Поэты, барды, барабанщики
Погодка для прогулок, прямо скажем, аховая. Но во всем при желании можно найти свою прелесть. Вот и пошли мы ее искать: по лужам, под снегом и дождем. А заодно – изучать прихотливое русло Кривоколенного переулка.
Пивной угол
Вообще «кривость» улочек и переулков, служащих своеобразными тропками между более крупными магистралями, для нашего города весьма характерна и обильно отражена в названиях. Переулки Кривоарбатский и Кривоникольский (тоже Арбат), таганские Кривогрузинский (переименован в улицу Обуха) и Кривоярославский (снова ставший Мельницким), Криворожские улица и проезд на юге Москвы, Кривой (ныне опять Конный, ранее – Кривопроульский) на Шаболовке… Возможно, очередь дойдет и до них. Сейчас же перед глазами переулок, славящийся еще и своими «коленцами». Что и отражено в его названии – Кривоколенный.
Начинается он от Мясницкой улицы, ближе к Лубянке. Ориентиром прямо на углу служит вход в кафе быстрого реагирования «Му-му». В его освещенных окнах уютно краснеет кирпич стен, исходит паром еда на подносах. Фирменный черно-белый плафон над дверьми. Чуть далее – фонарики у расположенного на втором этаже «Шеш-Беша». Эти мелкие детальки отлично вписываются в облик длинного трехэтажного дома № 2 и придают ему еще более московский вид. Здание это славилось в разное время разным. Продавали здесь рояли, арфы и прочие музыкальные инструменты, овощи (лавка звалась «Два леопарда»), книги, картины, велосипеды, граммофоны, хирургические инструменты… Но неизменно присутствовало заведение, где можно было поесть, – кухмистерская, ресторан, трактир-чайная, пивная «Уголок»… Визитная карточка переулка – питейный дом «Кривое колено» – располагался в здании напротив, на месте которого теперь стоит светло-серая пафосная громадина.
Годунов в лесах
На узкой мостовой столпились машины, стремящиеся к Мясницкой. Как слепые щенки, тычутся мокрыми носами, ища, где бы проскользнуть. Мы – навстречу. Тротуар (а с ним и мостовая) круто заворачивает в параллель Мясницкой. На сгибе «сустава» металлический серый забор с желтыми воротами и громадной буквой «М» на них – «Строительство сооружений метрополитена».
Тема строительства продолжается и за поворотом. Здания не видно: все закрыто-занавешено, железо, забор, леса. Сбоку прямоугольник, обозначающий место, где должно находиться строение, затянут белой клеенкой с аккуратно вырезанными окошками-треугольниками, как вырезают на пакетах при перевозке мелкой живности – чтоб дышали. Жаль, конечно, – вместо того, чтобы глядеть на один из самых знаменитых домов Кривоколенного, приходится смотреть на табличку: «Реставрация памятника истории и культуры жилого дома поэта Д. Веневитинова». Но историю этого здания рассказать все-таки следует.
Когда желтые стены еще не скрылись за забором, глазам прохожего предстали две мемориальные доски: в честь самого Веневитинова и Пушкина, читавшего здесь «Бориса Годунова». Последнее событие произошло осенью 1826 года. Из очевидцев наиболее известен отзыв историка Погодина: «…Мы все просто как будто обеспамятовали. Кого бросало в жар, кого в озноб. Волосы поднимались дыбом. Не стало сил выдерживать. Один вдруг вскочит с места, другой вскрикнет. У кого на глазах слезы, у кого улыбка на губах… О, какое удивительное то было утро, оставившее следы на всю жизнь!..». Но гениальностью Пушкина нас не удивишь – привыкли. Поговорим лучше о хозяине дома – Дмитрии Веневитинове.
«Храни меня, мой талисман»
Предшествовала их сближению с Пушкиным (хоть они и состояли в дальнем родстве) критическая статья Дмитрия о «Евгении Онегине». «Это единственная статья, которую я прочел с любовью и вниманием», – отозвался о ней классик. Веневитинову тогда едва исполнился 21 год. Современники сходились на том, что он безусловный гений, который непременно прославил бы себя в поэзии или философии. Исследователи его творчества полагают, что по безукоризненности формы стихов и эмоциональной насыщенности поэт мог бы в дальнейшем помериться с Пушкиным. Но он умер, когда ему было всего 22 года. Правда, уже будучи весьма известным. С именем поэта (и его смертью) связана такая история. Зинаида Волконская, в которую Дмитрий был отчаянно влюблен, подарила ему перстень, найденный в раскопках античного города Геркуланума. Он обещал надеть его только перед венчанием или смертью и посвятил кольцу такие строки: «Ты был отрыт в могиле пыльной, Любви глашатель вековой, И снова пыли ты могильной завещан будешь, перстень мой… Века промчатся и быть может, Что кто-нибудь мой прах встревожит И в нем тебя откроет вновь…». Стихотворение оказалось пророческим. Весной 1827 года, в Петербурге, Дмитрий Веневитинов сильно простудился. Перед смертью друг надел ему на палец перстень… А в 1930 году в связи со строительством дома культуры Симоново кладбище, где был похоронен поэт, уничтожили. При перезахоронении перстень изъяли и отдали в Бахрушинский музей.
