Переулок кривых зеркал
Как же я запамятовала! Вознесенский переулок начинается с мэрии – с черных, обильно украшенных золотом ворот, милиционеров в арке возле пятого подъезда, деловых людей с папками под мышкой в ожидании машины, машин в ожидании деловых людей.
По весне за выпечкой
Красное здание, известное каждому туристу как символ московской власти, первоначально было губернаторским дворцом графа Захара Чернышева (потому переулок одно время носил имя «Чернышевский»). Чернышев губернатором был не долго, но успел немало: китай-городскую стену отремонтировать, начать обустройство бульваров, заняться прокладкой первого московского водопровода от мытищинских ключей… Словом, «дать… вид, какой приличен столице престольной». Здание (теперь уже Моссовета) почти не менялось до 1937 года, когда при реконструкции улицы Горького (Тверской) его отодвинули на 14 метров вглубь. А в 1946–1948 годах Дмитрий Чечулин, бывший тогда главным архитектором Москвы, практически надстроил здание еще одним, таким же. Теперь можно было не опасаться, что символ московской власти затеряется среди окружающих монументальных построек. Кстати, позолоченное изображение Георгия Победоносца, решительно расправляющегося со змеем, появилось на фронтоне значительно позже, уже в 1995 году.
Вообще, позолота здесь в почете. Вот, например, ворота, ведущие в Вознесенский переулок, вызолочены донельзя. Дальше, слава богу, гаммы поспокойнее, хотя гранит бизнес-центра «Усадьба» с рестораном «Губернаторский» тоже смотрится не бедно. Напротив, в глубине, за елками, мэрская столовая.
По весне туда приятнее идти по улице, но можно и подвалами. Там в большом зале выпечка россыпью, а повыше – кафе с белыми скатертями.
Грифоны за решеткой
Но вот наконец-то официальная часть переулка пройдена. Об этом свидетельствует робко выглядывающее из-за гранита чудом сохранившееся строение дома № 20 – одного из самых старых домов переулка. За невзрачным трехэтажным фасадом, отделенным от тротуара оградой, скрывались палаты XVII века стольника и воеводы Богдана Полибина. Позже, когда в окрестностях поселилось купечество, на основе палат был построен доходный дом. Кстати, по инициативе приобретшего в 1892 году владение профессора Михаила Духовского было произведено статистическое обследование квартир, предоставлявших в наем углы и койки. По итогам выяснилось, что в подобных условиях проживает 175 тысяч человек – шестая часть всего тогдашнего населения Москвы.
В конце ХХ века в окрестностях Тверской улицы вновь закипело строительство. Под комплекс «Усадьба-центр» были снесены малоэтажные хозяйственные постройки губернаторской усадьбы XVIII века. Спустя несколько лет зашла речь о дальнейшем расширении… Словом, палаты Полибиных были снесены.
А вот дом № 18 пока стоит. Только фасад его, как очаг у папы Карло, нарисованный. Но если зайти со двора, то за зеленой колышущейся сеткой, как в аквариуме за призрачной стеной водорослей, проступят неожиданные полукружья форм. Здание состояло как бы из двух частей. Правая, с четырьмя ионическими полуколоннами, в период наполеоновского нашествия принадлежала княгине Засекиной. Мадам, полагая себя познавшей ужасы войны, жаловалась губернатору, что в пожаре 1812 года в ее доме погибло «множество ценных вещей… бронзовые жирандоли о пяти свечах, круглые шандалы с винтами, чернильницы с тазиком… и затейливые формы для мороженого». Левая часть дома – с арочными оконными проемами, – была приобретена семьей композитора Василенко: «Необычайная симметрия всех частей и какие-то башенные закругления по бокам дома и обоих флигелей придавали ему вид средневекового замка». Еще недавно в доме сохранялась парадная лестница конца XIX века с перилами, украшенными головами грифонов. Что осталось от грифонов, посаженных за зеленую сетку-решетку, сказать трудно. Распоряжение о реставрации дома № 18, строения 1 и 3, уже подписано. Здесь намечается еще одна, четвертая по счету в переулке, гостиница.
Футбол молодого гаишника
Напротив высокий, шестиэтажный дом с желто-синим флагом. Здесь посольство Украины. В следующем бывшем доходном доме тоже посольство с гостиницей при нем, но уже Азербайджана. За ним к Леонтьевскому переулку (вдоль переулка Елисеевского) плавно изгибается скверик, где нам уже удалось побывать. Тут беседка-ротонда с протоптанной к ней цепочкой следов, остов скамейки в заледеневших сугробах среди берез, памятник Низами и фотография Магомаева, выглядывающая из-за свежих, еще не замерзших цветов.
По четной же стороне к перекрестку подходит дом № 16/4 – грязно-розовый с белым, с опасно нависающей над подъездом встроенной, видимо, для лифта, частью. Забыть об архитектурном несовершенстве заставляют зеркала в подъездной двери. И не просто зеркала, а – кривые. Стой, любуйся вытянутой в макаронину машиной, наблюдай себя в виде раздерганной во все стороны спирали. И главное, совершенно бесплатно. Но это еще не все особенности номера шестнадцатого. Он – граненый. И грань его, обращенная к перекрестку, невинна и желта, как выводок цыплят, в то время как стена, тянущаяся вдоль Елисеевского, бетонно холодна и сера.
