Ирина Литвина-Борткевич: «Чтобы украсить стены, пришлось рисовать самой»
Сразу чувствуется: здесь живет художник. Любовно и со знанием дела создан интерьер, изысканны композиции из сухоцветов и, само собой, на стенах – картины. На двери что-то яркое, современное, очень похожее на модный ныне коллаж.
Цветов, а не мяса!
–Что, дань моде?
– Нет, просто магнитная доска – расписание занятий. Ведь я еще и преподаю английский язык. Собственно, это всегда и был мой основной заработок. Смотрите, вот эти бабочки-магнитики означают, что ученицы придут в 12 и 13 часов в среду. Если бабочка повернута боком – время еще не согласовано. Пейзажи с морем означают, что ребята на каникулах.
– Таким образом еще и приучаете ребят к прекрасному?
– Не уверена. Но они с удовольствием играют в эту игру, сами приносят магнитных зверушек, – благо, сейчас большой выбор, – размещают на доске.
– У вас по всей квартире расставлены чудесные букеты. Покупаете цветы и засушиваете?
– С этим связана одна история… Когда муж еще был моим женихом, часто приходил в гости и… приносил мясо. Помните, что такое хороший кусок мяса в семидесятые годы?
– Да, большая удача, если его удавалось достать…
– Я, конечно, готовила, мы с удовольствием его съедали, но все-таки меня это смущало, и однажды не выдержала: «Ну почему все мясо да мясо? Девушки цветы любят!». В следующий раз он принес какие-то необыкновенные цветы, кажется, белую акацию. Я носилась с ней по комнате, ставила то в одну вазу, то в другую. Наконец, он сообразил: они постоянно о нем напоминают! С тех пор все время дарит цветы: и мне, и дочерям, хотя мы давно в разводе…
– Как же можно было разводиться с таким мужем?
– Да как-то так получилось… Казалось, что он сковывает меня, мое рвение к живописи. Считал это пустым занятием. А я не могла не рисовать, хотя времени почти не оставалось. А теперь вот посещает все мои выставки.
– Наверное, гордится, что автор работ – его жена…
– Не знаю…
– Сама-то я не очень люблю сухоцветы. Рассадник пыли и грязи… А у вас – все чистенькие, цветочек к цветку.
– Моя приятельница Наталия Коновалова, тоже художница, научила их мыть. Ставишь вместе с вазой в ванну, включаешь слабенький душ, поливаешь. Встряхиваешь – и все, как новые!
Начало
– Ирина, как началось увлечение живописью?
– Мне было лет шесть, когда мама взяла к своему педагогу по пению, тогда знаменитой Нонне Алексеевне Полевой-Мансфельд, у которой в свое время занималась вокалом и Людмила Зыкина. Нонна Алексеевна жила в красивом двухэтажном, бывшем дворянском, особняке в районе Бульварного кольца. Ее отец был комендантом Кремля, и ей пожизненно предоставили эти хоромы.
Так вот… Поразила изысканность обстановки, огромный рояль, множество цветов, но особое впечатление произвели картины – их было так много, и такие красивые… Я решила, что, когда вырасту, в доме тоже будет много картин. И стала их рисовать сама.
– Так ваша мама была певицей?
– У мамы, известной в 40 – 60-е годы певицы Клавдии Гавриловны Стебаковой, был чудесный открытый голос, пела народные песни. Во время войны с фронтовой бригадой прошла с концертами по линии фронта. Там, на одном из кораблей в Баренцевом море, она и познакомилась с папой.
Правда, в 60-е сменила репертуар, народное творчество вдруг стало немодным. Полевая-Мансфельд взялась поставить маме «закрытый» голос.
Семья у нас была музыкальная, очень хорошо пела бабушка. На каждый праздник собирались, брат аккомпанировал на аккордеоне.
– А папа тоже был артистом?
– Нет, он был моряком и воевал на Северном флоте.
– Ирина, вы ведь Адольфовна? Нелегко было вашему папе с таким именем во время войны…
– А его «окрестили» друзья-матросы: Бросили в воду: «Теперь мы тебя нарекаем Евгением!» Так отца потом и звали всю жизнь. После войны стал организатором маминых концертов, как теперь называют – ее продюсером. Работал в Москонцерте, даже когда мама перестала петь.
