Прогулка с призраками
Большой Афанасьевский переулок соединяет (ну почти) Старый Арбат и Пречистенку – так же, как и Гоголевский бульвар. Но сегодня нам захотелось тишины, а где ж ее искать, как не в московских переулках?
Все включено!
Понятие «арбатские переулки» чрезвычайно емкое. Оно включает местность между Поварской и Новым Арбатом, промежуток между Арбатами Новым и Старым, а также – территорию от Старого Арбата до Пречистенки. Так что можно плутать и петлять, идти вперед и возвращаться, выходить в вечно праздничный гул арбатских толп и сбегать, сбегать от него в очередной тихий дворик. И времени это займет всего ничего – плюс минус бесконечность. Но это так, введение. А мы сегодня идем по прямой – и такие переулки в старой Москве бывают.
Чтоб не быть слишком уж правильным, Большой Афанасьевский чуть-чуть не дотягивает до Пречистенки. Соединяющее звено – переулок Чертольский, названный в честь протекавшего здесь ручья Черторый. Чертольской до 1658 года называлась и Пречистенка, но царю Алексею Михайловичу, нередко ездившему этой дорогой в Новодевичий монастырь, название это напоминало о сатане, и велел он, со свойственным русскому человеку максимализмом, назвать улицу Пречистенкой. (Так же как благодаря Александру Меншикову Поганый пруд в одночасье превратился в любимые нами Чистые Пруды).
Лунная ночь с Бегемотом
Первый поворот с Пречистенки. На фоне темно-серой школы белеют палаты 17-го века, современному взгляду напоминающие бомбоубежище. Если подняться по их наружной крутой лестнице вверх, обнаружатся тяжелая с металлическим кольцом дверь и вид на прелестный ресторан в саду: столики под деревьями, фонари, все увито… Охранник смотрит вопросительно, но, успокоившись, отворачивается. В распахнутых воротах школьного двора желтая стена, полускрытая зелеными плетьми дикого винограда, и сияющий красками нарисованный город. На пересечении с Гагаринским переулком крохотная веранда кафешки «Гоголь-моголь» тоже тонет в зелени. А вот, собственно, и Большой Афанасьевский. Осталось от него не сказать, чтобы много: на старой ткани городского гобелена заплатами безликие дома из светлого кирпича – пристанище советской элиты. Даже свежие новоделы смотрятся веселее, разнообразней. Но от традиций так просто не убежишь. Спросите любого старожила, и он непременно подтвердит, что в полнолунье прямо из стены дома № 4 выходит аномально крупный черный кот. Ясное дело, без Булгакова тут не обошлось. Призрак Бегемота, который свидетели этих прогулок безуспешно пытались заснять фото- или видеокамерой, говорят, даже внесен во Всемирный список привидений.
Мухи, головы, летающие бульдоги
Положа руку на сердце, могу признаться: не менее странным, чем прогулки бестелесного кота под луной, кажется и место вполне современное: музей «Дом Бурганова», основанный в 2001 году. Войдя во вполне прозаическую дверь дома № 15, неожиданно вновь оказываешься под небом, но уже в другом мире. Вонзается в постамент гигантская муха. Живет своей жизнью лошадиная голова. Стопа подмигивает гипсовым глазом. Летит ощерившийся бульдог. Громадная ладонь. Ноги без голов. Головы без ног… Мир наших кошмаров? Неторопливый служитель с манерами старого дворецкого вдруг выхватывает рацию: «Первый, прием! На объекте без происшествий!» Посередине двора стеклянное сооружение, за покатыми прозрачными стенами которого виднеется нижний зал. Блуждание по музею в модернизированном остове старого здания напоминает компьютерный квест: что сулит новый уровень, непонятно. Лабиринты, лесенки, ажурные арки красного кирпича. Проем окна, из которого вдруг открывается вид на двусветное пространство со сводчатым стеклянным потолком, а где вход? Скульптуры на крыше, открытые галереи, мостки… И ноги. Губы. Ладони.
– Странное место, – качает головой мой спутник.
В чуть дрожащем воздухе словно бы утоплен дальний звон колоколов.
Аксаков в салоне чемпионов
Напротив дом № 12. В 1829 году там поселился Сергей Аксаков. На знаменитых «аксаковских субботах» бывали Гоголь, Белинский, Щепкин, Погодин… Здесь же в юности жил поэт Павел Антокольский, утверждавший, что «мать моя колдунья или шлюха, а отец какой-то старый граф». Теперь же в этом по-свадебному бело-золотом здании расположилась империя Долорес Кондрашовой. В строениях 1, 2, 3 находятся Союз парикмахеров и косметологов России, центр красоты (его также называют «салоном чемпионов» – ни в одном другом салоне мира не работает столько чемпионов по парикмахерскому искусству) и Академия парикмахерского искусства. Пересечение с Сивцевым Вражеком знаменуется классической московской картиной: на закругленном углу надпись «Продукты», чуть подальше – желтая вывеска с забытым словом «булочная». А вот и Церковь Афанасия и Кирилла в Сивцевом Вражеке, давшая названия переулку. Первый деревянный храм на этом месте был построен в начале XVI века. В документах 1772 года он уже упоминается как каменный. В 1932 году храм был закрыт. Использовался под мастерские, склады. Планировался под снос, но разрушена была только колокольня. В 1970-х годах во дворе были обнаружены старинные захоронения человеческих черепов. Появилась версия, что это погребенные головы казненных московских стрельцов. Были попытки приспособить здание под концертный зал, но в 1992 году оно было возвращено церкви. В 2015 году храму исполнится 500 лет.
