Владимир Васильев: «А в чем суть этой реформы?»
Говорят: сколько людей, столько и мнений. Различные мнения высказываются и о проблемах, с которыми сталкивается реформа ЖКХ. Но одно из них, принадлежащее председателю комиссии по городскому хозяйству и коммунальной реформе Московской городской Думы Владимиру Васильеву, отличается от многих, уже слышанных.– Хочу доискаться до момента истины. Кто-то, искушенный в болезненных процессах, изъязвивших сегодня жилищно-коммунальный организм, объясняет их корыстью естественных монополий, кто-то – неповоротливостью ДЕЗов, а кто-то – коррупцией чиновников. Что вы, Владимир Алексеевич, могли бы добавить к этому ряду?
– Дело в том, что я до сих пор не вижу, в чем была (или есть) суть реформы. Вижу попытку переложить на плечи населения платежи за жилплощадь. Для себя представляю такую картину: вот я гипотетически оказываюсь среди людей, работающих с федеральным бюджетом, который трещит по швам.
Слышу привычный глас свыше: «Ищите внутренние резервы». Начинаем искать: что можно снять с образования? – ничего, со здравоохранения? – тоже, с промышленности? Но промышленность, как стало принято говорить, «лежит на боку», если не хуже. С мелкого бизнеса опять же много не потянешь: за счет него как-то существуют наши граждане. И, когда уже все разочарованно перебрали, является озарение: о! вот же мощнейшая отрасль – жилищно-коммунальное хозяйство. Посмотрите, какое просторное поле, с которого можно собирать урожай, ссыпая его в бюджетные закрома Родины. Только жилищный фонд составляет свыше 2,5 миллиарда квадратных метров. На ЖКХ, в состав которого входят 52 тысячи предприятий, сегодня работают более четырех миллионов человек. Стоимость основных фондов этого хозяйства – 580 миллиардов рублей, что составляет 25–30 процентов всех фондов страны.
Поле-то – огромнейшее! Но засевают его в основном семенами из бюджетного мешка: 70–80 процентов нашей квартплаты берет на себя щедрое государство, и лишь оставшиеся 20–30 процентов – жители. Вот когда «поисковики», разведывающие месторождения новых бюджетных поступлений, могли воскликнуть: «Так это же для нас самый что ни на есть Клондайк! Вот где наши внутренние резервы сокрыты! Нужно с квартиросъемщика брать не 20–30, а все 100 процентов». И ступили на эту землю, которая, как им думалось, несет в своих недрах золотую жилу.
Но оказалось, что ступили на минное поле. На Дальнем Востоке, где мне довелось быть, народная реакция не заставила себя ждать: «Кончайте эти реформы!» Тамошние первопроходцы, не дрогнув, ввели стопроцентную оплату жилья. И лишь потом прояснили, что брать-то ее не с кого. То же произошло в Рязани, в Воронеже. И случилось то, на что местные реформаторы уж вовсе не рассчитывали: квартирные платежи не только не выросли (в полтора-два раза, как намечалось), но и заметно снизились. Потому что те, кто прежде из последних сил оплачивал свое жилье, теперь не смог из домашнего бюджета выкроить втрое-вчетверо подскочившую сумму.
И что же дальше произошло? Поставщики услуг в результате угодили в еще более глубокую яму, лишившись причитавшихся с «коммуналки» денег. И тоже возмутились: «Хоть мы и жили, не получая жиров, но имели свой ломоть хлеба. Нам пообещали его с маслом, а теперь даже и сухарей не дают. Прекратите эту реформу!»
– Сработало пресловутое: «Хотели как лучше…»?
– Здесь, скорее, отозвалось не менее известное: «Всякая инициатива наказуема». Ну, если не всякая, то непродуманная и непросчитанная – наверняка. Ведь постановление федерального правительства о реформе ЖКХ предусматривало, что решение о стопроцентной оплате принимается на уровне каждого из субъектов федерации и органов самоуправления. И кто-то на этом уровне захотел оказаться впереди, на белом коне. Да только не учел, что такой укрепрайон, как ЖКХ, кавалерийским наскоком не возьмешь.
Что греха таить, постановление о стопроцентной квартирной плате уже было подготовлено и должно было рассматриваться на заседании московского правительства. Но буквально перед тем депутаты городской Думы, общаясь с мэром, поделились с ним своими сомнениями на этот счет. Отсюда и произошла компромиссная формулировка о стопроцентной оплате, распространяемой исключительно на добровольной основе. Суть ее запечатлели уличные растяжки, перекликающиеся с плакатом времен гражданской войны: «Ты записался добровольцем?» Рассчитывали, что многие откликнутся на этот призыв. Но вместо предполагаемых 20–25 процентов добровольцев в их ряды записались только один-два процента.
