Щи да каша – пища наша
В старину, проснувшись поутру и едва разув глаза, москвич, как и всяк уважающий себя русский, перво-наперво фокусировал взгляд на иконах, обязательно присутствовавших поблизости. Крестился – и только потом, зевая и кряхтя, шел совершать омовение. Для умывания употреблялись рукомойники и лохани; у богатых людей они были серебряные и позолоченные, у людей попроще – медные или оловянные, а то и деревянные.
После омовения хозяина все домочадцы вставали пред иконами и молились. Хозяин как домовладыка читал перед всеми вслух утренние молитвы.
Иконы составляли главное украшение жилищ, они красовались даже в сенях и амбарах. Образа ставились в переднем углу помещения, и этот угол задергивался занавесом, называемым застенком.
Вообще в домашнем быту принято было все покрывать, накрывать. В приличном доме на полах лежали ковры, в бедном – хотя бы рогожи. Стены тоже завешивали тканью, тканью накрывали и лавки. В зажи-точных домах лавки сверху застилались шелковыми «полавочниками», которые свешивались до самого пола. Ну а в бедных – холстинами.
Вот и вся красота. Бытовавшие тогда нормы благочестия не разрешали украшать стены ни картинами, ни зеркалами, ни прочими излишествами. Лишь с конца XVII века постепенно стал меняться интерьер жилищ. Сначала царю надоело глядеть на голые стены, вслед за ним и бояре взялись вешать на стенах заморские красотизмы, потом уж и другие моду переняли.
Окончив молитву, гасили свечи, занавешивали иконы и расходились по делам.
Домашние занимались хозяйством. Купец отправлялся в лавку, ремесленник – в мастерскую, приказные люди – в приказные избы, а бояре – к царю в Кремль.
И настал полдень
В полдень наступало время обеда. Обед был главной трапезой и главным событием дня. Обычай требовал, чтобы столы покрывались подскатертниками, на которые во время еды настилались еще и скатерти – в зависимости от достатка суконные или бархатные, расшитые серебром или золотом. «Черные» посадские люди довольствовались полотняными или вовсе обходились без них.
Тарелками пользовались редко и еще реже их мыли. Вместо тарелок обычно годились лепешки или ломти хлеба. Ножами и вилками, как правило, совсем не пользовались. Обтирали руки краем скатерти.
Сосуды, в которых приносилось к столу всякого рода питье, были разнообразны: ендова (широкий сосуд с носиком в одно или несколько ведер), просто ведро, четвертина (сосуд в четверть ведра, по форме походивший на суповую чашку), братина (сосуд шарообразной формы с крышкой, из которого черпали ковшами или черпальцами). Или в основном кружками, в которые влезало по восьмушке ведра. Круглые широкие сосуды с рукоятками или скобами назывались чашами. Кубки представляли собой круглые сосуды с крышкой и на подставке. В отличие от ковшей с овальным дном корцы имели дно плоское. Маленькие по размерам чарки круглой формы с плоским дном имели иногда ножки и покрышку. Богатые москвичи, согласно древнему обычаю, пили вино и из оправленных в серебро рогов.
Из напитков самыми популярными были ягодные и фруктовые соки с морсами, а также брага и медовуха. Но главным русским напитком издревле оставался хлебный квас. С чем только его не делали – от изюма до мяты.
Закуски были самые разные, в том числе всяческие салаты – смесь мелко резаных овощей, обычно вареных, в которую добавляли все, что угодно, – от яблок до холодной телятины. От них произошел, в частности, известный каждому русскому дому винегрет. К концу XVII века популярен стал студень (от слова «студеный», то есть холодный: во-первых, студень и должен быть холодным, иначе растечется по тарелке; во-вторых, ели его обычно зимой, от Рождества до Крещения, то есть в самое холодное время года). Тогда же появились уха из разной рыбы, солонина и колбасы. Изумляли иноземцев своим утонченным вкусом щи, которые подавали с грибами, рыбой, пирогами.
Чешский миссионер-иезуит Иржи Давид, побывавший в Москве в 1684 году, писал: «У простого народа обычный напиток – квас или брага, приготовляется из воды и теста, кисловатый и довольно вкусный. Они охотно подносят его любому путнику и всякому, кто попросит. Из кушаний особо любимы чеснок, лук, огурцы; чеснок и лук они мелко рубят, затем немного толкут в ступе, заливают квасом и с удовольствием едят ложками. Огурцы свежие – как собирают с поля, так без всяких приправ прямо в кожуре едят, или разрезают на несколько частей и, залив квасом, едят, иногда прибавив немного холодного мяса. Знать питается немного благороднее, но приправ к блюдам, кроме чеснока и лука, употребляет мало, да и блюда обычно полусырые».
После обеда обычно ложились спать. Отобедав, спали цари, спали бояре, купцы, уличная чернь спала прямо на улицах. Не спать после обеда считалось кощунством. «Историки рассказывают, что царя Дмитрия (которого они считают самозванцем) будто бы из-за того и заподозрили и не сочли за истинного москвитянина, что он после обеда не спал», – пишет тот же Иржи Давид.
Очнувшись от послеобеденного сна, москвичи снова принимались за обычные дела. А часов с шести вечера наступала пора отдыха и развлечений. Зимою ходили друг к другу в гости, а летом собирались в шатрах, которые специально расставляли пред домами.
В простом народе были любимы всякие непритязательные игры, как, например, бросание гвоздя в железное кольцо, попадание в косточки, расположенные в определенном порядке. Почиталось качание на канате, подвязанном к перекладине, или на канатных качелях. Особенно этой забавой услаждались женщины. Кстати, в карты тогда вообще не играли.
После ужина благочестивый хозяин отправлял вечернее моление. Снова зажигались лампады и свечи перед образами. Домочадцы молились и вскоре ложились спать.
Владимир Симонов