Старинные палаты на пустыре
На месте домов 26, 28 за забором зияет пустырь. С краю, у уличной кромки притулился двухэтажный домик, прикрытый зеленой сеткой. Это знаменитые палаты Зиновьевых, участь которых уже не одно десятилетие волнует историков и краеведов. Земельный надел был приобретен дворянами Зиновьевыми еще до 1649 года. Семья построила добротные каменные палаты на европейский манер: «фасад занимал весь фронт участка, для проезда во двор устроили арку, а нижний этаж не имел окон на улицу, таким образом выполняя функции забора». Дом часто менял хозяев: в нем жили Юсуповы, Толстые, Римские-Корсаковы… С 80-х годов старинное здание пустовало и медленно разрушалось в ожидании реставрации. Далее компания ПИК решила возвести на месте домов 26, 28 многоэтажный элитный жилой комплекс из трех корпусов, а старинные палаты сделать его «культурным фасадом», восстановив первоначальный облик. Закончить строительство планировалось в конце 2007 года. Что помешало планам, выяснить не удалось, но печальное зрелище пустыря и разрушающихся Зиновьевских палат стало уже неотъемлемой частью Большого Афанасьевского.
Вызывающим контрастом с этой разрухой выглядит оливково-золотой отреставрированный красавец с надстроенным пентхаузом на углу с Малым Афанасьевским переулком. Вверху на фасаде гордые цифры: «1905 – 1997».
– Ох, и квартирки здесь, наверное… – вздыхает мой спутник.
Кариатид защитить не удалось
Снимая шляпу перед «Москвой, которой нет», нельзя не упомянуть снесенный в 1993 году «дом с кариатидами» – № 35. Одноэтажный, деревянный, с мезонином, выстроенный в 1817 году прапорщицей Акинфиевой, в 1870-е годы он принадлежал легендарному адвокату Федору Плевако – незаконнорожденному сыну крепостной, ставшему присяжным поверенным. Уж если он брался за дело, в успехе сомневаться не приходилось. Частенько к нему приходили письма с таким адресом: «Москва. Федору Никифоровичу» или «Главному защитнику Плеваке». И ведь не терялись! На рубеже XIX-XX веков фасад здания украсили скульптуры атлантов и кариатид. С начала 1990-х годов дом ветшал, долго стоял в планах на реставрацию, но все-таки был снесен. Не помогло имя «главного защитника». Сейчас в доме № 35 филиал Библиотеки имени Добролюбова и… посуточная сдача «четырехзвездных квартир». Такие метаморфозы.
Еще более крутые превращения произошли в доме № 41. В этом здании, стоящем на месте владений профессора Мудрова, лечившего Пушкина, на волне «ветра перемен» возник один из первых эротических клубов «Сумерки богов» – место встреч и знакомств свинг-пар, голубых, розовых и прочих сторонников нетривиальных отношений. Официантки, говорят, ходили в топлес, но зато в масках. В 2001 году клуб сменил ориентацию: вместо фривольно настроенных богов здесь поселились военачальники. На гербе, украшающем столбики вдоль тротуара, так и написано: «Клуб военачальников Российской Федерации».
Цветы Арбата
Все это хорошо, скажет читатель, но где та особая атмосфера арбатских переулков, за которую так любят эти места москвичи? Хорошо же, перейдем от вопроса «что» к определению «как».
…За последним домом Афанасьевского переулка толпился и шумел вечно ярмарочный Старый Арбат. А здесь было тихо. Старушка с сумкой на все времена привычно открывала дверь булочной. Шумели на дворовом ветру листьями неохватной толщины липы. Примостившись на широком подоконнике, сидела девушка в раме открытого окна. Разрезая скрипом колесиков тишину, стремительно промчался в сторону Арбата целеустремленный роллер. А мы не стали окунаться в толпу, вернулись к началу. И с веранды маленького кафе смотрели через перекресток в сторону заросшего двора, где по преданиям старожилов когда-то жил в особнячке одаренный московской землей за особые заслуги швед Стивенсон. Каждое утро он выходил в подтяжках во дворик – полол, копал, удобрял… А когда кончался сезон цветов, жена его срезала все выращенное за лето великолепие и раздавала всем желающим. И вдруг проступают на фоне одичавшего зеленого дворика яркие пятна цветов. И светлое платье. И руки, протягивающие цветы прохожим…