– Как вы уже сказали, отдельные реформаторы на местах «угодили в еще более глубокую яму». Слава богу, «в свободном падении» прочувствовав ее глубину, выкарабкались из нее. Чтобы вернуться… в прежнюю яму? А из нее-то какой выход вы видите?
– До сих пор государство субсидировало ЖКХ как отрасль. Это похоже на былое субсидирование колхозов. Чем подобная благотворительность закончилась во втором случае – известно. В жилищно-коммунальном хозяйстве такой исход недопустим. Во избежание его теперь государство должно поддерживать деньгами не отрасль, а конкретного жителя.
Теперь, окончательно стало ясно, что средства следует искать не в карманах квартиросъемщиков, а обращаться к другим источникам. Мы должны, наконец, установить подлинную стоимость услуг, предоставляемых предприятиями-поставщиками. Необходимо открыть профессиональные тайны, заложенные в методику расчета, определяющего, к примеру, во что монополистам из «Мосэнерго» обходится выработка одного киловатта, или «Мосгортеплу» – одной гигакалории. Чтобы все-таки выяснить, с чего у них все время растут тарифы. Рыночные отношения, которые якобы сами способны были вывести из тупика нашу социалистическую экономику, обернулись отношениями торговцев, стоящих за рыночным прилавком: те, сойдясь на одной территории, предпочитают не вступать в конкуренцию, а договариваются о единой твердой цене. К такому сравнению приходишь, когда пытаешься уяснить: а кто у нас контролирует ценообразование?
– Нет сомнения, что с такой вопиющей бесконтрольностью в сфере естественных монополий помогут бороться счетчики, о которых уже столько говорено. Но проку от этих благих речей почти не видно.
– Почему по-прежнему отсутствуют счетчики? Прежде всего, их установка невыгодна монополистам. Казалось бы, нынешние СНиПы предусматривают наличие в домах счетчиков воды и тепла. Сегодня в новых зданиях их уже можно встретить. И все же дело продвигается с трудом. Еще на стадии проекта на них ставят крест. Вся причина в том, что проектанты приходят согласовывать свои решения к тем же монополистам, а те, понизив голос, сообщают: если не исключите «это» из проекта – не подпишем.
Вот курьез, который недавно обсуждался в Мосгордуме. Правление ЖСК неожиданно обнаружило, что «Мосгортепло» взимало с него плату, в два с половиной раза превышающую ту, что показал счетчик, только что установленный на входе тепловой сети. Возникла тяжба. И кого в этом случае винить, кроме… проектантов? Оказывается, еще готовя документацию, они обязательно должны учесть возможное подсоединение к проектируемому дому еще одного здания. И в проектной документации всегда отмечается, что заложенная потребность в тепловой энергии данного дома в 2,5 раза превышает реальную. Таким образом, ЖСК, как многие прочие и поныне, расплачивался за 1000 гигакалорий, а не за фактически расходуемые 350–400. В конечном счете тепловики вынуждены были признать свою неправоту. Но зато теперь, когда все же счетчики мало-помалу ограничивают их в «вольных проявлениях», подскочила стоимость одной гигакалории.
Вот ведь парадокс: если завтра мы все станем экономить и введем ресурсосберегающие мероприятия, то разорим все снабжающие организации. Они же были когда-то придуманы для «большого колхоза», они настолько мощны, что денег на их содержание уходит немерено! Значит, необходима реорганизация этих монстров. Более того, поделюсь своей крамольной мыслью: возможно, с них-то и следовало бы начинать жилищно-коммунальную реформу?
– Какие еще кардинальные решения могли бы поспособствовать тому, чтобы реформа жилищно-коммунального хозяйства столицы осуществилась?
– Я невольно «закольцовываю» наш разговор, вернувшись к его началу: когда встает вопрос ребром: что же конкретно требуется для жилищной реформы? – я задаю встречный, столь же конкретный вопрос: а в чем суть этой реформы? Выбить из людей стопроцентную оплату жилья? – не получается. Когда речь заходит о качестве коммунального обслуживания, все время напряженно задумываюсь: а что бы я хотел улучшить, двенадцать лет живя в панельном доме не лучшей серии? Общаюсь со своими избирателями, задаю и им тот же вопрос. И они, за редким исключением, начинают мяться… Поэтому, пока мы четко не проясним для себя, в чем же она, эта многострадальная реформа, должна состоять, может, не следует за нее и приниматься? В противном случае опять придется искать добровольцев…
О НАШЕМ СОБЕСЕДНИКЕ:
Владимир Алексеевич Васильев родился в 1954 году. Окончил Московский государственный педагогический институт и уже в 29 лет стал директором школы-интерната для детей с тяжелыми нарушениями речи. С 1997 года носит почетное звание заслуженного учителя России. В 2003 году окончил экономический факультет Российской Академии государственной службы при президенте РФ. Дважды избран депутатом Московской городской Думы.