Необыкновенно аварийный балкон
Менялись хозяева дома № 4. Последним был купец Слиосберг, решивший владение сломать и на его месте построить большой доходный дом. Но тут – о ирония судьбы! – грянула революция, крушившая все вокруг, и спасла здание. Затем его приспособили под коммуналки. В одной из них поселилась семья Александра Галича – поэта и барда. В 60–70-е годы его записи шли «самиздатом» по рукам, переписывались с кассеты на кассету наравне с песнями Окуджавы и Высоцкого. Вот как вспоминал Галич о Кривоколенном, 4: «В зале, где происходило чтение, мы и жили. Жили, конечно, не одни. При помощи весьма непрочных, вечно грозящих обрушиться перегородок зал был разделен на целых четыре квартиры… между ними длинный и темный коридор, в котором постоянно – и днем, и ночью – горела под потолком висящая на голом шнуре тусклая электрическая лампочка. Окна нашей квартиры выходили …на какой-то удивительно нелепый и необыкновенно широкий балкон. Подобно перегородкам в доме, балкон вот-вот грозил обрушиться, он считался аварийным, и выходить на него не рекомендовалось». Аварийным дом считался и в 1999-м, когда чудом избежал сноса – литературная общественность встала стеной. Затем пустовал и рушился, пока разбирались, кому он принадлежит – Москве или федералам. И вот наконец поставлен на реставрацию. С другой стороны переулка глядит, желая удачи, уже отреставрированный дом № 3 – тоже владение Веневитиновых.
Кофе в аквариуме
Угловой дом № 1/8 (считая по Армянскому переулку), где жил когда-то Николай Бердяев, слегка напоминает пагоду. Угловая часть его завершена необычным четырехгранным куполом. Был он доходным – квартиры с отдельными входами, ванными и телефонами, затем «уплотненно коммунальным», потом коммуналки расселили, квартиры стали продавать… Словом, обычный жилищный исторический процесс.
А вот, наконец, и строения усадьбы князей Голицыных под номером 10. Главный дом обветшалостью своей навевает мысли о бренности всего земного. В огромном окне второго этажа – призрачный, тусклый, как от керосиновой лампы, свет. Дама с зонтом, выгуливающая вокруг особняка собачку, подходит ближе.
– А там дворники наши живут, – видя мой интерес, охотно поясняет она. – Приезжие.
Значительно лучше основного здания выглядит флигель усадьбы, где расположилось кафе-клуб «Билингва» – совершенно игрушечный на вид домик светлого кирпича в зеленой раме. Оно открылось в 2003 году как книжный магазин-кафе, – стильное и уютное место, где можно, вынырнув из осенней слякоти, выпить чашечку кофе вприкуску с хорошей книжкой. В огромном окне-аквариуме первого этажа и сейчас видны стены в стеллажах и столики под теплым светом, где колышутся, наклоняясь друг к другу в беседе, разноцветные водоросли девичьих волос. Чтоб жизнь не казалась раем, в 2005-м, во время концерта «Запрещенных барабанщиков», «Билингва» сгорела. Но через несколько месяцев возродилась вновь. Клуб до сих пор славится своими политическими и литературными дискуссиями, хорошим джазом и роком и – продолжая традицию Кривоколенного – поэтическими чтениями. Нередко выступал тут тезка Веневитинова – Дмитрий Пригов. Словом, вполне интеллигентное место.
Архангельское колено
Сгущаются сумерки. Снег с дождем бьют наотмашь. Серебрятся косыми пунктирами в свете фар. Вот переулок уже и готов выкинуть новое «коленце», но пока мы еще идем по прямой. Дома становятся выше, нависают с двух сторон серыми громадами… Кажется – ущелье. Между «скалами» едва виден силуэт Меншиковой башни – церкви Архангела Гавриила. Вот и угол. Сейчас – поворот, и Кривоколенный станет Мясницкой перпендикулярен, а вскоре и совсем оборвется. О каждом из этих домов можно было бы говорить и говорить. Но да простит меня читатель – короток путь по газетной странице.
Вот мы и вышли на прямую. Если идти по ней до конца, то попадешь к Покровским воротам. Но наш Кривоколенный тут решительно, как ножницами, отрезается Архангельским переулком. И не ищите его продолжения – бесполезно. Дальше идет переулок Потаповский. Но это уже совсем другая история.