Путешествующий дом
Вы любите сюрпризы? Тогда пойдем. Прогуляемся по главной улице Москвы, Тверской, от Красной площади в сторону «Маяковской». Перед глазами привычная картина монументальных серых зданий, расцвеченных рекламой, пестрота витрин, непрерывный поток автомобилей. А вот в одном из домов-гигантов под номером шесть арка. Заглянем?
Суд на рельсах
Выложенный зеленоватыми изразцами, украшенный нежнейшими орнаментами, со шпилем на башенке, стоит себе сказочный дом в обычном сером дворе, красотой своей напоминая здание ссудной казны, которое повстречалось нам на прошлой прогулке – в Настасьинском переулке. Оно и неудивительно: Саввинское подворье – гостиница Саввино-Сторожевского монастыря – относится к лучшим зданиям неорусского стиля, среди которых числятся Марфо-Мариинская обитель, Ярославский вокзал и та самая ссудная казна. Но каким ветром занесло его сюда? Кто задвинул его вглубь, убрал с людских глаз?
История эта началась давным-давно – в XV веке, когда итальянский инженер Аристотель Фьораванти заключил в клетку каменную колокольню церкви Санта Мария Маджоре в городе Болонья и с помощью воротов и канатов, тянувших махину ростом в девятиэтажный дом по полозьям, отодвинул ее на 13 метров в сторону. Можно, конечно, вспомнить египтян с их пирамидами, ворочавших камни весом в десятки тонн. Но, согласитесь, перемещать даже самый тяжелый камень технически гораздо легче, чем сборный конструктор из стен, перекрытий, дверей и окон, которым, по сути, является любое строение.
Довольно долго слухи о едущих домах общественность не тревожили (разве что в 1812 году случилась передвижка деревянной церкви в городе Моршанске). Пока в 1870 году в Нью-Йорке не была зарегистрирована фирма, специализирующаяся на передвижке строений. И дома по Америке поехали и поплыли. Не спеша переехало по железной дороге из одного города в другой здание суда, закрепленное на четырех платформах. Перебрались поближе к железной дороге вместе со своими домами жители небольшого городка в штате Джорджия. А в штате Делавэр можно было наблюдать целый поселок трехэтажных домов офицеров речного флота, плывущий на баржах к новому месту назначения.
Путешествовали и более монументальные строения. В Бостоне для расширения проезжей части отодвинули гостиницу весом в две тысячи тонн. В Питтсбурге церковь с двумя рядами колонн внутри не только сдвинули с насиженного места, но и подняли домкратами на 2,5 метра. Аж на 26 метров переместили капитальное здание Иллинойской железной дороги в Чикаго. Дома не только передвигали, но разворачивали, поднимали, опускали, разрезали.
Разбирать трудно, сносить жалко
Разумеется, американское изобретение, как его тогда называли, не прошло мимо России. Первой экспериментальной ласточкой оказался двухэтажный дом на Каланчевке, мешавший расширению товарной станции Николаевской железной дороги. Строение основательное, разбирать трудно, сносить жалко, решили двигать. Возглавил работы инженер Иосиф Федорович. Дело было в 1898 году, народ к американским веяниям относился скептически и предрекал первопроходцу позор, а прочим участникам – смерть под развалинами.
Готовились к задуманному тщательно. Дом «раздели» – сняли окна и двери, разобрали полы и печи. Обвязали его обручем из рельсов, предварительно разогретых на керосиновых горелках, которые, остывая, стянули стены. Стены отрезали от основания и подвели под них раму из рельсов. Проложили путь следования. Установили домкраты и лебедки.
В назначенный день на Каланчевке собралась толпа. Священник произнес прочувствованную речь, Федорович предложил присесть на дорожку, и – с Богом! – махина сдвинулась с места. Так началась первая в стране передвижка многотонного сооружения. Путешествие в 50 метров заняло неделю. В результате дом № 32/61 можно до сих пор наблюдать на Каланчевской улице.
Победитель Федорович сделал доклад в Императорском русском техническом обществе. Газеты шумели. В «Русском листке» был оперативно опубликован злободневный стих:
Нельзя сказать, чтобы проворно,
Но все ж – единственный пример!
Дом продвигается упорно,
И торжествует инженер!
А затем наступила пауза.
Как Генплан змею выпрямил
О методе Федоровича вспомнили, когда началась реализация генерального плана реконструкции Москвы 1935 года. Мы сетуем на то, как меняется привычная картинка старого города сейчас. Но, боже, что творилось в 30-е годы! Древняя история столицы должна была уступить место социалистическому великолепию. В 1931 взорван храм Христа Спасителя, на месте которого устроен открытый чудо-бассейн «Москва» (чтобы позже быть в свою очередь снесенным и снова превратиться в храм – только уже копию). В 1937-м – снесен Страстной монастырь и на его месте устроен знакомый нам сквер, куда перевезен со своего исконного места в изголовье Тверского бульвара памятник Пушкину.
«На ул. Горького на днях начался снос домов во дворах четной стороны (от проезда Художественного театра до Советской площади). …В ноябре начнется также снос квартала между гостиницей «Москва» и Манежем. …На площади Восстания разбирается многоэтажное здание между площадью и Новинским бульваром. Для ускорения работ часть здания будет взорвана аммоналом», писали «Известия» 27 сентября 1937 года.