Так вот: перекресток. У милицейской машины молодой гаишник с жезлом лениво гонит по мостовой красно-белый конус знака остановки. Справа, за этой небольшой площадью, на подиуме возвышается здание банка, все из каких-то выпуклостей и вогнутостей – не архитектор, не опишу. На сем современные изыски кончаются и начинается старая часть переулка.
Борис Годунов в снегах Килиманджаро
№ 12 – шестиэтажный гигант, весь в вертикалях: полосы мелкой плитки перемежаются желтой штукатуркой с лепниной. На входе тоже кривое зеркало, как бы предупреждающее: посмотри на себя и подумай, стоит ли открывать эту дверь? Дом продолжается таким же, но ровно ему по пояс – в три этажа. Часть этого владения принадлежала стряпчему Захарову, у которого воспитывались будущие цирковые знаменитости – братья Дуровы.
В сарае позади участка сделали трапеции, протянули канаты. Наняли учителя, который приходил на занятия с хлыстом. Захарову такой метод не понравился, и учителя выгнали. Но другому наставнику Анатолий Дуров сам купил хлыст «…с просьбой не жалеть меня и при моей невнимательности или неисправности хлестать без всякого стеснения». Так ковались цирковые звезды.
Справа, как положено в старом городе, желтые дома. Второй – под зеленой сеткой. № 9 – дом Вяземского, где Пушкин читал «Бориса Годунова». Снежный с черными слоями грязи сугроб, окаймляющий дорогу во двор, имеет вид дикий и подлинный, как снега Килиманджаро. В доме Вяземского цветок на окне и открыта форточка.
Далее открывшаяся уже три года назад гостиница Courtyard Marriott. Несмотря на вместительность – 218 номеров, 65 парковочных мест, бизнес-центр и несколько ресторанов – малая этажность скрадывает масштабы и позволяет отелю из общей картины не выбиваться. У торжественного входа строгий секьюрити в костюме, оживленные дамы в шубах… Ничто в атмосфере не напоминает происходившее в ранее стоявшем на этом месте доме. Хозяин, князь Черкасский, собирал на свои «разговорные вечера» цвет московской интеллигенции, которая всласть критиковала «деятельность правительства и отдельных его членов». Позже обсуждением столичной жизни занималась приобретшая в 1886 году дом газета «Русские ведомости», от которой эстафета перешла к типографии и редакции газеты «Гудок». При типографии была выделена комната молодому сотруднику Илье Ильфу, вместе с которым поселился Юрий Олеша. Вот как описывал это Евгений Петров: «…Нужно было иметь большое воображение и большой опыт по части ночевок в коридоре у знакомых, чтобы назвать комнатой это ничтожное количество квадратных сантиметров, ограниченных половинкой окна и тремя перегородками из чистейшей фанеры. Там помещался матрац на четырех кирпичах и стул. Потом, когда Ильф женился, ко всему этому был добавлен еще и примус. Четырьмя годами позже мы описали это жилище в романе «Двенадцать стульев» в главе «Общежитие имени монаха Бертольда Шварца».
Теперь играют только на рояле
Но давайте уже взглянем напротив, на, пожалуй, главную достопримечательность этих мест – единственную в Москве англиканскую церковь, носящую имя святого апостола Андрея – покровителя Шотландии. Вот двухэтажный дом капеллана – мрачного кирпича с когда-то белой окантовкой окон. На боковой стене геральдические символы Англии, Шотландии и Ирландии – роза, чертополох и клевер. Далее высится сам храм, упираясь башенками с изящными кружевными флюгерами в небо. Над ними возвышается, утверждая победу цивилизации, крестообразная телевизионная антенна.
В 1870-е годы британская община в Москве стала столь велика, что прихожане не умещались больше в старой часовне. Решено было строить новую церковь. Со сбором средств общине помогала Британская торговая компания. Ее основатель Ричард Чанселлор был одним из первых англичан, попавших в Москву. Вот его впечатления о тогдашней столице: «Сама Москва – град великий. Мнится мне, будет он поболе Лондона с посадом, но при том он зело дикий и стоит безо всякого порядка». Строительство здания было завершено в 1884 году. Церковь Святого Андрея стала культурным центром всей британской колонии, с библиотекой, комнатой для собраний и даже бронированной комнатой-сейфом, где хранились ценности прихожан. Все это бесследно кануло во время октябрьского переворота. Настоятель церкви сообщил в Лондон, что нагрянули новые власти и забрали 126 запечатанных ящиков и 193 тысячи рублей.
Но экспроприацией дело не обошлось.
В октябре 1917-го войска Временного правительства двигались к Моссовету через Большой Чернышевский (ныне Вознесенский) и Брюсов переулки. Большевики же установили пулемет на самой высокой точке в окрестностях – церкви Святого Андрея, но с позиции вскоре были вытеснены. Священник, все шесть дней боев проведший в подвале, писал, что когда вышел, увидел во дворе лужи крови и ковер из гильз. В 1920 году церковь закрыли. Помещение стали использовать как склад, а потом как общежитие. С 1960 года здесь расположилась студия грамзаписи «Мелодия». Полностью вернуть здание церкви англиканской общине Борис Ельцин обещал королеве Великобритании Елизавете во время ее визита в Москву в 1994 году. Сейчас каждое воскресенье в церкви проводятся богослужения на английском языке. А по четвергам – вечера классической музыки. Только жаль, великолепный орган, звучавший в этих стенах еще век назад, так и канул в октябрьской неразберихе. С тех пор в церкви Святого Андрея богослужения сопровождаются только игрой на рояле.