Назовите адрес, и помощь придет
Дети часто становятся чужими для собственных родителей. Но чужие ли они для города? Что предпринимается, чтобы защитить их от социальных бед, вырастить достойными гражданами? Мы беседуем с первым заместителем руководителя Департамента социальной защиты населения города Москвы Татьяной Александровной Потяевой.
Кто сигналит органам
– Насколько остро стоит в Москве проблема безнадзорности? Можно ли назвать какие-то цифры?
– Проблема безнадзорности всегда в поле зрения всех ответственных служб правительства Москвы. И вот некоторые данные: в Москве работает 12 социально-реабилитационных центров, где находятся дети, оказавшиеся в трудной жизненной ситуации, которым необходима помощь государства. Одновременно в центрах находится от 800 до 1200-1300 ребятишек. Особое место занимают специализированные учреждения – это «Алтуфьево» и «Возрождение». В течение года состав их может обновляться.
– А динамика?
– Больше всего таких детей было в начале 90-х. Но тогда проблема безнадзорности стояла особенно остро, а занимались ею недостаточно. Ситуация изменилась только в последние годы. 2007-й и 2008-й объявлены годами ребенка и семьи. Тогда же было мобилизовано и общественное мнение, в последние годы повысилось внимание к этой проблеме законодательной и исполнительной властей. И все это дало результаты: число детей в центрах стало снижаться.
– Но значит ли это, что фактически стало меньше «детей улиц»? Бывая в различных организациях, где занимаются безнадзорными, я слышал, что самое трудное – выявить беду. Не проникнешь же в каждую семью, даже такую, где подозревается что-то неладное. Может заметить учитель – ребенок не ходит в школу, врач – пропустил прививки. Но главное – это люди, которые знают семью: близкие, соседи. Сообщают ли они о тревожных наблюдениях в соответствующие органы?
– К сожалению, далеко не всегда. Социально-экономические условия изменились, жизнь стала более напряженной, трудной, а это не могло не повлиять на отношения между людьми. Некоммуникабельность – болезнь всего мира – проникла и к нам. Если раньше жители были более осведомлены о ситуации в доме, соседи обменивались между собой мнениями, то сейчас люди порой не могут назвать имени соседа за стеной. А родные часто не хотят выносить сор из избы. Замечу, кстати, что и в школе далеко не всегда знают, что делается в семье. Знаю случай, когда мальчик регулярно посещал класс, прилежно учился, и разве что был молчалив, но это, считали, характер. Но вот на одном медосмотре он разделся – все его тельце было в кровоподтеках. Побывали дома – грязь, пустой холодильник. Оказалось, тут живет мать-одиночка, нигде не работает, пьет. У нее четверо детей, и семья существует лишь на пособия. Двоих детей, в том числе и того мальчика, сразу поместили в социально-реабилитационный центр. А женщину лишили родительских прав. От кого мы могли узнать о ситуации в доме? Только не от самих детей – они жалели свою беспутную родительницу. Соседи же молчали.
– Но как все-таки вы узнаете о тревожной ситуации?
– По-разному. Информация поступает в основном из детских садов, школ, поликлиник. Но очень важно, что мы открыты для людей, они знают, куда обратиться. Телефоны органов соцзащиты публикуются в районных и окружных газетах, листовках, которые опускают в почтовые ящики жителей. На улицах города скоро появятся информационные растяжки, билборды с телефонами городской мобильной службы помощи семье и детям. Работает «горячая линия» Департамента социальной защиты населения, на которую в день порой поступает до 50 звонков (за 2009 год – 15 000 обращений). Кто звонит? Часто – совсем посторонние люди, причем даже те, кто не живет в Москве. Вышли из поезда, натолкнулись на группу беспризорных, набрали номер телефона тут же, на вокзале. А бывает – взрослые видят малолетних попрошаек у бензоколонок, на бульварах, набережных, причем в часы, когда они явно должны быть в школе, и сообщают об этом нам. Случаются, кстати, самые неожиданные сигналы – звонят сами родители: не можем справиться с ребенком, помогите. Или: нормальная, обеспеченная семья, но мальчишка постоянно убегает из дома. Стараемся помочь и в этом случае. Применяем и такую практику: наши работники выходят на детские площадки, наблюдают за детьми. Опытный глаз сразу заметит неладное. И все же наиболее ценные сведения могли бы получить от людей, которые живут по соседству, ведь дети всегда у них на глазах. Но таких сигналов не очень много. Естественно, хотелось бы, чтобы неравнодушие, заинтересованность наших граждан в судьбах детей, которым приходится трудно, были активнее, действенней.
