Прогулка вверх
Прошло две недели, и вот мы снова на углу Большой Дмитровки и Камергерского переулка, где в прошлый раз закончилось наше путешествие. С тех пор заметно похолодало, то дует, то накрапывает, и прохожие, подняв воротники и держа наготове зонты, так устремлены вперед, будто за ленточкой финиша их ждет звание чемпиона. Вольемся в ряды и мы. Итак – вперед и вверх!
Часть вторая (начало – в № 41)
Все мимо
Напротив Камергерского переулка прозрачно светло-зеленеет Кузнецкий мост, с этого ракурса будто совсем не тронутый временем. Не станем сворачивать и разубеждаться в увиденном.
У арки дома, отделанного серой плиткой, застыл охранник в классической грозной позе: кулаки в карманах, ноги на ширине плеч. Но бояться некому – все спешат. Летят, не замечая трогательных гжельских коров в молочной витрине, переливов чернобурок в глубине за стеклом, просветов в сером небе…
На углу Дмитровского переулка отреставрированный старый дом с лихо напяленным задорным кепариком пентхауза и красным «Япошей» внизу, кажется, подмигивает светящимся окошком. За ним небрежно наброшенная на здание зеленая вуаль – предвестник катаклизмов. Дальше прогал, пустырь с двумя синими кабинками для все еще не пришедших строителей и ободранной сиротой-двухэтажкой на заднем фоне. А слева кафе, кофейня, клуб цвета кофе с молоком и… привет тротуару! Стройка. Ровно напротив желтеет фешенебельный «Луис Вуиттон»… Ба, да это ж Столешников! А стройка – давно почившая и все никак ни во что не реинкарнирующаяся пивная «Яма».
Яма на яме
Ода сему легендарному заведению уже пелась – во время нашей прогулки по Столешникову. Можно кратко повторить на бис (поется голосом солиста группы «Крематорий»):
Площадь в гранитных тисках,
Всадник с длиной рукой,
Три минуты ходьбы,
Теплый подвал за углом,
В душе – саванна, в глазах – огонь,
В бокалах – пиво, я стою в «Яме».
Тут сразу самая суть схвачена: и общее географическое положение, и особенности интерьера, и эмоциональный накал, и что наливают. Но братания творческий интеллигенции с народом за липкими столами закончились давным-давно, а дело «Ямы» все продолжалось. Раскрученный бренд был использован здесь же, в Столешниковом, только чуть подальше – за «Луисом Вуиттоном», во дворе, по соседству с эротичной витриной «Агента-провокатора». Только в меню новой «Ямы», совершившей карьерный рост до ресторана, были уже, конечно, не плавленые сырки «Дружба», а всякие изыски под названиями «Телячья нежность», «Владивосток – Москва» и т.д. Но и эта «Яма» провалилась – ушла под реконструкцию. Вообще же вполне натуральные провалы и ямы для Дмитровки весьма характерны. В первый раз это случилось в мае 1998 года неподалеку от здания Совета Федерации. На глубину более 25 метров ушел двухэтажный дом (к счастью, выселенный) и припаркованный возле него джип. Буквально через несколько месяцев чуть подальше история повторилась. И наконец, в 2000 году, когда у светофора на выезде на Страстной бульвар затормозил груженый песком КамАЗ, по словам очевидцев, раздался грохот и грузовик начал опускаться вниз. У водителя оказалась хорошая реакция, он газанул и успел выскочить на перекресток, оставив позади себя внушительный пролом. Это – из официальных источников. В народе же истории о провалах ходят самые разные. В частности, утверждают, что первой все-таки провалилась «Яма», переделанная на волне перестройки в пафосный ресторан. Затянувшаяся стройка на этом месте только подливает масла в огонь создания мифов и легенд.
Прокуратура с фонтаном
Перешагнем порог Столешникова, оставив позади все его Гиляровские истории, и окажемся под темно-серой стеной бывшего Института марксизма-ленинизма, а ныне Российского государственного архива социально-политической истории. Здание окаймляют мрачноватые ели, так же не подверженные сезонным изменениям, как портреты Маркса, Энгельса и Ленина, строго глядящие со стены на прохожих. (Отдельный Ленин, как известно, сидит ровно с противоположной стороны этого длинного серого здания за памятником Долгорукого, лицом к мэрии). После этой готичной гаммы идущая следом Прокуратура РФ – с фонтаном и настоящими, вовремя опадающими деревьями во дворе – кажется почти уютной. Но серое идет за нами по пятам.
Как ни ругай сегодняшнюю архитектуру, следует признать, что почти любое современное здание по сравнению с коробками 1960-1980-х сделано с фантазией. За отрицательным примером ходить недалеко. Огромный серый дом за номером 26, выстроенный в 1983 году для Госстроя СССР, затем – Дом российской прессы и, наконец, здание Совета Федерации, выглядит так, что угрюмей не придумать. И золотой герб на боку не спасает. Чтоб перебить впечатление, остается только свернуть в Петровский переулок.
