Бронные байки
Хоть она и величается так торжественно – Большая Бронная, идти по ней максимум минут десять – как по Тверскому бульвару. Но на бульваре можно «остановиться, оглянуться», посидеть, посозерцать, а эту улочку промахнешь, не заметив. Особенно сейчас, когда тротуары узки и скользки.
Оскверненная площадь
Тем не менее, на этом коротком отрезке счастливо уживались цвет русского искусства, члены Политбюро ЦК КПСС, славные труженики мануфактурных предприятий, старинные церковь и синагога…
А теперь подробнее.
Пушкинская площадь, от которой, собственно, и начинается наша неспешная прогулка, признаемся, представляет собой сейчас довольно хаотичное нагромождение скверов. Летом здесь, безусловно, приятно дышать, но путаница создается отчаянная. То ли дело раньше – стоял себе Тверской бульвар, окруженный домами, а напротив – Страстной монастырь.
В 1880 году в изголовье бульвара торжественно водрузили памятник Александру Сергеевичу. (Предприимчивые жители окрестных зданий даже окна сдавали с видом на зрелище – от 25 до 50 рублей штука.) Тогда от Большой Бронной его отделял квартальчик низкорослых уютных домишек. Нет, чтобы на этом успокоиться. В 1938-м снесли Страстной монастырь, расширив площадь втрое. А в августе 1950-го «наше все» вместе с постаментом (общий вес – более 70 тонн) поставили на тележки и по деревянному настилу с рельсами перекатили на ту сторону Тверской.
Оттуда поэт взирал на домики, разделяющие бульвар и Бронную, где соседствовали аптека и знаменитый пивной бар («там всегда были раки!» – и сейчас помнят очевидцы), позже сменившийся молочным кафе. Но в 70-х снесли и аптеку, и диетический «общепит». Возникший Новопушкинский сквер летом журчит фонтаном, шумит листвой, позвякивает пивными бутылками… В общем, полон жизни. Но зачем он рядом с бульваром? Загадка. Теперь к тому же его «прихожая» превращена в своеобразный Гайд-парк, где на строго оцепленной территории каждый может всласть попротестовать против чего-нибудь. Для удобства протестующих прямо на виду, со стороны площади, стоят известного вида синие кабинки. Красота.
У Наташи
Но что это мы все о площади да о площади? Мы ж на Бронную шли? На ней и стоим. Прямо на углу. У бывшего магазина «Наташа» (место когда-то почти столь же популярное для рандеву, как «у памятника»).
Слева белое полотно сквера, с неаккуратно прочерченными покачивающимися серыми ветвями и синими пятнами кабинок. Прямо, на фоне гигантского «М», палатки с хот-догами, пивом-фантой, зимняя однотонная толпа, традиционные гроздья будто вылинявших воздушных шариков, упрямо тянущихся к небу. Продрогшие промоутеры тщетно суют проходящим рекламки.
«Я уже 20 минут тут! Ну, где, где – у Макдака на углу. Напротив сквера!» – выговаривает парень в натянутом до носа капюшоне мобильнику.
Пробираемся по узкому скользкому тротуару меж плотного потока машин и загородки летней веранды «Макдоналдса», за которым сезонно не востребованные столы-стойки, каркасы для навесов и прочие неактуальности.
Дом № 27. Страховая компания торжественно закована в темно-серый гранит крыльца. За посеревшими от выхлопов решетками бесконечные офисы. Посреди них – нырком вниз, ступени. Здесь в доперестроечные времена было любимое место сбора молодежной столичной тусовки. Макаревичем месту этому была посвящена песня «Кафе «Лира»: «У дверей в заведенье народа скопленье, топтанье и пар…». Заведение не раз перепрофилировалось, становилось узбекской чайханой… Сейчас же здесь итальянский ресторан, как утверждают в рекламе, «тихий и семейный».
Любовь и «добрый фей»
В этом же доме жила одна из первых звезд советского кино Любовь Орлова со своим мужем режиссером Григорием Александровым. Фильмы Александрова «Цирк» (1936 г.) и «Веселые ребята» (1934 г.) с Орловой и Утесовым в главных ролях были истинными хитами, хотя слова такого тогда еще не знали. Красавица, блондинка, великолепно поющая и танцующая, – Голливуд!
Одни ее считали особой довольно резкой в общении, другие – чуть ли не ангелом небесным. Дружившая с ней весьма острая на язык Фаина Раневская называла ее «буржуазкой». Возможно, чрезмерная сдержанность объяснялась тем, что советской кинозвезде приходилось скрывать свое дворянское происхождение, и на некоторые вопросы она отвечать просто отказывалась.
