Без права на прописку
Когда соединяют свои судьбы люди немолодые, имеющие взрослых детей, нередко бывает, что им трудно принять друг друга без оглядки, разделить друг с другом все, что имеют. Только жизненные испытания помогли нашему герою понять доброту и бескорыстие Валентины и оценить их по достоинству.
Разговор на лавочке
Возвращаясь с дежурства, Валентина присела на скамейку во дворе, поставила рядом сумки с продуктами и посмотрела на детскую площадку. Молодые мамаши стояли кружком, обсуждая что-то и беспрестанно поглядывая на своих чад, как наседки. Малышня носилась по двору с криками, залезала на все, куда только можно было залезть. Жизнерадостная картина вместо того, чтобы улучшить настроение, вконец расстроила Валентину. Набежали на глаза и закапали слезы, а в горле будто ком застрял. И без того домой не хотелось идти, а теперь тем более надо посидеть, «просохнуть».
Из-за слез и не заметила, как подошел и сел рядом сосед из крайнего подъезда. У Алексеича год назад умерла жена. Дети взрослые, дочь замужем за бизнесменом в Питере. Сын жил со своей семьей в военном городке под Москвой. Так что после смерти жены Алексеич остался в трехкомнатной квартире один. Бывший офицер, он уже пребывал на пенсии, но дай бог каждому пенсионеру быть таким крепким, здоровым и энергичным. Он подрабатывал в фирме зятя, когда от того были поручения в столице, и жил ни в чем себе не отказывая.
После смерти жены Алексеич очень быстро из разряда вдовцов перешел в категорию женихов – ну что поделаешь, если жизненные силы в человеке бьют ключом! Вот только «невесты» у него долго не задерживались. Может, причиной тому была его прижимистость. Весь дом знал, что деньги у Алексеича никогда не переводились, а только прибывали, но всем было известно и то, что, к примеру, попросить у него в долг – бесполезная затея. Как скупость сочеталась с его разговорчивостью и общительностью – загадка природы.
Увидев в глазах у Валентины слезы, сосед слегка приобнял ее, наклонился и спросил, что случилось у такой приятной женщины. Как это нередко бывает, от участия и сочувствия Валентина расплакалась еще больше и неожиданно для себя стала рассказывать. К сорока пяти годам ее жизнь, в сущности, зашла в тупик. С мужем разошлись, но жить приходится в одной квартире, потому что разъехаться из «двушки» совершенно невозможно. С дочерью постоянные ссоры из-за зятя, который работать не хочет, а вот выпить да погулять – это всегда пожалуйста. У нее у самой-то зарплата маленькая – едва концы с концами сводит, а тут еще и дочке приходится помогать.
– Иногда жить не хочется от всего этого, – пожаловалась женщина.
Неожиданный разговор обернулся неожиданным предложением. Алексеич признался, что он на Валентину давно, что называется, глаз положил, только приличная разница в возрасте мешала ему перейти в наступление. А тут, видно, сама судьба пошла ему навстречу.
– Переходи ко мне жить, – решительно выдохнул Алексеич. – Места у меня много. Да и одета, обута, накормлена будешь не хуже других.
– Ну, для начала хоть в гости приходи, – заметив ее смятение, сказал он. – А дальше видно будет.
Жизнь у «деда»
Заманил-таки Алексеич к себе в гости Валентину раз, другой. А потом она решилась заявить бывшему мужу и дочке с зятем, что переходит жить к соседу-вдовцу. Муж, даром, что бывший, а вдруг проявил небывалую ревность и с удовольствием прошелся в адрес соперника рядом нелестных выражений. Дочка смеяться стала – совсем, мол, мать с ума сошла, в деда влюбилась. Ну, насчет деда – это она сильно преувеличила, потому что Алексеич в свои шестьдесят с небольшим выглядел лет на пятнадцать моложе. А по многим статьям, заметила Валентина, он и молодым фору даст, явно делая намек на зятя.
Но прозвище «дед» все же прилипло в их семье к Алексеичу намертво. Даже потом, когда семейство Валентины окончательно признало его своим, за глаза все же звали Дедом.
Перебравшись к Алексеичу, Валентина немного легче вздохнула, исчезло с лица страдальческое выражение. Спокойная жизнь и достаток сделали свое дело. Да и Алексеичу с ней жизнь пошла в удовольствие. Женщина она хорошая, добрая, да и хозяйка – хоть куда. В общем, у обоих жизнь переменилась к лучшему.
Только вот к чему не могла привыкнуть Валентина, так это к прижимистости Деда. Вроде и не экономил он на еде, опять же, приодел Валентину. И отдыхать летом ездили на Черное море. Но вот, к примеру, перед днем рождения Валентины купил новый шкаф в прихожую и сказал ей:
– Это тебе подарок.
Другая бы ответила ему, какой, мол, это подарок, если ты меня даже не прописываешь в своей квартире, но Валентина промолчала. Считала неприличным упрекать человека, который и без того сделал ее жизнь лучше. Зато про прописку ей регулярно напоминала дочка. Вот, говорит, помрет Дед, и все останется его детям.
Алексеич и не скрывал, что завещание у него написано только на дочку с сыном, как бы ненавязчиво предупреждая Валентину, чтобы она на квартиру не рассчитывала.
Беда не приходит одна
Зять у Алексеича мог бы поспорить с ним в скупости – деньги жене выделял по минимуму, все старался покупать и ей и детям сам, вплоть до женского белья. Жену держал не только в черном теле, но и в ежовых рукавицах. Та, в сущности, себе ни в чем не принадлежала. Может, от этого бедная женщина и ринулась в религию. А религиозный фанатизм, в конце концов, привел ее в клинику для душевнобольных.
На время обострений, когда дочка ложилась в стационар, Алексеич уезжал в Питер, чтобы побыть с внуками. Возвращался всегда расстроенный. На море они теперь стали выезжать не вдвоем, а с дочкой Алексеича и его внуками. Валентина теперь, правда, уже не отдыхала, потому что вся готовка и прочие хозяйственные заботы были на ней.
– Ну, ничего, – взбадривал сам себя Алексеич, – у меня еще одно крыло есть – сын. Не пропадем, поможет, если что.
Но и это крыло, увы, надломилось. Боевого офицера отправили в Чечню. Весь срок командировки ему удалось пройти живым и невредимым. А вот когда должен был возвращаться домой с большой суммой денег, то убили и ограбили. До сих пор непонятно, боевики или, страшно сказать, свои. Валентина на похоронах убивалась, как о потере родного сына. Да еще и за Алексеича переживала – ему-то каково сына потерять! Только ее поддержка и помогла ему продержаться в самые трудные первые месяцы.
Алексеич по-прежнему хорохорится и не хочет сдаваться бедам и возрастным переменам, а все же иногда стало сердце прихватывать. Но Валентина рядом – вовремя спасает таблетками, да «скорую» вызывает, когда необходимо. После одного из приступов, Алексеич взял Валентину за руку и сказал:
– Ты только не бросай меня. Я тебя без жилья не оставлю, я уже переписал завещание, тебе отписал третью часть.
– Да разве ж в этом дело, – расплакалась Валентина. – Я тебя и так не бросила бы. Ты же не чужой мне.
Она понимала, как внутренне переменился этот человек за последнее время, как изменились его жизненные ценности, чувствовала, что не торгуется он с ней, а действительно заботится о том, чтобы ей было где жить дальше. Но, когда рассказала дочке о завещании Алексеича, та заявила прямолинейно:
– Только смерть сына да болезнь дочери отучили его от жадности! Как почувствовал, что без тебя не обойтись, так сразу и тебе место в завещании нашлось…