Ия Нинидзе: «Хороший партнер – настоящее счастье»
Главная «небесная ласточка» актриса Ия Нинидзе выросла в уютном грузинском доме с тенистым двориком. Женщины – бабушка, мама и тетя – очень вкусно готовили. Традиция. В углу большой комнаты стоял старый рояль. Маленькая Ия обожала забираться под него – это был ее собственный первый дом, в котором «жили» куклы.
В кино – по перилам
– Ия, у балерин по большому счету детства не бывает. У вас оно было?
– В привычном понимании этого слова почти не было. Я очень рано начала заниматься балетом. Но мне нравились танц-классы, станок, пуанты, пачки, нравилось бегать на занятия, дышать в едином ритме с девочками… Достаточно рано вошли в мою жизнь киносъемки.
– Ваши предки по женской линии происходят из известной княжеской семьи. Каким-то образом это ощущалось?
– Такие вещи должны ощущаться прежде всего в поступках. Расскажу один случай. Моя бабушка закончила филологический факультет университета, и она действительно была из древнего рода. Вышла замуж за первого секретаря Грузии. Бабушка и дед очень друг друга любили. В конце 30-х Берия занес в список смертников 36 человек. «Невинные», – сказал про них мой дед. «Тридцать седьмым будешь ты», – ответил ему Берия…
После ареста мужа бабушка все бросила, укутала мою маму, у которой был врожденный порок сердца, и бежала с ней в Батуми.
Прошло время, и в фильме «Покаяние» Тенгиза Абуладзе я играла жену Берии Нино Гегечкори. Однажды на съемочной площадке в Батуми ко мне подошла женщина из массовки: «Вы случайно не внучка Нины Владимировны?» – «Да». – «Когда ваша бабушка приехала сюда с маленькой дочерью, она стучалась ко мне в дом, а я не открыла дверь. Испугалась. Она еще к двоим стучалась, и они тоже ей не открыли». Вот так на фильме «Покаяние» она смогла покаяться…
Она рассказала, как потом бабушка все-таки нашла возможность устроиться, как нашла работу и как всем этим троим женщинам, не пустившим ее на порог, помогала – приносила хлеб и крупу. То есть она все им простила. В этом, наверное, и заключается благородство.
– Как случилось, что вас в столь юном возрасте заметил Георгий Данелия?
– Хорошо помню день, когда на пороге танц-класса возник режиссер в недоступно модном джинсовом костюме. Данелия приехал искать девочку в фильм «Не горюй!». Думаю, он выбрал меня, потому что я была смешная: малюсенькая, худющая, с густой челкой и большими торчащими ушами. В тот день я разучивала польку, и он сразу положил на меня режиссерский глаз. А уже на кинопробах его оператор все время восклицал: «Как же она похожа на Наташу Ростову! Как она похожа на Одри Хепберн в миниатюре!».
Я пришла домой и гордо сказала маме: «Представляешь, мамочка, я похожа на актрис Наташу Ростову и Одри Хепберн». Мама была знатоком русской литературы, преподавала ее и, конечно, объяснила мне, кто такая Наташа Ростова и кто – Одри Хепберн.
– Вы хотели быть балериной, а вас все время востребовало кино. Как же так?
– Наверное, судьба. Уже учась в балетной школе, съезжая по перилам лестницы, я буквально сбила с ног ассистентку по актерам фильма «Мелодии Верийского квартала», а дама не успела увернуться. Она меня схватила в охапку и тут же велела прийти на кинопробы. Заверения, что я хочу быть балериной, а не актрисой, ее искренне удивили: «Не говори глупости, все девочки мечтают быть актрисами».
Бумажку с адресом она засунула мне в карман, и я, конечно же, о ней забыла. Адрес случайно нашла мама, стирая школьную форму.
Стрижка под Денизу
– Рядом с вами на различных съемочных площадках работали грандиозные личности – Георгий Данелия, Софико Чиаурели, Георгий Шенгелая, Андрей Миронов… Чему вы от них в тот период научились?
