то вообще ничего. Ладно, прошедшего не воротишь. Но может быть, не следует усугублять несправедливость и сейчас продлить приватизацию?
– Вы считаете, что 17 лет – это не очень справедливо? Как чиновник комплекса социальной сферы, который занимается прежде всего жильем для социально незащищенных граждан, я придерживаюсь той точки зрения, что приватизация сегодня вредна, ее надо прекращать раз и навсегда. Мы строим жилье для предоставления очередникам за счет городского бюджета. Это не бездонные и неизвестно откуда берущиеся «закрома Родины». Это ограниченные деньги налогоплательщиков, которые можно использовать и на другие благие цели. Во всяком случае, социальные квартиры, предназначенные для проживания людей, неспособных самостоятельно решить проблему улучшения своих жилищных условий, не должны рано или поздно оказываться на рынке. А на практике с подавляющей массой приватизированного жилья именно так и происходит. Через пять лет, через десять ли, но рано или поздно это происходит. И пусть некая старушка исповедует понятные всем интересы, оставляя в наследство квартиру троюродному племяннику, но почему за желание старушки и грядущие планы племянника должны расплачиваться городские налогоплательщики?
И потом, сколько бы социального жилья мы ни построили, нам его всегда будет мало. Потому что каждый год у нас наблюдается сокращение площади в собственности города. Совсем недавно мы говорили об 1 млн квартир в городском фонде, сейчас их уже 790 тыс., к концу года останется и того меньше. И это несмотря на то, что ежегодно город строит тысячи квартир для жилищного фонда социального использования. Например, только в 2008 году нами было заключено более 13 тысяч договоров социального найма с очередниками и переселенцами из сносимых домов.
– Если бы жилье не приватизировалось, город все равно не смог бы его использовать. Оно бы все равно не освобождалось. Даже в довольно жесткие советские времена молодые члены семьи совершали родственный обмен с пожилыми, чтобы жилплощадь не ушла из семьи с уходом отдельно проживающих стариков из жизни. Сегодня в условиях упрощения «прописки» число возможных вариантов только возросло.
– Тем не менее, несмотря на все подобные изыски граждан, в советские годы количество жилья за выездом составляло около 1 млн. кв. м в год. В последнее время мы получали порядка 80–90 тыс. кв. м в год. В этом году мы прогнозируем получить в лучшем случае 50 тыс. кв. м.
– Жилье за выездом – это все-таки несколько иное. А вы не согласитесь, что наш законодатель был не совсем последователен, когда принял решение о завершении приватизации, но оставил социальный наем бессрочным? Даже если пользователь социальной квартиры решительно улучшает свое материальное положение или один пользователь сменяет другого, он все равно сохраняет право пользования. Может быть, внимание надо сконцентрировать на ограничении срока найма с периодическим подтверждением права на социальное жилье? А приватизацию продлить еще на какое-то разумно обоснованное время?
– Нет. Если мы продляем приватизацию, то за месяц до очередной «аттестации» социальный наниматель приватизирует квартиру. Тем все и закончится. Что касается обделенных, то в правительстве города и у нас в департаменте есть сторонники продления приватизации, допустим, до получения жилья всеми нынешними очередниками или какого-то другого момента времени. Но когда бы вы ни прекращали приватизацию, обиженные найдутся всегда. Ими будут те, кто потеряет это право. Здесь нужно определенное политическое мужество.
– Что ждет желающих приватизировать жилье в ближайшее время, и что предполагается сделать для нормализации обстановки?
– Город сделает все возможное для того, чтобы приватизация завершилась максимально цивилизованно. Уже принято решение о том, чтобы расширить возможности по приему документов. Заявления на приватизацию будут принимать не только в нашем департаменте, но и в 124 «окнах» районных управ. Это позволит резко сократить очереди.
Одновременно мы ведем переговоры с федеральными законодателями о том, чтобы нам и федеральной регистрационной службе разрешили провести обработку документов в сроки, превышающие те, что установлены нынешним законодательством. То есть мы сейчас в ускоренном порядке приняли бы заявления граждан, а оформили бы документы в более свободном режиме, в том числе и после 1 марта 2010 года. Главное, чтобы заявление было подано до 28 февраля следующего года. Есть ощущение, что в этом вопросе мы находим взаимопонимание в Госдуме.