Фемида пошла в народ
Теперь-то я понял, что это значит – «суд скорый и правый»… В пустой зал, где я донимал вопросами мирового судью Соловьеву, заглянул старший лейтенант милиции, после чего пропустил впереди себя вполне приличного вида молодого человека, чья неряшливая щетина на щеках могла восприниматься как модная небритость. Бутылка водки и кольцо
«У вас административный? – прервав на полуслове наш разговор, обратилась к старлею Ольга Васильевна. – Давайте, я сразу посмотрю…» («Административный» – уже после я переведу на общедоступный язык – это гражданин, допустивший административное правонарушение.) Взяла из рук милиционера документы и, обменявшись с ним несколькими репликами, поднялась к судейскому столу.
Началось судебное заседание. Вину свою правонарушитель признает полностью. Ночь, проведенная в отделении милиции (отсюда и небритость?), отрезвила его и оставила время для раздумий о содеянном. А вся причина – в домашней ссоре. Да еще теща, как и положено по законам классического жанра, подлила масла в огонь, доведя своего оппонента до стрессового состояния. А против стрессов на Руси есть лишь одно быстродействующее средство – бутылка водки, которая вскоре и была опорожнена. В одиночку. После чего захотелось выплеснуть свою обиду на уличных прохожих и, конечно же, в специфических выражениях. Теперь он, ответчик, ранее ни в каких правонарушениях не замеченный, не ищет слов оправдания и искренне раскаивается…
Судья удаляется в пустующую совещательную комнату. А тот, чья участь там сейчас решается, опускается на полумягкий стул (вовсе не на жесткую скамью) и складывается в пояснице, спрятав лоб в ладони. Поза уставшего от себя человека…
Вдруг атмосферу ожидания нарушает юная женщина, вошедшая в зал в поисках судьи. Она сверкает обручальным кольцом, внушая присутствующим мысль о семейном счастье. Присаживается на скамью рядом и тоже ждет. Недолго. Появляется мировой судья и предлагает всем встать, поскольку оглашается судебное решение: лицо, привлеченное к административной ответственности, – так это звучит на строгом юридическом языке – приговаривается к штрафу в размере пяти минимальных размеров оплаты труда (500 рублей).
На весь процесс ушло менее получаса. Милиционер сразу удаляется – он выполнил свою работу. А его недавний подопечный остается на несколько минут: Ольга Васильевна разъясняет ему, каким образом можно обжаловать постановление суда. Но, похоже, он это уже слушает вполуха. Мне кажется, что от него исходит радостное свечение.
Воспользовавшись паузой, юная женщина шепчет мне: «Это – судья?» Догадываюсь: она представляла служителя Фемиды иначе – со следами на лице не то тяжкого опыта, не то прожитых лет, со стальным взглядом и металлическими нотками в голосе. А здесь – мировой судья, чей возраст не столь уж значительно превзошел твой, чья внешняя официальность не в силах скрыть душевную мягкость, и в довершение к этому – рыжая челка, к которой лепится затертый эпитет «легкомысленная».
Не успела моя собеседница справиться со своими устаревшими стереотипами, как Соловьева, усадив ее здесь же, в уютном (как ни покажется парадоксальным) судебном зале, поинтересовалась причиной, приведшей посетительницу к ней. Ответ был краток: «Хочу развестись…» (Обручальное кольцо померкло в моих глазах.) – «Где заявление?» – «Нет…»
Нередкий зачин, предшествующий оформлению самых разных дел. Рядом в коридоре на видном и хорошо освещенном месте висят образцы документов, необходимых для судопроизводства. Но немногие из нас уделяют им внимание, предпочтя живое общение. Возможно, это продолжение нашей открытой души, когда ее хочется излить «вживую», минуя канцелярскую бумагу. И тогда всякий раз Ольге Васильевне нужно доходчиво объяснять посетителю, без каких документов правосудие не может обойтись, как следует правильно оплатить госпошлину и многое прочее. Казалось бы, отошли сразу его к стендам, как то водится во многих бюрократических учреждениях: «Вы что, читать не умеете?!» Но Соловьева, под стать учителю младших классов, терпеливо воспитывает своих посетителей, которые, как и все мы, россияне, отличаются правовой неграмотностью. А их, ее вероятных истцов, жителей трех магистралей – Пролетарского проспекта, улицы Кантемировской и Кавказского бульвара, что в Южном административном округе, – 28 тысяч.
Может быть, такая непросвещенность – и не наша вина. Еще в недавние времена кто из нас, рядовых граждан, разве что за исключением записных сутяг, знавал дорогу в суд? Лучше перетерпим, утолим свою обиду в междоусобных скандалах, чем пойдем в суд, где твое дело будет решаться бесконечно долго, так долго, что в его выигрыше уже и надобность отпадет. И предъявлять претензии судьям, сказать по правде, тоже не было оснований: они поистине были завалены многочисленными делами – как предельно запутанными, так и менее сложными, что на уровне повседневного быта: семейные скандалы, дележка общего имущества, мелкое хулиганство, заурядные бракоразводые процессы, алименты и прочие, и прочие житейские коллизии, денежный эквивалент которых измеряется суммой не свыше 50 тысяч рублей.
Пишу об этом в прошедшем времени, потому что с созданием мировых судов, территориально приближенных к людям, подобно школам и поликлиникам, федеральные судьи облегченно вздохнули и сосредоточились на «каверзных», требующих долгих и повторных экспертиз, делах, которые ни в одночасье, ни за месяц не решишь. Зато именно за такие сроки управляются со своими задачами мировые судьи. И уже можно определенно сказать, что «народ к ним потянулся». О том свидетельствует и практика Ольги Васильевны: за минувшие полгода ею рассмотрено такое количество дел, какого не было за весь прошлый год. При том, что очередей к мировому судье Соловьевой по сию пору не бывает. Как, впрочем, и к ее коллегам по другим судебным участкам района «Царицыно».
