Вспомним заветы кота Леопольда
Печатные СМИ, ТВ, Интернет кипят по поводу того, что позволяют себе сильные мира сего, но следствие и суд не находят их вины. Общественное мнение, понятно, на стороне обиженных. Разделяя его, и я шел в дом поблизости от Тишинского рынка, где разгорелся конфликт. Но все оказалось куда сложнее.
Пострадавшие сразу ввели меня в курс: «Делают что хотят!»
Едва въехав, семья наверху решила перекроить помещение – там, где была глухая перегородка, надумали сделать арку. Можно представить, какой стоял шум. Но главное даже не это – пострадала квартира внизу. На жильцов чуть ли не падали куски бетона. Как можно жить в такой квартире?! Того и гляди, перекрытие упадет на голову… Ходили в управу, префектуру, но с ними никто не разговаривает. Заколдованный круг какой-то!
И мне стали демонстрировать последствия вандализма.
Честно признаться, никаких разломов в потолке я не заметил – по периметру шла лишь тонкая, почти нитевидная трещина. Где-то она терялась, и дальше шел уже совершенно нетронутый потолок. Откуда же падали куски бетона?
Заметив мое удивление, хозяин квартиры пояснил:
– А вы не смотрите, что сейчас. Неизвестно, что будет через неделю. Или даже завтра. Ведь стена, которую они снесли, была капитальной! У нас есть на сей счет документы.
Документы – это уже серьезно. Самоуправство налицо. На вопрос, кто же позволил верхним жильцам нарушать конструкцию дома, люди, пригласившие меня, снисходительно улыбнулись: зачем задавать наивные вопросы? Не понимаю я, что ли, как это делается? Глава семьи – вице-президент нефтяной компании (прозвучало известное название). Нужны добавления?
Теперь осталось поговорить с верхними жильцами. Хотя бы ради формальности. В том, что они самовольно затеяли переделки, нарушив рамки разрешения, сомнений не было. Никто бы им не позволил ломать капитальную стенку. Значит, уверены в безнаказанности. Оставалось только услышать их аргументы.
Поднялся этажом выше. Дверь открыла молодая и, как показалось, усталая женщина.
– Вы по поводу соседей? Господи, как же нас задергали! Одна газета о нас уже написала. Но ведь все неправда! И муж не президент компании, он руководил там отделом. Сейчас нет. А что еще вам сказали? Что у нас три машины? Нам и одну-то некуда поставить… Пострадали в первую очередь мы сами. Мужа предупредили: «Или вы как-то уладите эту историю, или мы вынуждены будем с вами расстаться. Нам не нужны все эти компроматы в газетах». Но в чем мы провинились? Сейчас соседи обратились в суд – пусть. Сколько суд скажет, столько заплатим.
Потом она повела меня внутрь квартиры и продемонстрировала ту самую арку, которая послужила причиной конфликта.
– Кому она мешает? Почему нас так ненавидят?
И она показала проект переделок, который подготовили в одном солидном институте, а кроме того, заключение независимой строительной экспертизы. В бумаге было сказано: изменения несущих конструкциях переделка не влечет. Правда, лишний вес опасен сам по себе. Посоветовали укрепить арку стальной балкой, что и было сделано. Может, из-за этого появились трещинки?
– Мы предложили сделать ремонт, – сказала женщина, – Нет, им это не нужно, нужен гневный протест и коллективное осуждение.
Первой сдалась компания – мужу предложили оставить работу. Потом он долго лежал в больнице. Сейчас ждут суда.
Неудивительно, что после всего услышанного и знакомства с документами мои симпатии переменились. И все же, подумал я, есть определенная вина новоселов. Хотя законы они не нарушили, но вот нормами добрососедства пренебрегли. Что стоило зайти и предупредить? Простите, мол, соседушки, но вам предстоит пережить несколько неприятных часов. И когда, кстати, для вас удобно, чтобы велись работы? Чтобы не беспокоить. А закончим, милости просим, загляните на стакан чая, посмотрите, что получилось.
Но семья бизнесмена, видимо, сочла все это лишним, решив, что и бумаг достаточно.
Отношения между жильцами в домах никогда не были идиллическими. А сейчас особенно. Мы можем неделями жить под грохот стройки, но не дай Бог, если женщина пройдет наверху по паркету на шпильках. Не простим!
А ведь было… Помогали друг другу обжиться в новом доме, оставляли соседке малыша, пока мама сбегает в магазин. Случалось, и в отпуск вместе ездили! А уж одолжить деньги или луковицу – это за милую душу.
Могу привести собственный пример – было это в 1970-х, въезжали в новый дом как раз под Новый год. Отметить его наступление, да еще по новому адресу – просто фантастика! Понятно, что к полуночи все электроплиты были включены на полную катушку. И щитовая не выдержала: свет в подъезде погас. Так что вы думаете? К 12 часам ночи на лестничные площадки высыпали все соседи. Кто принес зажаренную утку, кто пирог, кто бутерброды, ну и конечно, бутылки с черными этикетками.
Темноту разогнал свет многочисленных свечей. Мы сидели на ступеньках, счастливые и веселые, разошлись только в два ночи. Такого веселого и теплого Нового года – могу поклясться – ни у кого из нас никогда не было.
