Ниагара
Сначала я не поверил, а потом даже развеселился. Это Максим-то Краско, мой стародавний приятель, баллотируется в мэры канадского города?! В свое время мы с Максимом работали на цементном заводе в небольшом украинском городе, я – литсотрудником многотиражки, он – начальником цеха. И вот, узнал о его заокеанских мэрских амбициях. Не розыгрыш ли это?Суждения его всегда были интересны и независимы. В советское время он любил щеголять в джинсах, которые ему присылали родственники из Канады. Однажды меня вызвал директор того самого цементного завода и сказал: «Если к тебе придет Краско с очередным безумным предложением по поводу того, как улучшить производство, – гони!»
Конечно, я рассказал об этом Максиму, но он только усмехнулся: «Дурак он… Любая моя идея завязана на всю производственную структуру города. Разве реально ее менять?»
После развала СССР он уехал в Канаду. Мы изредка переписывались. И вдруг – на тебе! – приглашает в гости. И еще сообщает, что он баллотируется в мэры.
Книжка без опечатки, что роза без аромата
…Едва выйдя из самолета и ступив на заснеженный бетон канадского аэропорта, я стал подначивать Максима: мэр ты уже или не мэр? Оказалось – не прошел. Максим вдруг встрепенулся:
– Думаешь, не справился бы? Но ведь я какое-то время был первым секретарем горкома нашего города! Правда, никто об этом не знал.
Я вытаращил глаза. А он поведал такую удивительную историю.
Как-то раз – случилось это еще в горбачевские времена – в его квартире раздался телефонный звонок. Он снял трубку и услышал:
– Ой! Константин Николаевич… Я думал, что снимет секретарша…
Максим чертыхнулся, но через пять минут – снова звонок, и уже знакомое:
– Ой!
И тут до него дошло: это же имя-отчество «первого»! Максим выбежал на улицу и прямиком к ближайшему киоску «Союзпечати». Так и есть: в только что выпущенной телефонной книге – опечатка. Там, где должен был стоять номер приемной первого секретаря горкома партии, значился его, Максима телефон. (Замечу в скобках: уже на следующий день оставшиеся в продаже справочники были изъяты, через неделю появились исправленные. Но часть «неправильных» пошла гулять по квартирам города.)
Максим почувствовал, как в душе его зазвучала азартная струна: «Нельзя упускать шанс!»
«Не упусти шанс!»
В ту пору в городе только и говорили о конфликте первого секретаря и председателя горисполкома. Партийного босса прислали из областного центра недавно, и он уже успел поменять половину партийной верхушки. На очереди было городское начальство. А градоначальника – Степана Кузьмича – любили. Правил городом он уже второй десяток лет, и то, что вымостили дороги, осветили улицы, построили новый кинотеатр – все это была его заслуга. Одно у него не выходило – строить жилье. Каждый раз как он вписывал в титул два – три жилых дома (ведь только на цементном заводе очередь была 350 человек), строчку вычеркивали, и вместо домов появлялся очередной цех завода, новое здание горкома или спортбаза местной футбольной команды. Когда отказались утвердить планы строительства жилья в очередной раз, он поднял вопрос на бюро горкома партии.
Первый секретарь недобро посмотрел на предгорисполкома.
– Мы поставили задачу cделать наш город промышленным центром. И народ нас поддерживает. А вы, Степан Кузьмич, ищете дешевой популярности…
После чего Степан Кузьмич понял: дни его как предгорисполкома сочтены.
Разговор на бюро каким-то образом стал известен в городе, и намаявшиеся без жилья люди стали писать письма в горком и прорываться на прием к партийному руководству. Пусть узнает, как его «поддерживают»!
Но первый секретарь не горел желанием общаться с трудовым советским народом. Между тем перепутанный в справочнике номер телефона закрутил тугой сюжетный узел.
Ну и шуточки у вас…
Максим снял трубку. И первый же заговорил. Секретаршу он «отправил рожать», а тем часом решил пообщаться с народом напрямую… Да, он знает, что людей беспокоит в первую очередь. И может обрадовать: убедил-таки областное руководство – городу за счет сверхпланового цемента разрешили жилищное строительство. Бумаги пока в пути, но к строительству надо приступить немедленно. « А то раздумают, – пошутил он в телефонную трубку. – Кстати, по этому вопросу я сейчас позвоню вашему директору». Собеседник Максима на другом конце провода даже ахнул от восхищения.