Коварный полотенцесушитель
В том же судебном зале познакомился с истицей «со стажем», уже в коридоре поделившейся со мной своими воспоминаниями о «хождениях по мукам», которые начались для нее в… 2001 году. Вроде бы дело не об убийстве, когда, бывает, и следов не сыщешь. Следы налицо: на потолке, на стенах абстрактно застывшие подтеки. Банальная история – соседи залили нижнюю квартиру. Не знаю, как отнесется к этому моя новая знакомая, а я и им готов посочувствовать. Хотели у себя уют навести – поставили в ванной комнате изящный финский полотенцесушитель. Наивные, они не ведали, что тот способен нарушить весь расчет системы горячего водоснабжения. Случается, что жильцы, да и слесари-сантехники, подобно детективам, месяцами ищут, где находится эта «заслонка», из-за которой в соседние квартиры поступает вода чрезмерно заниженной температуры. Но в рассматриваемой ситуации жертвами нового полотенцесушителя прежде всего стали сами его владельцы, поскольку его прорвало, о чем тут же узнали и соседи снизу…
Дела, связанные с заливами квартир, в судах, которые ими занимаются, отнесены к разряду сложных. Они требуют неоднократных экспертиз, на что уходит много времени. После решения суда, обязавшего ответчика оплатить потерпевшей стороне стоимость ремонта (в нашем случае это далеко за 100 тысяч рублей), первый всячески оттягивал «час расплаты» – обжаловал постановление Нагатинского районного суда, еще на неопределенное время откладывая расставание со своими «кровными». Так продолжалось вплоть до недавней поры. И когда проволочка не принесла ответчику желаемых результатов, он попросту отказался исполнять судебное предписание. Надолго ли? Вероятно, узнав о том, что невыплаченная сумма будет «прирастать» процентами, он перестанет испытывать свою судьбу. Именно такое развитие событий недавно подтвердил мировой суд. Истица, которая свой рассказ пересыпала перечнем статей Гражданского кодекса (что говорит лишь о ее затянувшемся общении с судейскими работниками), на этот раз была полна оптимизма: не прошло и месяца, а дело уже рассмотрено.
Но как быть, если судебный спор возникает не между частными лицами – соседями, а между жильцом квартиры и ДЕЗом, по чьей вине «рвануло систему», и интерьеры, в которые владельцем были вложены внушительные средства, утратили былую роскошь? Жилищники и не хотели бы доводить конфликт до суда, но, по их словам, в квартире такой «наворот», что существующие официальные расценки не позволяют ДЕЗу покрыть стоимость восстановительного ремонта. На нет – и суда нет? Этот вопрос, взяв на себя роль потенциально потерпевшего, задаю мировому судье Соловьевой.
– Ремонт, сколько бы он ни стоил, должен быть произведен за счет ДЕЗа, и квартире следует вернуть ее прежний вид – тот, что был до ее залива. Конечно, сумма эта определяется экспертизой или соглашением сторон. А то, что ДЕЗ может не «вложиться» в принятые расценки, – это слабый аргумент. Суд восстанавливает право в том объеме, в котором оно нарушено – не больше и не меньше.
И снова бутылка
Последняя, жесткая формулировка судьи невольно привела к мысли: а все же профессия накладывает на человека свой отпечаток. Но вспомнилось, с каким, пожалуй, женским сочувствием Ольга Васильевна рассказывала о подсудимом, который без малейшего урона для своего тощего кармана отоварился в супермаркете бутылкой коньяка. Кража – уголовное деяние, за которое можно свободы лишиться. Как говорили древние, закон суров, но это закон. Однако послушаем судью (в диктофонной записи):
– Ну такая красивая бутылка, такая на ней живописная этикетка! Ну не смог человек устоять перед нею: «Я никогда в жизни не видел такого коньяка. И никогда в жизни за такие деньги его не попробую… Внутренний голос говорил: не надо этого делать. Но лукавый меня попутал: дай попробую… Не устояла плоть!»
Понятно, что речь подсудимого подана в лирическом переложении.
– Может сложиться впечатление, что вы с вашими гуманными взглядами никогда не приговаривали подсудимых к лишению свободы.
– За два года, прошедших со времени, когда я была назначена мировым судьей, дважды пришлось выносить такой суровый приговор.
Входят новые посетители, держа перед собою свеженаписанные заявления, в которых изложены их обыкновенные, но вовсе не мелкие проблемы. Ольга Васильевна ведет прием последние дни перед отпуском. Готова принять заявления, но оговаривает, что дела будет рассматривать другой судья.
– А когда вы вернетесь из отпуска? Тогда мы придем через месяц…
КСТАТИ
Одно из значений понятия «мировой» Словарь русского языка С. И. Ожегова толкует так: «Относящийся к установлению мирных отношений между спорящими сторонами. М. суд (дореволюционный суд для разбора мелких гражданских и уголовных дел)». Причем снабжено это слово пометой «устаревшее». Но ему суждено было вновь войти в активный лексический состав русского языка: в ноябре 1998 года Государственная Дума приняла закон «О мировых судьях в Российской Федерации».
Возник мировой суд в Англии еще в XIV веке. В России он появился в 1864 году в результате судебной реформы, проведенной императором Александром II. Существовал до середины 1889 года. После долгого перерыва был восстановлен в 1912-м и действовал вплоть до 1917 года.