Люки, театры, подземелья
На углу его толпятся милицейские машины. Нет, ничего не случилось, просто в угловом доме расположено ОВД Тверского района. Но № 28 известен не только этим. Главная его достопримечательность – подвалы. В 1917 году, когда здесь находилась костюмерная мастерская, ученики костюмера обнаружили в подвале люк, ведущий в подземный ход, который тянулся и к Кремлю, и к Страстному монастырю, и к Тверской, там же находились сундуки, открыть которые любопытным подмастерьям не удалось. Когда один из юношей по прошествии шести лет вернулся к загадочному месту, люк оказался замурован. Делом заинтересовалось ОГПУ и попыталось раскопать ход, но хлынула вода, появилась угроза затопления, и тайна сундуков осталась неразгаданной. Возможно, не случайно позже здесь поселилось ОВД?
Но завернем, наконец, за угол. Несмотря на то, что справа в перспективе на полпереулка тянется все то же серое здание Совета Федерации, картина тут гораздо уютнее. Переулок замыкает церквушка с зелеными маковками куполов, слева тянется непричесанный сквер, за которым прячется старое кирпичное здание, где с 1885 года размещался Русский драматический театр, более известный как театр Корша. Просуществовал он до начала 1930-х годов, после чего превратился в филиал МХАТа. Сейчас здесь находится Государственный театр наций.
Лебединый баннер
Кстати о театре. Развернемся на 180 градусов, лицом к Дмитровке. Картина перед нами предстает странная, но внушительная. Ровно на две трети высоты розового здания Московского музыкального театра Станиславского и Немировича-Данченко – картины пляшущих дам. Рядом таких же размеров баннер, сообщающий о спектаклях «Евгений Онегин» и «Лебединое озеро». Работники искусств явно решили побороть коммерсантов по части рекламы.
Пожалуй, здание театра – последний цветовой всплеск на оставшемся до Страстного бульвара отрезке. Все так же, как щенки к материнской груди, приникли многочисленные авто к тротуару, но улица затихает, теряет цвет, уходит в оттенки серого. Хотя, конечно, если вглядеться… Вон, по левую руку доходный дом княгини Ливен 1910 года с богатым лепным декором, где виднеется вывеска «Академкниги». Повернув направо, в совершенно на вид офисный двор, можно неожиданно оказаться в месте модном и полном жизни. В «ArteFAQ-кафе» проходят литературные вечеринки, всевозможные арт-акции, а можно и просто так завернуть. Там пол второго этажа (или потолок первого) прозрачен, что располагает к созерцательности и возможности за бокалом коктейля почувствовать себя вне мирской суеты. Ну, а дальше уже, старинным зданием университетской типографии и Дмитровка кончается. А за ней – выезд на распутье между Страстным бульваром и Пушкинской площадью. Но признаюсь: с тех пор, как низ киноконцертного зала «Пушкинский» приобрел цвет взбесившейся морской волны, я его стараюсь обходить стороной. Чтоб не раздражаться. А потому – благо, никто нам не указчик – повернем-ка обратно и пройдем Глинищевским переулком на Тверскую. А там уже и до Пушкинской рукой подать.
Кофе не будет
Через переулок, от особнячка к особнячку, тянется серо-стеклянный коридор перехода. Только это и навевает мысль о некоей государственности места. И действительно, оба здания принадлежат Генпрокуратуре РФ. А дальше уже целиком переходим к истории и искусству. Дом № 6 когда-то принадлежал купцу Николаю Оберу и его жене Мари-Роз Обер-Шальме. Николай прославился тем, что в 1803 году принял участие в первом полете на воздушном шаре над Москвой. Мадам же держала модный магазин и славилась ловкостью в делах, за что и была прозвана «обер-шельмой». Ходили слухи, что она была французской шпионкой, действительно – бежала из России с французской армией и погибла где-то при переправе. Сын их, Лаврентий Обер, открыл в отчем доме гостиницу «Север», позже переименованную в «Англию», где «солнце нашей поэзии» в 1829 году встречалось с Адамом Мицкевичем. О чем и свидетельствует мемориальная доска. (Так что не случайно Большая Дмитровка носила с 1937 по 1994-й год имя Пушкина – следы классика обнаруживаются то там, то сям).
Уж чего-чего, а мемориальных досок полным-полно на доме напротив, занимающем большую часть переулка. Тут и Книппер-Чехова, и Вера Марецкая, и Сергей Образцов, и сам Немирович-Данченко… Что и неудивительно, ведь построен он был на месте взорванной Церкви Святителя Алексия Митрополита Московского в 1938 году именно для актеров МХАТа. «Чудище! Крепость, бастион!» – говорила о нем Фаина Раневская. Но время все сглаживает. Вот и эта громада вросла в переулок, как будто так и было. Вьется по стене дикий виноград. Старое дерево склонилось, прикрывши тротуар…
Стемнело. Впереди горят огни Тверской. Сегодня мы обойдемся без традиционного кофе – закончим прогулку в открытом заполночь книжном магазине «Москва». Где можно бродить по «улицам» вдоль длинных стеллажей, сворачивать вбок, увидев неожиданное, застывать, листая очередную историю… Словом, все, как и обычно в нашем городе.