Как видим, особое внимание уделяется главной улице столицы – Тверской, носившей тогда имя Горького. «Один дом выбежал на несколько шагов на улицу, как будто бы для того, чтобы посмотреть, что делается на ней, а другой отбежал на несколько шагов назад, как будто из спеси или из скромности», писал о ней Белинский. Еще хлеще охарактеризовал Тверскую Маяковский: «Вьется улица-змея». Конечно, это никуда не годилось. И ее стали делать «прямой, как стрела, и торжественной, как гимн». К тому же решили расширить в два раза – с 20 до 40 метров.
Развороты в Серебряном Бору
В 1936 году была создана специальная контора, позже преобразованная в Трест по передвижке и разборке зданий, главным инженером которого стал Эммануил Гендель. Для разминки передвинув с Тверской на 2-ю Брестскую здание фидерной подстанции, лабораторию завода грампластинок в Апрелевке, отработав в Серебряном Бору изменение направлений движения и развороты, трест принялся за более глобальные задачи. Первым стал дом на углу Садовнической (тогда Осипенко) и Нижне-Краснохолмской улиц, мешавший подъезду к новому Краснохолмскому мосту. Длинную часть Г-образного здания требовалось не только передвинуть, но и развернуть на 30 градусов. Дело осложнялось тем, что дом изначально стоял на заболоченном грунте. Начальник участка, которому поручили работу, написал докладную в Моссовет, назвав эти планы авантюрой, за что и был уволен. Здание же благополучно переехало. Аналогичная ситуация возникла с домом № 5/6 по улице Серафимовича, который мешал строительству Большого Каменного моста. Здесь строение весом в 7500 тонн еще и поднимали на высоту 1,87 м. Все обошлось. Газеты «кричали громкое ура и в воздух чепчики бросали», Агния Барто написала стихотворение про дом, который «стоял на этом месте, он пропал с жильцами вместе» (что в 37-м году могло читаться довольно двусмысленно), а журнал «Крокодил» пестрел картинками едущих домов с высовывающимися из окошек радостными жильцами.
Теперь можно, наконец, вернуться на Тверскую улицу, во двор дома № 6. Саввинское подворье, перед которым мы стоим, превращенное уже к тому времени в жилой дом, тоже чуть было не снесли. Жильцы взмолились о сохранении уникальной красоты, стали писать письма в Моссовет. Но главную роль, скорее всего, сыграло не это. Двигать четырехэтажное здание с внутренними дворами, арками, да к тому же весом в 23 000 тонн – задачка не из легких. Это и соблазнило власти. Ведь в Штатах к тому времени самым крупным передвинутым зданием был вышеупомянутый вокзал Иллинойской железной дороги – всего 11 000 тонн. Какая прекрасная возможность в очередной раз переплюнуть Америку!
Игра в кубики
Подготовка длилась более четырех месяцев. Жильцы просили предупредить о переезде заранее, чтоб успеть отселиться, но им называли заведомо ложные сроки. И вот в 2 часа ночи 4 марта 1939 года 20-тонная лебедка плавно покатила дом от Тверской, вглубь. Водопровод, электричество и прочие коммуникации были подсоединены времянками и продолжали работать. Полтысячи жильцов мирно спали и ничего не заметили. Даже выстроенная накануне шестилетней девочкой Инной башня из кубиков осталась целой. Только старое Саввинское подворье уезжало со скоростью 6–10 м в час…
За стахановские сроки (тогда все было стахановское) решено было передвинуть здание Моссовета. И действительно, творение Матвея Казакова – вместе с подвалом и чиновниками – путешествовало всего 41 минуту. Отодвинули с Тверской и развернули на 90 градусов здание глазной больницы, что теперь в Мамоновском переулке. Всего в 1930-е годы в Москве переехали 23 каменных дома. В послевоенное время счет путешествующих зданий пошел на единицы.
Покинул Пушкинскую площадь особняк Сытина (о нем упоминалось в прошлом путешествии «Кареты времени»). «В пять утра, когда рассвет только намечался над городом, были закончены последние приготовления… Стрелки на приборах показали усилие 170 тонн. Мощные блестящие цилиндры четырех домкратов уперлись в стальные балки, на которых покоился готовый к передвижке дом, и он медленно покатился по рельсам вдоль главной улицы Москвы…», – так романтично описывал это корреспондент «Труда» в апреле 1979 года. Последним событием в этой области стала в 1983 году реконструкция МХАТа в Камергерском переулке, когда здание разделили вертикально по линии театрального занавеса, и часть со сценой была отодвинута на 12 метров. Стены, весившие около 5 тонн, неделю перерезали стальными тросами. Все. Больше дома не ездят. Даже как-то жаль.
Недавно нашла в Интернете объявление: «Наша компания занимается перемещением зданий с 1957 г., с тех пор нами накоплен огромный опыт, который позволяет клиентам с легкостью доверить нам самые сложные задачи». Так что еще не все потеряно. Если вам захочется завести свой маленький путешествующий домик – обращайтесь!