Работа не для слабонервных
– Какова в Москве вообще система социальной защиты детей, оказавшихся в нелегких жизненных условиях? Известно, что такими детьми занимается не только ваш департамент, но и другие ведомства, а кроме того – общественные организации, религиозные. Не мешают ли они друг другу?
– Нет ни одной комиссии, ни одной организации, которая работала бы сама по себе – каждая проблема решается комплексно. И потому очень важно межведомственное взаимодействие департаментов социальной защиты, семейной и молодежной политики, здравоохранения, образования, правоохранительных органов. Начинается с патрулирования улиц, вокзалов, в котором задействована милиция. Поначалу дети доставляются в органы внутренних дел, в зависимости от их состояния сразу видно, куда их направить, в больницу ли (а в медицинской помощи нуждается подавляющее большинство), или сразу в социально-реабилитационный центр.
Мы сталкиваемся с очень тяжелыми случаями, порой даже трагическими. Недавнее личное впечатление: в центр поступила пятилетняя девочка, которую мама «сдавала» за деньги взрослым клиентам. До этого малышка долго находилась в больнице. Когда я пришла, она спала, зашла через несколько часов – все еще спит. На вид – ангелочек, а через какой ад прошла… И сколько надо специалистов самого разного профиля, сколько добрых сердец, чтобы вернуть ребенка к нормальной жизни, заставить забыть страшное прошлое. Сейчас разработана правовая и нормативная база, которая позволяет максимально защитить детей, оказавшихся в тяжелых жизненных условиях. Все нормативные документы сотрудники нашего департамента готовили совместно с депутатами Мосгордумы.
– Немножко подробнее об этом – как вы участвуете в законотворческой деятельности?
– При разработке любых законодательных актов создается рабочая группа из специалистов в данной области и депутатов Мосгордумы. Мы вместе готовим законопроекты. Сегодня в своей работе опираемся на федеральный закон № 120 «Об основах системы профилактики безнадзорности и правонарушений несовершеннолетних», принятый еще в 1999 году. При активном участии Департамента социальной защиты населения в 2005 году приняты городские законы № 60 «О социальной поддержке семей с детьми в г. Москве» и № 61 «О дополнительных гарантиях по социальной поддержке детей-сирот и детей, оставшихся без попечения родителей». А в 2008 году вышел закон № 34 «О социальном обслуживании населения в г. Москве», где впервые раскрыто понятие «трудная жизненная ситуация», т.е. ситуация, когда ребенку требуется помощь государства. И наконец, уже в этом году появился важный законодательный акт «Об организации опеки, попечительства и патронажа в г. Москве», который регулирует все формы семейного устройства детей.
– Но разве об этом не говорится в аналогичном федеральном законе?
– Говорится, но не полностью. Систему патронатного воспитания впервые изучили и апробировали в Москве, и московский закон четко обозначил, кто такой патронатный воспитатель, как строится его работа, какое материальное вознаграждение он получает, поскольку его труд является социально значимым. В законе прописаны и другие формы семейного устройства детей.
«Мне трудно дышать в этом доме»
– Вы говорите о социально-реабилитационных центрах. Это новые учреждения?
– Нет, те же самые приюты. Но само слово «приют» уже не полностью отражает их деятельность, функции и специфика оказания помощи этих организаций стали намного шире. Сегодня социально-реабилитационный центр – это не просто место, где ребенок живет, но где он получает и медицинскую, и педагогическую помощь, проходит реабилитацию. С ним работают квалифицированные психологи, воспитатели, медики, юристы. В некоторых центрах организуется учебный процесс, но чаще дети ходят в ту же школу, что есть в районе. По сути центры – это небольшие научно-методические учреждения, где работают специалисты самого разного профиля. Помощь ребенку оказывается всесторонняя.
– Вы бы не могли рассказать о конкретных примерах?