Модная болезнь Запада – некоммуникабельность – стремительно завладевает нашими душами. Мы все дальше отдаляемся друг от друга. Причины известны: жизнь стала трудной, у каждого прибавилось забот. На других не то что тепла, минуты не хватает. А тут еще и разный достаток – как в случае, с которого я начал разговор. К этому уж точно не привыкли, такого не простим.
Знаком с тем, как живут люди в разных странах, и скажу честно – они не очень-то близки и там. Знаю, например, случай, когда в дом, где был союз собственников (по-нашему – ТСЖ), въехала одна из наших соотечественниц. Муж – датчанин, она же уехала из России взрослой, тоска по родным пенатам не отпускала. А потому телевидение, то самое, которое мы здесь клянем, там было спасительным лекарством. В муниципальном доме, где до этого жили, они поставили тарелку, проблем не было, но здесь нужно было разрешение общего собрания. Пошли к председателю, и он сразу охладил их пыл: «Сомневаюсь… Портит фасад».
Уж что только женщина не делала! Заговаривала на улице, опускала в почтовые ящики обращения. Читал – душу рвет! Скоро и в самом деле состоялось собрание, из 30 обитателей дома лишь двое вошли в положение, у других никакого сочувствия слезные письма не вызвали.
Все так, и тем не менее… В холодной воде современного мира там все же пытаются найти какой-то солнечный лучик. Например, в том доме, о котором рассказал, раз в год объявляется пикник, и соседи вместе выезжают на барбекю (по-нашему – шашлык). Как это сочетается с черствостью по отношению к вновь прибывшим – трудно сказать. А может быть, те общие посиделки пресные, формальные. Но ведь ищут пути к сближению! Пусть нарочитая, искусственная пьянка больше напоминает пресловутую и ни к чему не обязывающую улыбку. Уж как в свое время мы над ней потешались! Сейчас почему-то нет. Может, оттого, что начинаем понимать: искусственная улыбка все же приятнее искренней ненависти. Нам бы такой смайлик не в компьютере, а на физиономии!
Тройные замки и металлические решетки в холле (поставленные по необходимости еще в 1990-е, да так и не снятые) совсем отдалили соседей. Входя в лифт, вежливо осведомляемся: «Вам на какой?», хотя живем вместе добрый десяток лет. За условными солью-спичками (более современно – за компьютерной помощью) уже не звоним в соседнюю дверь: чего доброго, возникнут какие-то мимолетные теплые чувства, о чем потом говорить? А может, боимся: вдруг высокомерно откажут, и такое возможно.
Понимаю: призывать к большей близости и общению – все равно что подражать коту Леопольду: «Ребята, давайте жить дружно!» Большой кошачий альтруист… Получится ли у нас? Сложится ли что-то из осколков разбитого вдребезги? Тем более что сейчас мы осваиваем новую грамоту: каждый за себя.
Неужели приговор? Вспомним: добрые отношения – это своеобразный язык, код, этикет поведения. Этот этикет родился в стародавние времена, дабы способствовать пониманию между людьми, неосознанной ими потребности: соборного выживания. Тропинка, проложенная от одного человека к другому, в дальнейшем может стать защитной крепостной стеной в непредсказуемых жизненных ситуациях.
Конечно, оценивать добрые чувства с точки зрения их прагматичности – последнее дело, но ведь в такое время живем: все пробуется на зуб – подойдет ли? Потому приведу лишь два примера необходимости, а может, неизбежности домового согласия.
Обокрали квартиру. Вынесли видик, компьютер, не очень дорогую нумизматическую коллекцию. Вызванные милиционеры понимающе кивнули: «Орудовали молодые ребята – типичный набор. Давно охотимся за этой группой пацанов. Пока безрезультатно». Не нашли никого и в этот раз. Грабители работали профессионально, никаких следов не оставили.
Но вот спустя несколько месяцев потерпевшие случайно – через третьих, четвертых лиц – выяснили, что воров видели. Заметила их не кто иной, как соседка, жившая двумя этажами ниже, с которой пострадавшие первое время здоровались, а потом перестали. Делали вид, что спешат или не замечают. Именно эта женщина обратила внимание на двух пацанов, которые, спускаясь по лестнице, внимательно осматривали замки. О своих подозрениях никому не сообщила, хотя об ограблении говорил весь подъезд. Сообщи она вовремя их приметы, банда была бы найдена.
Не сообщила. Как выяснилось, совсем не по обиде. Просто по равнодушию. Когда люди далекие, чужие, на них жалко потратить даже две минуты. Те две минуты, которые занял бы звонок в милицию.
Или вот – совсем актуальное: в конце этого – начале следующего года каждому дому предстоит решить важную задачу: выбрать новую управляющую компанию (или переизбрать старую). Первые выборы прошли в 2006-м, а по правилам ЖК РФ срок работы такой компании – пять лет. Вот он и подошел. Но соберутся ли жильцы на собрания? Или за них, как и бывало, все решит местная власть?
Согласие в доме фактор не только этический, но и экономический. Найдут разумное общее решение – глядишь, и платить будут меньше. Но когда люди чужие, им на все наплевать. А если что-то и будут говорить на собрании, то разве что о своей квартире…