23:30:44
11 апреля 2021 г.

Алёна Дергилёва: «Люблю сморщенные в гримасу стены»

В гостях у звездыАлене повезло родиться в семье художников (тогда еще студентов Строгановки), в старинном купеческом особняке на Таганке. И хотя давно живет на Ленинском проспекте, всю жизнь хранит в себе чувство старого дома, старой Москвы. И рисует, рисует…

По соседству с ВВ

– Особняк, в котором я родилась, стоял на Воронцовской улице. По соседству, в переулке Маяковского находился дом, где поэт жил вместе с семьей Брик. Сейчас в квартире музей с уютной библиотекой-читальней. Я любила там проводить время. Бабушка рассказывала, что не раз встречала на улице Владимира Владимировича – с тростью, шляпой, он размашистой походкой шел домой.

– Обычно в особняках полагалось жить одной семье. Ну, может, еще слугам, где-нибудь в мезонине…

– После известного «уплотнения» в нашем доме сосуществовало пятнадцать семей – это человек тридцать. Одну из парадных комнат оставили престарелой потомице купцов Волхонских – высокой худой старухе с прямой спиной. В самой большой и светлой комнате жила вдова красного командира. Заняты были даже маленькие, с низкими покатыми потолками комнаты в мезонине. В них обитали бежавшие из голодных деревень крестьяне, постепенно превращавшиеся в пролетариат.

– Что можете сказать об удобствах?

– Из удобств были холодная вода, туалет.

Точить ножи, лудить кастрюли!

– «На двадцать восемь комнаток всего одна уборная?»

– Туалетов было два и еще один – дощатый скворечник во дворе. Помню золотаря, который приезжал на ассенизаторской машине его чистить. Приходили во двор старьевщик, точильщик и лудильщик. Не помню, как он зазывал народ, но на его крики тотчас же во двор выскакивали хозяйки с кастрюлями. Новые стоили недорого, но у людей было очень мало денег.

– Московские дворы особенные. Каждый неповторим. Во время войны людям разрешалось сажать огороды. После их запретили, и повсеместно стали появляться клумбы, газоны с календулой, бархатцами, душистым табаком и так любимыми старыми москвичами золотыми шарами.

– И наш двор был классический, московский, окруженный плотным высоким забором. С воротами, висящими на огромных петлях, и подворотнями с обеих сторон. В нем хозяйствовал дворник – татарин. Внутри двора – огороженный палисадник, клумбы, заросли лопухов у забора. Вдоль забора – сараи…

– У вас ведь есть проникновенная, щемящая душу картина «Старые сараи»…

– Она навеяна детскими воспоминаниями. У каждой семьи был закуток, который набивали всяким хламом. В сарае стояла кровать или раскладушка, летом там спали…

– В 60-е началось расселение «клоповников» в первые «хрущевки»…

– Наша очередь подошла в 1972-м. Особняк бы еще стоял и стоял, если б не один энергичный сосед. У него сильно разрослась семья, надо было что-то предпринимать. И сосед позвал слесарей, которые соорудили подпорки под потолок, а затем стал приглашать разные комиссии, которые и дали заключение, что дом аварийный.

– На какие только ухищрения не шли тогда москвичи, испорченные квартирным вопросом!

– Тогда уже строились панельные девятиэтажки, в одну из которых, в Кузьминках, нам и «посчастливилось» переехать. Но при первом же удобном случае мы вернулись в Старую Москву – в район Солянки. Дом в Петропавловском переулке называют «утюг», что говорит само за себя. Он построен в 1925 году на месте разрушенных притонов и кабаков, в том числе знаменитого «Сухого оврага», описанного Владимиром Гиляровским. Дом действительно стоял на овраге. Наша квартира располагалась с улицы на втором этаже, а со двора – на третьем. В соседнем переулке находилась знаменитая Хитровка.

В наших переулках частенько снимали кино из «прежней» жизни, раздавались выстрелы, проносились музейные лимузины и конницы красноармейцев. Сейчас такое уже невозможно…

Во дворе дома-«утюга», где он выходит в Певческий переулок, сохранился прелестный двухэтажный особнячок. Жильцов из него выселили, дом собирались реставрировать, но он довольно долго стоял пустым. А тут как раз нашему хорошему знакомому дверь понадобилась, и решили они вместе с моим мужем «позаимствовать» оную в том самом особнячке. Сняли, сидят, довольные, на широком подоконнике, курят, анекдоты травят. А вскоре выяснилось, что в толще стены как раз под этим самым подоконником рабочие нашли клад – целую коллекцию изделий Фаберже. Оказывается, мастер перед отъездом в Париж передал часть драгоценностей своему дальнему родственнику, жившему в этом доме. Родственник сгинул где-то в сталинских лагерях, и все концы потерялись. А особнячок отреставрировали, совсем как у Ильфа и Петрова в «Двенадцати стульях». Теперь там офисы.

Дома с глазами

– Сейчас живете на Ленинском проспекте. Не тянет в старые места?

– Часто. Когда прогуливаюсь по Старой Москве, глаза цепляют куски и уголки, еще не тронутые этим безудержным строительством. Да что говорить! Столько копьев сломано в попытках сохранить памятники старины.

Люблю сморщенные в свою особенную гримасу стены, прошитые тут и там проводами, изрешеченные сетью трещин, «оспинами», «родинками» и «бородавками». Часто попадаются фасады с «глазами», «носами» и «ртами» – улыбающимися, зевающими или кричащими. Они сейчас подвергаются бездушным «косметическим операциям». Художнику больно видеть результат: как будто в фасады впрыснули модный «ботокс», по сути – яд, который разглаживает мимические мышцы, убивая их. И вместо лица, сработанного самой жизнью, получаем мертвую маску.