– Сколько детей – столько судеб. Я бы только хотела предостеречь против распространенного стереотипа: безнадзорные дети – это обязательно неблагополучная семья, родители алкоголики или наркоманы, там детей не кормят, не одевают, все время они проводят на улице и т.д. Нет, порой бывают вполне обеспеченные, респектабельные родители, но они живут собственной жизнью, ребенок в семье чужой, на него не обращают никакого внимания. Такой вот пример. Мальчик уже взрослый – 15 лет. Папа сделал хорошую карьеру, занимает высокий пост. Мама домохозяйка, любимое занятие – ходить по магазинам. У сына все есть – хорошая одежда, карманные деньги, компьютер, ему доступны всякие развлечения. Недоставало только одного – любви и заботы родителей. С ним никто не разговаривал, он был полностью предоставлен сам себе. Тогда-то и пришел в наш реабилитационный центр: «Хочу жить здесь». И объяснил: «Мне трудно дышать в своем доме». Его приняли, но, естественно, сразу же вызвали родителей. Для них это был шок, выяснилось, что они даже не представляли, какую психологическую травму наносят сыну, не обращая на него внимания. Звали мальчика назад. Но тот был тверд в своем решении: «Не вернусь!». Даже престижную гимназию – а он ходил именно в такую – сменил на обычную школу. С первого же дня началась работа педагогов и психологов центра с родителями. Прошел месяц-другой, в конце концов семья воссоединилась, атмосфера там стала совсем другой.
– Вы упомянули о двух специализированных реабилитационных центрах. В чем их особенность?
– Один находится в Алтуфьево – там нашли приют дети, сбежавшие из семей, которые находятся в других городах. Бегут, кстати, не только из российских городов, чаще из бывших республик, более всего из Средней Азии, Молдавии. Не отказываем никому. Там им тоже оказывается разнообразная помощь – психологическая, медицинская, правовая, разве что договора со школой у центра нет. Ведь родным языком для таких детей бывает киргизский, казахский, таджикский. Но, тем не менее, они учатся – там же, в центре, совершенствуют свои познания в русском языке. Другой центр – «Возрождение», находится в Северо-Восточном административном округе и предназначен для несовершеннолетних детей, попавших в ту или иную зависимость – алкогольную, игровую, но больше наркотическую.
– Несовершеннолетние наркоманы? Каков же их возраст?
– Может быть самый разный – и шесть, и семь лет. Но это не вина самих детей. Такими их делают наркоманы-родители. Чтобы те им не мешали, они вкалывают им наркотики. Ребенок замолкает. Такие дети, конечно же, поддаются излечению, но процесс этот трудный, длительный. В центре в буквальном смысле возвращают их к жизни. А большинство, конечно, это ребята подросткового возраста.
Спецгруппа – на выезд!
– Можно ли на ранней стадии выявить неблагополучие в семье, от которого в дальнейшем могут пострадать дети? Проводится ли в этом направлении департаментом какая-то работа?
– Конечно. Главное в таких случаях – не упустить момент. На базе реабилитационного центра «Красносельский» работает городская мобильная служба, которая оперативно приходит на помощь. Сотрудничаем с международным детским фондом ЮНИСЕФ, который подарил нам два автомобиля. Созданы мобильные бригады из медиков, педагогов, психологов, если надо, подключаются и юристы. Работают они круглосуточно и по первому звонку выезжают в семью, откуда поступил сигнал. Помощь оказывается не только самим детям, но иногда и их родителям, которые не могут справиться со своими отпрысками. Такая оперативная помощь очень нужна людям. Раз на раз не приходится, но бывает, что в день бывает до пятидесяти звонков.
Существует адресная помощь семьям, которые в ней нуждаются. Родители, скажем, потеряли работу. Здесь мы тоже не в стороне. Сотрудничаем с Центром занятости, помогаем в трудоустройстве. В критических ситуациях оказываем материальную помощь – продуктовую, вещевую. Порой покупаем товары длительного пользования – холодильники, стиральные машины, телевизоры. Правительство Москвы выделяет для этих целей специальные средства. Кроме того, в центрах социального обслуживания созданы отделения дневного пребывания, где ребенка накормят, займут играми. В Москве 135 таких отделений, и они никогда не пустуют. Мы считаем, что это важный шаг к ликвидации безнадзорности.
– Но бывают ведь и нематериальные трудности, психологические. Скажем, когда распадается семья, взрослым часто бывает не до детей. Можно ли помочь в таких случаях?
– Можно – если вовремя, на ранней стадии купировать кризис. При социально-реабилитационных центрах созданы школы молодых родителей, специальные психологические школы, где всегда можно получить совет, рекомендации. На время конфликта мы можем забрать ребенка в приют, а когда наладятся отношения, вернем. Ведь прочная семья – тоже забота департамента. Сохраним семью – сохраним детство.
О нашем собеседнике
Потяева Татьяна Александровна – профессиональный педагог. Закончила Государственный педагогический институт. Прошла путь от учителя до директора школы. Заслуженный учитель Российской Федерации, лауреат премии мэрии Москвы в области образования. В 2003 году ей было присуждено звание кандидата экономических наук. С 2005 по 2009 год – депутат Мосгордумы. В 2009 году перешла на работу в Департамент социальной защиты населения города Москвы.