– Тогда они для меня они были просто «тетя Софико» или «дядя Гио». Это потом я осознала, кто был рядом… Тем не менее они научили меня высоко ценить собственный труд и труд коллег. Иметь хорошего партнера на площадке – настоящее счастье.
– Нравится, что знакомые и поклонники любовно называют вас «наша небесная ласточка»?
– Конечно, нравится. Ну, представьте, если бы мне говорили: «Вот идет наше «Покаяние»… Роль Денизы в фильме «Небесные ласточки» Леонида Квинихидзе – моя визитная карточка. Когда фильм вышел, каждая девочка до известной степени ощущала себя Денизой. Пол-России и пол-Грузии стриглись под Денизу, делали себе такую же челку.
Уже будучи взрослой, я познакомилась с Ларисой Гузеевой, и она мне призналась, что была влюблена в Денизу и челочку стригла так же. Многие мамы в тот период своих дочерей называли Иями. Так случилось, что мы с Оксаной Пушкиной и Ирой Родниной объехали всю Россию; даже на Камчатке ко мне подходили мамы или бабушки и говорили: «Свою доченьку (внучку) мы назвали в честь вас Ией».
– Андрей Миронов опекал вас на площадке?
– Он относился ко мне трепетно, с любовью. Как ни странно, но великие люди-легенды в жизни очень простые и теплые. Андрей был потрясающим человеком и моим рыцарем, все время меня охранял – маленькую тринадцатилетнюю Иечку.
…Андрей приехал на площадку чуть позже, чем все остальные. Часть сцен мы уже отсняли. Он обожал создавать на площадке легкую, непринужденную атмосферу: «Ну, и где моя очаровательная партнерша?» – «Вот наша Дениза», – объяснил режиссер. «И я буду сниматься с этой маленькой девочкой?! Я даже роман с ней не смогу закрутить!» Режиссер смеялся: «Зато вон там сидит ее мама, блондинка с фиолетовыми глазами». Андрей притворно расширил глаза: «У такой беленькой женщины – и такой черненький ребенок?!». Все покатывались от смеха…
Мама тоже подружилась с Андреем и часто обращалась к нему за помощью. Она купила электроплитку и готовила нам. Я ела плохо, питалась воздухом и творчеством. Мама же считала, что растущий организм надо кормить, и, засунув в меня две ложечки, бежала c кастрюлькой к Миронову: «Андрюшечка, дорогой, выручайте». Андрей отводил меня в сторонку и громко требовал: «Открой рот, я тебе сказал!». А потом жалобно добавлял: «Ну хоть кефирчику попей».
Навсегда запомнила, как справили мой день рождения. Мы жили в гостинице «Ялта», которая тогда только достраивалась. Ко дню рождения из Тбилиси приехали мои бабушка и тетя. Они навезли всевозможной провизии, вплоть до зелени. Как будто в Ялте не было помидоров! Но надо знать бабушку: она сделала сациви, уложила его на большие блюда, упаковала их как-то, оформила ленточками и доставила в Ялту. Вечером в ресторане гостиницы накрыли стол. Я, естественно, бегала, скакала вокруг всех, танцевала, радовалась. Перепела все арии. В том числе – Андрюшины арии, которые знала наизусть.
Мыльная опера
– Ия, а когда вас посетила первая любовь?
– Моя первая любовь стала моим первым браком. Поскольку нормального детства у меня не было, то все мои знакомые были из мира балета или кино. В период, когда Георгий Шенгелая снимал фильм «Мелодии Верийского квартала», я иногда бывала у него в гостях, смотрела мультики. В комнату заходил его старший сын Николай – художник. Он был с бородой, казался очень взрослым, и я каждый раз как воспитанная девочка вставала и говорила: «Здравствуйте!». На самом деле он был всего на два года старше меня.
Потом была премьера фильма в Тбилиси, привезли туда часть съемочной группы, после чего накрыли большой стол у нас дома. Пришли Софико Чиаурели, Георгий Шенгелая и Николай. Мы с Николаем вышли на балкон, и он обнаружил, что забыл сигареты. Я пообещала стащить сигарету у деда из кармана. Николай покурил и… поцеловал меня.