Еще одной ее тайной был возраст. По этому поводу Раневская язвила: «Одна я такая идиотка. Когда впервые выдавали паспорта, и можно было назвать любой год рождения, скостила себе только три года! А Любочка – сразу десять!». Орлова назвала ее как-то: «моя добрая фея». Скорее уж «добрый фей», поправила Раневская. Собственно, вся эта история относится к Бронной еще и потому, что Фаина Георгиевна играла тогда в Камерном театре Таирова (ныне Театр Пушкина) и жила неподалеку – в Богословском переулке, прямо у театра. Но до него мы еще не дошли.
Черный козел он-лайн
Закончился сквер. На углу Большой Бронной и Сытинского переулка дом № 20, двухэтажное зелененькое здание – единственное уцелевшее от усадьбы Салтыковых строение, в котором недавно размещалась Городская библиотека им. Некрасова. Правда, после реставрации здания ее обещают вернуть на место.
Некоторое время назад домов от усадьбы оставалось три, но два ветхих сломали. Собирались восстановить, но пока там зияет пустырь – довольно неожиданный в местах, где каждый квадратный метр на вес золота, а в каждой подворотне понатыкано офисов. В проеме голубеют тылы одноэтажных строений. Виден кусок барачного вида ресторана на Тверском, знаменитого тем, что осенью ему выпала честь принимать Брэда Фитцпатрика – основателя Живого Журнала, имеющего только в России 430 тысяч пользователей. «Дневники он-лайн» во Всемирной сети пользуются огромной популярностью, и познакомиться с отцом-основателем собралась вся жэжэшная элита. «Отец» оказался веселым, молодым и очень удивленным своей бешеной популярностью. В подарок ему притащили живого черного козла, которого сначала торжественно везли в автомобиле, а затем, чтоб не сразу обнаружить сюрприз, привязали у входа в ресторан. Козел печально смотрел на праздничную суету, на зеленеющую на бульваре травку и думал о вечном. Сошлись ли они характерами с Брэдом, история умалчивает.
Деревья на глухой стене
За забором желтого особнячка Литературного института двери полуподвала нараспашку. Доски, кирпичи, взвизг пилы. Слышится деловитое: «Куда тащить-то?». Идет реставрация, и вход в Литинститут сейчас отсюда, с Бронной.
У проходной с вертушкой объявление: «Курсы профессора Н. А. Бонк». Помню, как школьникам было велено учить английский «по Бонку» и как трудно было эти учебники достать. Бонк казался, безусловно, мужчиной и уж никак не младше Брокгауза и Ефрона вместе взятых. Как же я удивилась, впервые увидев Наталью Александровну в аудитории! Филиал Пушкинского театра. А наверху аудитории, там идет своя жизнь.
Далее следует другой очаг культуры – театр имени Пушкина. (Главный вход, конечно, с Тверского бульвара.) Практически впритык к нему, в Богословском переулке стоит одна из старейших московских церквей – Храм Иоанна Богослова. Война двух стихий – церкви и театра – была запрограммирована изначально, когда давным-давно некие братья студенты переделали дом, доставшийся им по наследству, в театр. Возмущению Патриархии не было предела. Театр пытались запретить. Но тут грянула революция, и силы стали не равны.
В 1914–1949 годах Камерный тогда еще театр возглавлял Александр Таиров. Ходили слухи, что теперь театр покушается на церковь. Но жившие по соседству Осип Мандельштам с женой видели, как в 1922-м проходило изъятие церковных ценностей, и делали это явно не актеры. Надежда Мандельштам записала свои впечатления: «Священник, пожилой, встрепанный, весь дрожал, и по лицу у него катились крупные слезы, когда сдирали ризы и грохали иконы прямо на пол. Проводившие изъятие вели шумную антирелигиозную пропаганду под плач старух и улюлюканье толпы, развлекавшейся невиданным зрелищем».
Храм закрыли, искусство процветало, но в 1949 году та же власть, помогавшая ему процвесть, безжалостно уничтожила Таирова и его жену – великую актрису Алису Коонен. А церковь благополучно реставрировали, заодно выходящую к ней глухую стену театра расписали деревьями, и в 1992 году она вновь открылась для прихожан. Вон, слева виднеется между домами. И театр остался и разросся. Вот сейчас мы свернем направо в арку и…
Проходные декорации
У входа в арку яркий крупный щит: «Кафе-столовая, первая деревянная дверь направо».
Послушные стрелке, как в игре «казаки-разбойники», поворачиваем в проходной двор. На углу табличка: «Уважаемые водители! Нижайшая просьба – не бросайте машины в пожарном проезде!». Снова слушаемся – не бросаем, тем более что и машин с собой не захватили.
А после пожарного проезда нас ждет дежа вю: снова театр имени Пушкина, только уже в чистеньком европейском дворике. Отреставрированный, собой красивый, в окаймлении наколотых на чугунные трезубцы желтовато-дымчатых фонарей. Вокруг теплового пункта, замаскированного под рекламную тумбу, скамейки. По-над подворотней в открытом окне колышутся белоснежные жалюзи. Чудные декорации. Только есть ли тут искусство? Не зря же Фаина Раневская на вопрос, почему она так часто меняла театры, ответила, что искала святое искусство, но нашла его в Третьяковской галерее.