Плюс нежный репейник
– С родителями разобрались, теперь о вас. Что больше всего нравится рисовать?
– Цветы, натюрморты, портреты. Бывают периоды, когда преобладают сказочные мотивы, например, как этот морской царь (показывает на картину). Недавно вернулся с выставки «Сказки в сезон дождей», которая была в Центре Владимира Высоцкого на Таганке. Вот «Репейник» – одна из ранних работ.
– Получился такой милый и нежный… Совсем не похож на колючку.
– Летом этого года в Культурном центре России в Будапеште должна состояться выставка наших художников. Что повезете?
– Свою последнюю работу «Цивилизация колес». Пересказывать в картине увиденное – вещь неблагодарная. Главное – впечатление, которое уносит с собой зритель. Это уловили в свое время импрессионисты. Вот и я попыталась дать почувствовать, как люди все больше зависят от колес, ведь они сопровождают нас от рождения до смерти: сначала коляска, потом велосипед, машины и, наконец, каталки и катафалки.
Обычно, по-московски
– Расскажите, как попали в эту квартиру. Наверное, есть своя история?
– Родилась на Рогожском валу, как и полагается москвичке – в коммунальной квартире. Правда, из соседей у нас была только одна семья. В шестидесятые годы – годы бурного строительства пятиэтажек – соседи получили жилплощадь и выехали. А мы вчетвером – родители, я и старший брат – остались в этой квартире. Она была отличная: толстые кирпичные стены, 3,5-метровые потолки, большая кухня, четыре встроенных шкафа, один из них холодный.
После смерти мамы и женитьбы брата у папы появилась новая семья, он предложил разменяться, и я переехала в однокомнатную в Серебряном бору. Если б вы знали, сначала даже не хотела ее смотреть! Далеко от центра, надо было ехать на метро до Сокола, потом двадцать минут на трамвае и еще минут десять пешком. Но квартира оказалась просто фантастической. Балкон с видом на реку, за ней – Серебряный бор и дачи Большого театра. Какие необыкновенные здесь закаты! Не рисовать там было невозможно.
– Жалеете, что пришлось оттуда уехать?
– Да. Вышла замуж, родился ребенок, стало тесно. И вдруг произошло чудо: на нашем доме появилось объявление: меняют двухкомнатную квартиру на однокомнатную. И вот за какую-то символическую доплату мы переехали на Верхнюю Масловку. Там родились еще двое детей, возникла необходимость увеличения и этой жилплощади. Встали в очередь, но скоро поняли, что простоим очень долго, тогда решили покупать. Пришлось оформить развод… Так купить было легче. Посчастливилось приобрести квартиру в этом доме, построенном для артистов Большого театра. Бетонная коробка, надо было настилать полы, клеить обои и еще много всякой работы.
– В общем, большой простор для фантазии…
– Ну да.
Как раз перед Пасхой
– Кто-то говорил, что таких вкусных, как у вас, пирогов больше нигде не попробуешь. Поделитесь рецептом?
– Тесто постное – то есть без молока, сливочного масла и яиц.
– Как раз сейчас Великий Пост…
– Ставите опару: разводите в стакане теплой воды две трети палочки дрожжей, две столовых ложки сахара, чуть-чуть муки, накрываете, помещаете в теплое место – пусть подходит. В большую кастрюлю вливаете литр теплой воды, полтора стакана подсолнечного масла, добавляете полтора стакана сахара, чайную ложку соли и, взбивая миксером, постепенно всыпаете 2,5 кг просеянной муки. Взбивать надо долго и тщательно, чтобы насытить тесто кислородом – сначала это делаете миксером, а когда тесто загустеет настолько, что миксер уже не берет, продолжаете ручками.
Смешиваете с опарой. Тесто должно подойти два раза. Выпекаете обычным способом. Начинка может быть любая.
Мои дети, когда были маленькими, очень любили медовики. На Благовещенье выпекала сорок жаворонков. Получались такие красивые, что однажды пришла с ними в гости, а их есть не стали – приделали ниточки и развесили по квартире.