Я в школьных тетрадках стала писать «Никуша + Ия = любовь». Через некоторое время он стал приходить под балкон балетной школы, и девчонки мне завидовали. Потом Нико приходил к нам в гости, но бдительная бабушка не спускала с нас глаз. Свое присутствие она объясняла так: «Это неприлично – оставаться наедине с мужчиной».
Николай ухаживал целый год. Катал меня на машине, большой компанией уезжали в горы на пикники, слушали музыку, пластинки с классикой были затерты до дыр. По ночам иногда приходил под балкон, и мы тихонько переговаривались.
– Ну просто Ромео и Джульетта…
– Я себя так и ощущала. А однажды он позвонил в три часа ночи, и я шепотом под одеялом проговорила до утра. Наконец мама предложила как-то уже «решить этот вопрос». И вот однажды Нико позвонил в дверь: «Закрой глаза и дай руку». И слышу, как он уже кричит с первого этажа: «Можно, открывай!». Ах, это было обручальное колечко. Я примеряю и кричу: «Маленькое, маленькое!». Он поднялся обратно. (Именно так сделал его отец в грузинском фильме «Наш двор», где сыграли его родители.) Потом он отнес кольцо в мастерскую, его стали расширять, и оно треснуло. Наверное, это был знак, хотя значения ему тогда не придали.
– Дальше, конечно, была красивая грузинская свадьба?
– Грандиозная! На шестьсот человек. Вино привезли из Кахетии. На свадьбе мы много танцевали: я с Нико, Софико с Георгием. Потом Георгий пригласил меня на танец и признался: когда Софико была в положении, он очень хотел дочку, и вот теперь Нико сделал ему такой подарок – привел в дом дочь. На следующий день Софико уехала на съемки, хозяйкой в дом меня вводил Георгий. Это был ритуал – дом-то я уже хорошо знала.
– У этого дома, насколько я знаю, довольно романтическая история…
– Этот двухэтажный дом на горе Раздумий построил отец Софико, Михаил Чиаурели. Причем построил на том самом месте, где когда-то впервые поцеловал свою будущую жену Верико Анджапаридзе. Сейчас Софико надстроила третий этаж и открыла в нем театр. Улица, на которой он стоит, носит имя Верико.
– Вам ведь и с ней довелось познакомиться?
– Наши комнаты были рядом. Однажды, помню, выхожу из ванной, дверь в бабушкину комнату открыта, она стоит на пороге и грозно меня спрашивает: «Ты что, моим мылом мылась?» – «Бабушка Верико, как я могла взять ваше мыло? Нет-нет». – «Я же шучу с тобой, глупышка… какой ребенок!»
Она позвала меня к себе, открыла сундук и показала свое богатство – оказывается, она, как и я, собирала мыло. Правда, ее коллекция была намного богаче. Когда мы оставались вдвоем, она читала мне свои мемуары. Говорила: «Сядь. Слушай. Тебе это надо». Сидела, облокотившись на руку, всю в серебряных браслетах и кольцах. На нее можно было смотреть часами, как на икону. Живая легенда!
Зима тревоги нашей…
– Почему пришлось расстаться с Нико?
– Мы поступили вместе во ВГИК, причем Нико перевелся из Тбилисской академии художеств на второй курс художественного факультета. А я почти сразу начала сниматься у Леонида Квинихидзе в фильме «Орех Кракатук» вместе с Зиновием Гердтом, Марисом Лиепой, Ириной Понаровской, с которой дружу до сих пор. В Москве мы жили у Георгия Данелия и Ариадны Шенгелая – дяди и тети Нико. Но сначала снимали комнату. Я изо всех сил старалась быть образцовой хозяйкой. На свадьбу нам подарили хорошее белье, льняное, бабушка запретила сдавать его в прачечную, и я стирала сама. После лекций бежала в магазин, потом готовила – почти каждый день у нас были гости. Страшно уставала и постоянно не высыпалась.
Но Москва со временем стала тяготить Нико, он хотел рисовать природу, жаловался, что все вокруг серое и зима в Москве длинная. И вот я вслед за мужем ушла из ВГИКа, мы уехали в Грузию. А через год почувствовала, что мы отдаляемся: в его окружении появились богемные друзья. Я этого всего не смогла выдержать и ушла. Вернулась назад во ВГИК, где мой любимый мастер Сергей Федорович Бондарчук сохранил мне место. Он хорошо знал жизнь и был уверен, что я вернусь.