Впрочем, обещанной столовой за деревянной дверью мы тоже не нашли.
Галоша серого кардинала
Но что мы все об искусстве да об искусстве? Далее по курсу дом № 19, где жили столь недолго побывший Генеральным секретарем ЦК КПСС Константин Черненко и член Политбюро ЦК КПСС, известный в народе как «серый кардинал» Михаил Суслов.
Как утверждает живший неподалеку товарищ также из верхних слоев номенклатуры, когда автомобиль Суслова подъезжал к подъезду, открывалась дверца и показывалась нога в галоше – галоши он носил всегда. Неподобающий внешний вид Сусловым и, соответственно, его людьми не одобрялся. Однажды в 1982-м группа юных неформалов была задержана и препровождена в соответствующее место только за то, что имела глупость прохаживаться вблизи дома Суслова в драных разрисованных джинсах. Ребятам повезло: среди родственников нашелся папа-гэбист.
Впрочем, места обитания известных особ не только опасны, но и притягательны. Квартира в подобном доме считается престижной, а за престиж, понятное дело, приходится доплачивать. С полгода назад выставлялась на торги как раз квартира Суслова. Претендентов, несмотря на растущую, как на дрожжах, цену, хватало.
А вот одно из недавних объявлений: «Вы можете снять квартиру у метро Пушкинская, улица Большая Бронная, за $4000. Квартира находится на 4-м этаже 9-этажного дома. Кухня 12 метров». Хотите? Пожалуйста.
Совсем не для Ассоль
Улица идет вниз. Минуем львов с пацифистским выражением морд, возлежащих на тумбах возле крыльца с веером-козырьком, похожим на кусок стрекозиного крыла. С левой стороны машет красным флагом с гербом Москвы розовое здание – «Моссвет».
Перешагиваем переулок и вступаем в царство совка – ряды бело-розовых одинаковых кирпичных башен. Говорят, были выстроены они в 60-е годы по велению министра культуры Екатерины Фурцевой для своих бывших коллег-ткачей и прочих работников предприятий мануфактуры.
Предваряет кирпичные прямоугольники низкорослый супермаркет «Алые паруса», чье агрессивно красно-зеленое оформление смотрится на зимнем размытом фоне, как вызывающе яркий, вульгарный макияж на нежном лице подростка. Не станем рассказывать о дворах с домами-крепостями и нежно светящимися фонарями встроенных лифтов. О тоннельной длины косой подворотне, неожиданно выведшей нас прямо во двор помпезного Росбанка на Тверском бульваре. О красных автомобильчиках на детской площадке бывшей усадьбы Ольшевского, славящейся прудами и фейерверками, куда забрел как-то юный Левушка Толстой и был обидно из владений хозяином изгнан…
Не стреляйте в аиста!
Что нам осталось? Синагога, появившаяся на Большой Бронной стараниями крупного промышленника и банкира Лазаря Полякова в 1883 году. Территория ее калитками соединялась с его владениями. В 30-х годах она, как водится, была закрыта (религии в СССР не было так же, как и секса). Затем здесь пел и плясал Дом художественной самодеятельности, и, наконец, в 1992 году здание вновь передали прежним хозяевам.
Сквозь новый стеклянный вход в синагогу виден старый фасад с шестиконечной звездой, спроектированный архитектором Чичаговым. Замыкает левую сторону «дом артистов», стоящий на углу Малой и Большой Бронных. Здесь в разное время жили Святослав Рихтер с Ниной Дорлиак, Юрий Никулин, Борис Андреев. Рихтер с женой жил на 16-м этаже, и на подоконнике у него, говорят, всегда лежал бинокль – очень любил рассматривать этот московский «вид сверху».
На правом углу – деревья, переплетенные светящейся сеткой, и фигуры аистов, посматривающие куда-то в сторону памятника Шолому Алейхему.
За ними – кафе «Аист». Когда-то это была пользующаяся достаточно дурной славой «стекляшка», возле которой в лихих 90-х частенько постреливали. Опасаясь шальных пуль, не раз менялись продавцы в соседних палатках. Теперь же «Аист» один из самых гламурных ресторанов Москвы. По уик-эндам на этом перекрестке случаются недюжинные пробки, не так-то просто разместить здесь на парковку «Мерседесы», «Бентли» и БМВ всех желающих отужинать в заведении, которое входит в пятерку самых дорогих ресторанов столицы.
Не сказать, чтоб именно на этой ноте хотелось закончить прогулку по старой улице. Давайте лучше вернемся на Пушкинскую площадь. Там еще не начали строить тоннель. Продают шарики. И вообще скоро будет весна.