Екатерина Глухова: «Батик – он всегда солнечный»
Мы – на выставке «Мифология пространства» в галерее
ВХУТЕМАС, что на Рождественке. Внимание привлекли изысканные по цвету и линиям полотна Екатерины Глуховой из серии «Славянская мифология», и я попросила художницу рассказать о своих работах.
Неужели моя?
– Вообще-то не очень люблю рассказывать об этом. Как сказал кто-то из великих: «Пока ты рисуешь – картина твоя, как только показал ее, она принадлежит зрителю. И он имеет право судить о ней, как ему заблагорассудится».
Вот на этом батике…
– Так это батик?
– Да, картина на шелке. Таких переливов подчас невозможно добиться другими методами. Мне очень нравится, как работает цвет с шелком, это почти волшебство, когда одна краска накладывается на другую.
– А что за краски? Акварель?
– Нет, специальные краски… Когда пишу, моя матушка обычно смеется: «У тебя никогда не угадаешь, что получится».
– Неужели настолько непредсказуемо?
– Да нет, я более или менее знаю, что должно выйти, но иногда возникает, как чудо, что-то совсем новое.
– Давайте поговорим о картине, у которой остановились.
– Она называется «Театр времени» и навеяна стихами Высоцкого, написанного к сказке «Алиса в стране чудес»: «Приподнимем занавес за краешек, какая старая тяжелая кулиса! Ах, какое время было раньше, какое мерное, взгляни, Алиса!». Да, было мерное, а стало нервное…
А эта картина из серии «Славянская мифология». На ней – Святогор и Тяга Земная. Помните, Святогор встречает старичка, который легко несет ношу непомерную, Святогор хочет ему помочь, пробует поднять ношу, но надрывается и превращается в Святую гору, которая подпирает небо?
«Летучий корабль» навеян старинной сказкой о том, как его строили, чтобы поймать в мировом океане Щуку Золотое Перо.
– Вы так хорошо знаете славянский эпос…
– У меня первое образование филологическое. Но, к сожалению, даже на нашем факультете преподавалась, в основном, греческая мифология, а славянскую приходилось практически постигать самостоятельно. Это направление меня очень увлекло. Познакомилась с трудами ученого и писателя Александра Асова, который занимается реконструкцией славянской мифологии, переводит славянские книги.
Тополиный пух
– Вы утверждаете, что батик – очень интерьерное искусство…
– Да, действительно, оно декоративно, уютно, солнечно и должно жить в любой квартире. Батик очень домашний и нарядный. К тому же имеет право на существование в любых других интерьерах. Сейчас мои работы поселились в одном московском кафе. Хозяйка устраивала тематические вы-ставки, чтобы понаблюдать, какие из картин у нее приживутся. Оказалось, мои. Кафе находится в полуподвале, и там очень хорошо работают ярко бордовый и фиолетовый цвета.
Когда дети подрастут, и я буду немного посвободней, хочу работать с интерьерами. Картина не существует отдельно, надо создавать работу для определенного пространства, чтобы она была с ним в согласии.
– А в доме много собственных работ?
– К сожалению, они только хранятся дома между выставками. Правда, перед каждой мама просит: «Эти новые картины поставь ко мне в комнату, я поживу с ними». Новую просторную квартиру мы получили только пять лет назад и работу над интерьером еще не закончили, так как помимо рисунков много других домашних забот.
Мы были просто счастливы, когда после малогабаритной «двушки» в «хрущевке» получили эту 68-метровую трехкомнатную. Но очень быстро стали вылезать всякие досадные недоделки. В одном месте были так плохо заделаны стыки между панелями, что мы спокойно могли общаться с соседями по этажу, а с верхними и нижними – через вентиляционную трубу. Когда у них начинает выть такса, оставленная одна, мы ее утешаем: «Ну что ты, милая… Скоро придут твои папа и мама». Это я сейчас так говорю, а когда впервые услышала какой-то разговор в квартире, жутко испугалась – решила, что кто-то забрался в квартиру. Но это еще не все проблемы. Вскоре после переезда вздыбилась паркетная доска, из которой стала вылезать ее «подложка» – что-то вроде тополиного пуха. Пришлось срочно заняться полом. А в это время окно на кухне собралось «выйти на улицу погулять». Вызванная из ДЭЗа комиссия настоятельно не советовала нам облокачиваться на подоконник. В общем, заделывали, переделывали, замазывали…
– И, наверное, добрым словом вспоминали оставленную «двушку»…
– Мы жили на пятом этаже в панельном доме. Последние пятнадцать лет все время протекала крыша, по углам жила плесень, от которой невозможно было избавиться. «Но вы же – под слом!» – все эти пятнадцать лет говорила нам комиссия из ДЭЗа… В той квартире родился мой старший, а попробуйте, потаскайте коляску на пятый этаж! Я не могла дождаться, когда он вырастет…
Переехали совсем неподалеку. Из окон новой квартиры был виден старый дом, и мы наблюдали, как его ломали. Подъехала специальная машина, стали рушить сначала первый этаж. Потом – второй, выше, выше… А когда взялись за наш подъезд, то за первым этажом рухнуло все оставшееся…