– Ия, у вас двое детей от двух разных мужчин. Чтобы мужчина обратил на себя ваше внимание, каким он должен быть?
– Он должен быть мужчиной во всем. По-настоящему преданным своей идее и своей семье, чистым, открытым. Он должен быть надежен, я должна чувствовать себя за ним, как за каменной стеной. И это должно быть взаимно, конечно.
Я никогда никого не искала. Никогда не начинала отношений с мужчинами сама. Мужчина должен сделать первый шаг. Ведь он – мужчина!
Вместе с генами
– Слышала, как люди восхищались вашим поведением во время войны и потом, когда вы получили травму…
– Война – это страшно. Ну, представляете, вы просыпаетесь в один прекрасный день, и выключено все – свет, вода. Это была блокада, вырубали деревья, жгли костры, стояли километровые очереди за хлебом. Все кинулись раскупать свечи, осознав, что это – не на один день. Исчезли с прилавков керосинки. На улицах стреляли. Сколько было людей, которых убили шальные пули, рикошетом залетевшие в окно! На улицу никто не выходил: танки, военное время, страшно.
Что же касается травмы, то это случилось, когда я уже переехала в Москву. На меня упала трехсоткилограммовая декорация в театре «Летучая мышь» во время репетиции спектакля «Великая иллюзия». Она не просто мне ногу перебила. Нога лежала рядом… Просто Хичкок какой-то! А если точнее – открытый оскольчатый перелом двух берцовых костей.
Но я уже на третий день встала на костыли, хотя это делать было нельзя.
Говорю об этом потому, что связанные с моей «выдержкой» комплименты должны быть адресованы скорее не мне, а моей бабушке, маме, тете. Это все были героические женщины, красавицы, умницы. Именно их гены, их великая школа – позволили мне пережить и травму, и войну.
Моя тетя Марина, например, была однолюбом, и к тому же очень сильной и гордой женщиной. У мужчины, которого она любила, была другая семья. Марина всегда молчала о своих чувствах. Но однажды случайно мне приоткрылась ее тайна: мы шли по улице и увидели, как ее любимый выходит из машины. Маринина рука, державшая мою ладонь, мгновенно стала мокрой. Но лицо при этом оставалось совершенно спокойным. Вот такая мужественная женщина!
– Насколько понимаю, у вас теперь два дома – в Тбилиси и в Москве? В каком стиле они решены?
– Везде стараюсь сохранять тот дух, который окружал меня в детстве. У меня много фотографий бабушки, дедушки, мамы. Поэтому могу сказать, что мое жилище решено в стиле «Ия Нинидзе». Никогда не приглашала дизайнеров. Все придумывала сама.
Люблю картины. В Москве висят мой портрет работы Зверева, а также работы мастеров, изображающие старый туманный Тбилиси. Там отдельные мелкие детали (например, одежда, висящая на балконах, ковры) выписаны тоненькой кисточкой. Эти картины позволяют сохранить дух и аромат старой Грузии. Еще у меня есть портреты, нарисованные подругой детства. Очень интересные работы. С друзьями встречаюсь нечасто – Москва большая, все заняты, спектакли, съемки…
А вот в Тбилиси в городском доме у меня – большая квартира. Я там сейчас сделала ремонт. Устроила большую студию-гостиную, там две спальни. Места много, но очень уютно. В доме я развожу фиалки, ведь имя Ия переводится как фиалка…
Наша справка
Ия Нинидзе родилась в Тбилиси, училась в Тбилисском хореографическом училище, закончила ВГИК. Снялась более чем в тридцати фильмах (самые известные «Мелодии Верийского квартала», «Небесные ласточки», «Покаяние», «Слезы капали», «Любимец публики», «Яков, сын Сталина») и в сериалах: «Простые истины», «Марш Турецкого», «Нина», «Сыщик без лицензии». С 1997 года живет и работает в Москве.