«Сюрприз» с завещанием
Старики, одиноко живущие в своих квартирах, легко попадают на удочку охотников за чужой недвижимостью. Затяжные болезни, беспомощность и преклонный возраст зачастую не позволяют объективно оценить ситуацию. И тогда даже самый добросовестный и искренний родственник может оказаться первым врагом.
Концерт для чемодана с оркестром
«Ох, годы мои тяжкие…» – пыхтел Иван Павлович, с трудом взбираясь на четвертый этаж старенькой «хрущевки». Щуплый пенсионер одолевал ступеньку за ступенькой, волоча за собой огромный пакет с продуктами. В последнее время эта процедура стала для него привычной – не бросишь же старшую сестру Аннушку на произвол судьбы…
На лестничной площадке Иван Павлович узрел до боли знакомую картину: потертая дверь в квартиру была широко распахнута, в коридоре красовалась гора мятой одежды. Вздохнув, старик поставил пакет на пол и заглянул в кухню. Тучная фигура сестры громоздилась у плиты. Забыв, что нужно сделать сначала – включить конфорку или поднести огонь, Аннушка зажигала спички и бросала их, еще горящими, прямо на пол.
«Неизвестно, что ей еще в голову придет», – с тревогой подумал Иван Павлович. Ему вспомнились жалобы соседей, не раз грозившихся упечь сестру в учреждение с санитарами и решетками на окнах. Аннушка и прежде часто скандалила с жильцами дома, а с возрастом ее поведение становилось все более опасным.
Дверь в квартиру почти никогда не закрывалась. Аннушка успешно терроризировала соседей «концертами» – телевизор орал на всю катушку денно и нощно, роль оркестра выполняли постоянно падавшие кастрюли, а сама жилица все время куда-то собиралась и с шумом пихала белье в огромный чемодан.
Добродушный брат поначалу списывал чудачества Аннушки на ее излишнюю эмоциональность и эксцентричность. «Возраст, что ты хочешь, – поддакивала сердобольная Нина, жена Ивана Павловича. – Жалко ее, все-таки не чужой нам человек».
В моменты прояснений…
Аннушка забывала имена близких и могла по три раза в день ходить за хлебом, но присущей ей практичности не утратила. В редкий момент прояснения она разрешила Ивану Павловичу прописать в свою квартиру его внука Витю. А потом составила завещание, отписав жилье этому молодому парню.
Семья Вити много лет жила на Украине. Иван Павлович не раз уговаривал дочь и зятя переехать в Москву, но те не решались покинуть насиженное место. Лишь Витя, не тосковавший по крымским пейзажам, принял приглашение и быстро влился в ряды столичных студентов. Парень поселился у бабушки с дедушкой – Аннушка не хотела пускать родню в свою старенькую «трешку».
Несмотря на солидные годы, Иван Павлович активно трудился на родном предприятии, да и вообще старался держаться бодряком. Вечерами, аккуратно сложив бумаги на рабочем столе, он отправлялся по магазинам, а потом спешил к Аннушке. С волнением отмечая странности в поведении сестры, Иван Павлович покорно выгружал продукты и выслушивал ее бесконечные нотации.
В один прекрасный день Аннушка огорошила брата очередной разумной мыслью. Величественным жестом усадив Ивана Павловича на диван, старуха нависла над ним огромным колыхающимся облаком. Ее решительная поза, скрещенные на груди руки и горящие яростью глаза заставили мужчину поежиться.
Иван Павлович испуганно поерзал на пружинах. Однако, к его удивлению, сестра внесла здравое предложение: «Я посмотрела умную телепередачу, мне нужно оформить субсидию, тогда за квартиру почти ничего платить не буду. Собери мне все документы, а я уж выбью то, что мне полагается!»
Добрая душа
Вожделенная субсидия стала для Аннушки идеей фикс. Забыв о любимом телевизоре, она каждый вечер напоминала брату о сборе документов. И вот однажды старуха вытянула из горы мятой одежды выходной костюм, подвела черным карандашом брови-ниточки и направилась в районный отдел жилищных субсидий.
Оттуда Аннушка вернулась в великолепном расположении духа. Главной героиней ее восторгов была некая Верочка, дама лет сорока, сотрудница отдела. «Ох и добрая душа, – всплескивала руками старушка. – Встретила, как родную! Научила, как все оформить, с бумагами помогла, так меня обязала…»
Выслушивая всхлипывания и крики радости, Иван Павлович не без труда уловил смысл сказанного. Выяснилось, что добрая Верочка присоветовала сестре выписать из квартиры Витю и впредь никого на жилплощади не регистрировать, иначе право на субсидию потеряется. И вообще просила Аннушку заходить чаще – просто так, поболтать о жизни.
Иван Павлович надеялся, что сестра забудет о советах Верочки, но Аннушка стояла на своем. С ее площади Витю выписали, теперь он числился на регистрационном учете там, где фактически жил – у бабушки с дедушкой. «Если бы не эта милая Верочка, не видать бы мне помощи как своих ушей!» – отмахивалась старуха в ответ на все доводы.