Никому он, конечно, не собирался звонить, но содержание того телефонного разговора мгновенно облетело завод. В кабинет к директору было не протолкаться. Все наперебой передавали ему радостную весть. Как ни странно, тот сразу поверил. Не преминул, конечно, упомянуть и о «своей толике» в решении этого вопроса. А потом решительно подытожил: «Медлить не будем!»
Этажи и мотивы
Проект дома давно был готов, место для него выбрано, и уже через день стали рыть котлован. Начали строительство в июне, а к сентябрю возвели три этажа из пяти, но потом все застопорилось – начались перебои с материалами. Директор цемзавода собрал одну планерку, другую… Как ни крути – надо обращаться наверх.
Два человека в городе знали, что это афера: естественно, Максим и председатель горисполкома Степан Кузьмич. Два человека, незнакомые друг с другом, но равно заинтересованные в том, чтобы все удалось. Мотивы Максима понятны: ему нужна была квартира, он жил в каморке. Что же касается Степана Кузьмича, то он хотя и понимал, что здесь что-то не так (подобного решения при нынешнем партийном руководстве быть не могло в принципе), но, зная, что работать ему недолго, хотел оставить по себе хорошую память. И он сделал, что мог. Вызвал редактора городской газеты и объяснил ему, что завод строит для себя новый административный корпус, и чтобы не дразнить людей, вы особо это не расписывайте. В общем, стройка жилого дома шла, но партийная верхушка о ней не знала.
Одобрям-с!
Долго, понятное дело, так продолжаться не могло. 7 ноября в театре созвали традиционное собрание. Кто-то обязательно проговорится… Максим был в числе приглашенных, сидел на балконе, чувствовал себя напряженно. Скандал мог вспыхнуть в любую минуту.
Все шло по плану. Сначала выступил первый секретарь, рассказал о достижениях города и страны за прошедший период, не забыв, понятно, упомянуть о наших победах на международном фронте. Потом слово было предоставлено Степану Кузьмичу, и среди прочего он сказал:
– Здесь Константин Николаевич исключительно по партийной скромности не упомянул о своей замечательной идее. Эту приятную миссию я взял на себя. За много лет в городе появились первые три жилые этажа…
Где? Какие? Ни один мускул не дрогнул на лице первого. Тем более что по ходу доклада Степана Кузьмича выносили большие фотографии с этапами стройки. Каждая сопровождалась аплодисментами, и первому не оставалось ничего, как приподниматься в кресле и кивать.
– Но вот одна просьба…
И Степан Кузьмич заговорил о недостающих фондах. Все ждали ответного слова, и первый не подвел:
– Обеспечим, – сказал он, – но меня волнует лишь одно: партия и правительство пошли навстречу трудящимся, а вот что ответят трудящиеся? План сдачи дома…
Кто-то крикнул из зала:
– К 1 мая следующего года!
Первый секретарь укоризненно покачал головой.
– Люди ждали новоселья всю свою жизнь. Заставим их мучаться еще? Какое у нас ближайшее торжество?
– 8 марта, – опять раздалась услужливая реплика.
– Несолидный праздник. Я предлагаю сдать дом – к 1 января! Будет людям новогодний подарок!
Водопад – и тот невпопад…
Что творилось на следующий день! Было решено: вечер после смены и часть ночи проводить на стройке. Душой всего был Максим. Он попросился в отпуск, взял на себя руководство всеми отделочными работами. Говорят, что таким счастливым его еще не видели. К концу декабря все было кончено. А за день до Нового года собрался партком, профком и администрация завода – еще раз проверить фамилии тех, кто получит ордера. И тут случилось то, чего никто не ждал.
– Есть у меня сомнение в отношении Краско, – вздохнул директор завода. – То, что ему посылки шлют из Канады – это не наше дело, пусть органы разбираются. Но ведь он протаскивает на завод нездоровую буржуазную пропаганду! Посмотрите, что он развесил у себя в прорабке. Люди заходят, любуются, а о чем говорят – мы не знаем. А с кого спросят? С нас!
Повисло недолгое молчание. Но что же такое страшное висело в прорабке? Оказалось – глянцевый календарь с видом на Ниагарский водопад! Он и в самом деле привлекал в прорабку много людей. Ай, нехорошо, не по-советски как-то… И большинством голосов Максима Краско из очереди вычеркнули.
Тогда-то и решил он податься за океан. Помучался еще немного в своей маленькой комнатке, а в начале 90-х оказался уже в Канаде.
…Мы пригубили винца в его уютной и просторной канадской квартире.
– И ты думаешь, что после всего этого я бы не справился с их канадскими проблемами? – усмехнувшись, спросил меня Максим, закончив свой рассказ.
Я согласился: еще как справился бы!