– Многие ваши акварели московских домов «портретны». Например «Сивцев Вражек, д. 6», «Сверчков переулок», «Яузский бульвар». Картина «На улице Солянке» – это же портрет старого, видавшего виды забора, очевидно, доживающего последние дни…

– Иногда даже страшно становится: только что-нибудь нарисуешь, смотришь – через несколько дней уже снесли, как будто я пропела отходную.

– Может, это вам добрые московские духи нашептывают: «Рисуй скорей, завтра этого не будет»?

– Изменения, наверное, необходимы. Но они – как уход из жизни любимых, родных людей.

Задумывая какой-то сюжет, долго собираю «материал». Стараюсь увидеть этот дом или кусок улицы в разное время суток, в разное время года, в выходные или будние дни, под дождем или снегом, в солнечный день. Всякие детали, аксессуары на доме то появляются, то исчезают, как украшения на женщине. Меняется настроение у дома.

Мне важны детали, которые помогают передать задуманное как можно точнее.

Приходите посмотреть!

– А с чего начинали?

– С детства чувствовала влечение к изображениям дореволюционной Москвы. Видимо, у меня тоже получалось неплохо, потому что еще до окончания института пригласили участвовать в выставке. Называлась она «Москва литературная», проходила где-то в Зарядье. Был 1974 год. Приятно: рядом с моими рисунками к произведениям Ивана Бунина висели иллюстрации Ильи Глазунова к романам Достоевского.

– У Ильи Сергеевича теперь музей на Волхонке, а где можно видеть ваши работы?

– В Третьяковской галерее, в Историческом музее, музее Льва Толстого, истории Москвы. Много в частных коллекциях России, а также в странах Азии, Европы и Америки. Год назад состоялась персональная выставка в Академии художеств.

А в марте участвовала в выставке в ЦДХ – к 50-летию Российского союза художников. Сейчас, по инициативе Юрия Лужкова, проходит в Большом манеже выставка: «Московские семьи: традиции и современность». Там есть стенд и нашей семьи. Часто приглашают за рубеж, особенно немцы – большие любители графического искусства.

– Кстати, о графике. Готовясь к интервью, читала отзывы искусствоведов о ваших работах. Пишут, что «каждый штрих у вас дышит». Не берусь с ними состязаться, но гравюры действительно впечатляют, надолго остаются в памяти. Толстой очень органично изображен на фоне вековых деревьев…

– Эти деревья я рисовала в его усадьбе в Хамовниках.

– Или вот портрет вашего отца… Сейчас же проходит выставка его работ в Музее декоративно-прикладного творчества? Расскажите, пожалуйста, о папе…

– Он работал в редакции, выпускающей марки и открытки. Рисовал открытки, в основном поздравительные. Они издавались гигантскими тиражами, например, вот на этой написано 49 миллионов, и распространялись по всему Советскому Союзу.

Я листаю альбом с открытками Ивана Дергилева.

Да, вот эти, первомайские, с цветами вишни, я помню. Они продавались во всех киосках. И эти – к 8 марта. Выбор тогда был небольшой. Есть среди них – самые старые – явно рисованные, а более поздние, например 70-х годов, даже непонятно, как сделаны. Ведь компьютеров тогда не было, а тут сложный, красочный коллаж.

– Отец составлял композиции из самых различных материалов, раскладывал на стекле, подложив фон, и все это фотографировал. Вообще-то приходилось изобретать самые разные способы, у него были свои секреты, но открытки всегда получались яркие, радостные. Составляя выставку отца, я позаботилась, чтобы у посетителей создавалось хорошее настроение.

– Отец тоже кончал художественное училище?

– После войны он приехал в Москву из-под Самары, где родился, поступать в литературный институт, сочинял стихи, хотел быть писателем. Приехал с приятелем. Приятеля приняли, отца – нет. Поступил в Строгановское училище на отделение скульптуры, где и встретил мою маму – большую любительницу прекрасного.

– На портрете вашего отца присутствует старинная резная мебель: шкаф, письменный стол, настенные часы. Это наследство Волхонских?

– Здесь совсем другая история. После долгих одиссей, отцу удалось выменять комнату в Мясницком проезде, в старинном доходном доме. Комната находилась на втором, самом престижном, этаже, 33 квадратных метра, потолки 4,5 метра. В ней когда-то была мастерская Константина Коровина, там он работал до самого отъезда в Париж. Остался большой рабочий стол, выполненный по его эскизу и украшенный синей майоликовой плиткой. Мы его потом отдали в музей Строгановского училища.

Наша справка

Алена Дергилёва родилась в Москве, в семье художников. Окончила Московский текстильный институт, факультет прикладного искусства. В 1982-1983 стипендиат Союза художников СССР. С 1983 года член Московского союза художников. В 1984-1987 годах работала в творческих мастерских при Академии художеств СССР под руководством О. Г. Верейского. С 1974 года – участник многих российских и зарубежных выставок.

Светлана Тихонравова

Похожие записи
Квартирное облако
Аналитика Аренда Градплан Дачная жизнь Дети Домашняя экономика Доступное жильё Доходные дома Загородная недвижимость Зарубежная недвижимость Интервью Исторические заметки Конфликты Купля-продажа Махинации Метры в сети Мой двор Молодая семья Моссоцгарантия Налоги Наследство Новости округов Новостройки Обустройство Одно окно Оплата Оценка Паспортизация Переселение Подмосковье Приватизация Прогнозы Реконструкция Рента Риелторы Сад Строительство Субсидии Транспорт Управление Цены Экология Электроэнергия Юмор Юрконсультация