Тихое прощание
Иван Павлович не хотел ссориться с сестрой, поэтому тему о «милой Верочке» предпочитал не трогать. А вскоре Аннушкина активность пошла на спад: она слабела, днями напролет лежала на диване. «Концерты» смолкли, навязчивый ор телевизора уже не слышался из вечно распахнутой двери. Аннушка лишь что-то сердито ворчала, отмахиваясь от суетящегося с лекарствами брата.
Состояние сестры внушало Ивану Павловичу серьезные опасения. Даже соседи, которые годами вели «холодную войну» с возмутительницей спокойствия, интересовались, почему не слышно привычного звона кастрюль. Тем не менее Аннушка категорически запретила брату переезжать к ней, да и ложиться в больницу не захотела…
Однажды вечером Иван Павлович, как обычно, втащил сумку продуктов на четвертый этаж. Но на этот раз содержимое пакета так и не перекочевало в холодильник. В квартире давно стемнело, а щуплый старик все сидел у постели сестры, сжимая ее похолодевшую руку… Он вспоминал энергичную Аню, которая в детстве была главной заводилой двора, а в войну, в эвакуации, заменила ему мать.
«Громко жила, тихо умерла», – вздыхали соседи. Иван Павлович нашел в себе силы вплотную заняться юридическими делами лишь спустя несколько недель после смерти сестры.
Помощь друга
«Это старое завещание, Анна Павловна его написала, а спустя пару месяцев составила другое, – огорошил пенсионера нотариус, едва взглянув на бумаги. – Разбирайтесь сами, могу лишь сказать, что в новом документе никто из родственников не фигурирует».
Эта новость окончательно добила Ивана Павловича, от пережитых потрясений он слег в больницу. Все хлопоты по наследственным вопросам взял на себя Витя, успевший обзавестись в Москве связями. Знакомый юрист выяснил, что наследницей значится некая Вера Сергеевна, которая уже хлопочет с оформлением бумаг.
Витя отправился на квартиру к Аннушке, где его встретила новая железная дверь с двумя замками. На звонок из квартиры выглянула деловитая женщина лет сорока. Ни слова не говоря, она выставила перед Витей старый чемодан и с треском захлопнула дверь.
«Так вместо квартиры мы получили кучу грязного тряпья, – грустил Витя, сидя в кабинете приятеля-юриста. – Что теперь посоветуешь? Все-таки тетя Аня была серьезно больна, вроде даже у психиатра наблюдалась. Можно ли оспорить новое завещание, а наследство получить по старому? Докажем, что она ничего не понимала…»
Но приятель только качал головой, в раздумьях постукивая ручкой по столу. Помолчав пару минут, он отбросил ручку и внимательно посмотрел на Витю: «Между завещаниями – на тебя и эту Веру – прошло всего два месяца. Суд вряд ли поверит, что тетя за такой короткий срок заболела настолько, что перестала понимать значение своих действий».
Несостоявшийся наследник растерянно уставился на юриста. Тот махнул рукой: «Ладно, помогу. В крайнем случае оспорим оба завещания, и тогда наследником станет твой дед. А потом пусть делает с квартирой все, что захочет, может и тебе подарить. Да не дрейфь, все получится! А пока собирайся, отправимся по соседям да врачам». Витя благодарно пожал служителю Фемиды руку и резво вскочил со стула. Через минуту друзья уже сидели в машине и обговаривали детали дела.
Комментарий
Александра Бузина, юрист:
– Из-за возраста и болезней пожилые люди нередко делаются подозрительными к близким людям, но легко доверяются незнакомцам. Вот и в этой истории Анна Павловна решила, что получила субсидию только благодаря Вере. Та легко вошла в доверие к старушке, обманом убедила ее выписать внучатого племянника, а потом наверняка уговорила переписать завещание.
При жизни Анны Павловны ее брат и другие родственники не стали обращаться в суд с заявлением о признании пожилой женщины недееспособной. Такое признание проводится в порядке особого производства по правилам главы 31 Гражданского процессуального кодекса.
Недееспособный гражданин не может составить завещание: согласно п. 2 ст. 1118 Гражданского кодекса завещание может быть совершено гражданином, обладающим в момент его совершения дееспособностью в полном объеме. Если бы Анна Павловна была признана недееспособной, ее имущество наследовалось бы по закону.
Но недееспособность женщины не была подтверждена судом, поэтому нотариус заверил ее завещание. Теперь у родственников остается единственная возможность: по правилам п. 2 ст. 1131 Гражданского кодекса они могут обратиться в суд с иском о признании завещания недействительным.
Ивану Павловичу и Вите нужно представить доказательства того, что в момент совершения завещания пожилая женщина не была способна понимать значение своих действий и руководить ими. В подтверждение этого можно сослаться на медицинское заключение и свидетелей из числа соседей.
Если последнее завещание будет признано недействительным, наследование будет происходить по более раннему документу. Но, как справедливо заметил друг Вити, между составлением двух завещаний прошло слишком мало времени. Возможно, суд не удастся убедить в том, что первое завещание было написано Анной Павловной в здравом уме и твердой памяти.
В этом случае подойдет вариант, предложенный юристом: оба завещания признаются недействительными, наследование происходит по закону. В этом случае единственным наследником Анны Павловны будет ее брат.