Сергей Степанченко: «Корову могу подоить. Могу лошадь запрячь…»
Наша встреча с Сергем Степапанченко переносилась несколько раз по вполне уважительным причинам. Время Сергея расписано поминутно, так как он очень востребованный артист: уезжает из дома очень рано – съемки, радио, озвучание, репетиции в театре, затем – вечерний спектакль. Возвращается, как правило, к ночи. В итоге побеседовать нам удалось лишь на съемочной площадке сериала «Сыщики», в перерывах между сценами. В тот редкий день, когда снимали в квартире в Москве.– Сергей, так уж получилось, что мы сейчас находимся в чужом доме. Вашему герою, видимо, здесь комфортно. А вам? Какие составляющие комфорта важны лично для вас?
– В быту я человек непритязательный. Если остаюсь в квартире один, то потребность в удобствах сводится к минимуму. Пространство или хороший свет не являются первостепенными вещами. Вот сейчас семья уехала отдыхать. По большому счету, важно, чтобы была норка, куда мог бы вечером спрятаться, чтобы было, где поспать. Единственное, что действительно необходимо – это наличие хорошего автомобиля. Но если говорить о ДОМЕ, то с некоторых пор считаю, что самое главное в жизни – это семья. Это самый главный институт нашей жизни, если хотите. Семья всегда должна быть на первом месте и во всех смыслах. Только крепкой сильной семьей может крепнуть государство (простите за пафос, но у меня действительно есть такое твердое убеждение). И если внутри семьи – развал и шатание, то ничего хорошего в такой стране не будет. В семье самое важное – это внимание друг к другу и обязательное воспитание детей. Детьми надо заниматься серьезно.
– У вас двое. Хотели бы, чтобы дети пошли по вашим стопам?
– Ну, дочери двадцать шесть лет, и она уже пошла своей собственной дорогой, закончив юридический институт. Она – мама, у меня растет внучка Софья, которой в октябре исполнится год. У нас с женой Ирой есть сын Юра – ему семь лет, в этом году первый раз пойдет в школу. Каковы будут его профессиональные симпатии в будущем, не знаю. Но если захочет стать актером – на здоровье! Я его в этом поддержу.
– То есть страха, что у ребенка на этом поприще что-то может не сложиться, у вас, как у других родителей-актеров, нет?
– Страх есть всегда. Но не сложиться может в любой профессии. Правда, актерская профессия бьет больнее, чем другие. Неудачи в нашем деле часто оборачиваются неврозами, психозами и так далее. И в этой профессии нельзя быть всем одинаково благополучными. Гигантская часть артистического цеха, увы, не обласкана ролями, а значит, популярностью и любовью зрителей. А ведь каждый актер от этого страдает. И если человек смог смириться с подобным поворотом событий, начать относиться к этому с юмором – то хорошо. А если амбиции не накормлены, и нет перспективы их накормить, то все может обернуться очень болезненно. Это по себе знаю: бывает, что очень серьезно расплачиваешься за неудачи.
– Вы снимаетесь в заключительной части сериала «Сыщики» у своего партнера по фильму Бориса Щербакова. Около пяти лет назад этот сериал начинали мэтры Валерий Усков и Владимир Краснопольский. Претерпел ли ваш персонаж за это время серьезные изменения?
– Сначала задумывался образ человека, не обладающего хорошим образованием и эрудицией, но зато владеющего природной интуицией. Он как сыщик, как следователь раскрывает много дел, действуя по наитию, идя от своего знания жизни, от природной крестьянской смекалки. О многом он просто догадывается. И когда его партнер все время пытает, как, мол, он смог разобраться в ситуации, мой герой всегда отвечает: «Не знаю! Не знаю…». В персонаже есть что-то от русского народного былинного героя, перенесенного в современность, в органы МВД. В нем можно узнать и Емелю, и Ивана-дурака. Мне кажется, что корни его удачливости находятся где-то там, в его крестьянском прошлом, в его близости к матушке-земле.
– Ну, а вы сами из какой семьи? Каким вспоминается дом родителей?
– Я – не москвич. Приехал в 1985 году из Владивостока, куда отца перевели служить из Новосибирской области. Он стал заниматься мелиорацией, и мы перебрались в районный центр Черниговку в Приморском крае. Поближе к рисовым системам. Тогда ведь на мелиорацию и на подъем рисовых культур делались очень большие ставки. Правда, из этих начинаний практически ничего не привилось. Но по-прежнему сельский пейзаж украшают гигантские элеваторы.
– А чем мама занималась?
– Она была технологом на швейной фабрике. Жили в замечательном теплом крепком деревянном частном доме. С хорошим огородом, хорошим садом. Дом не был крестьянским в полном смысле этого слова. Но в нем было печное отопление.
– Доводилось ли вам общаться с какой-нибудь живностью? И что вы умеете делать по дому?
– Умею делать все! Корову могу подоить. Могу лошадь запрячь. Родители брали наделы и высаживали всякие культуры, в том числе и картошку, которая являлась большим подспорьем в личном хозяйстве. Кроме того, могу косить сено, сгребать его, стоговать, сметывать!
– Часто ли вы меняли дома, квартиры?
– Из родительского дома поехал во Владивосток учиться в театральный институт. Жил в общежитии. Дальше уже шли городские квартиры. Поехал в Сызрань на Волгу, три года там работал как молодой специалист. А потом в 1985 году приехал на показ в Москву в «Ленком», где пришелся ко двору. С тех пор служу в этом театре.
– Вы хотели работать именно в «Ленкоме»?
– Да других вариантов и не рассматривал. Никуда больше не хотел показываться.
– Легко ли работать с таким мастером, как Марк Захаров?
– Скажу по секрету – мне раньше казалось, что Марка Захарова должны окружать какие-то особые люди, гении, которые по одному движению бровей режиссера должны понимать, что он от них хочет. С Марком Анатольевичем оказалось очень интересно работать. Я более двадцати лет в «Ленкоме», и, казалось бы, за это время, мог бы и привыкнуть: все-таки уже знаешь некоторые его режиссерские ходы, кое-какие приемчики. Но не привыкается… Марк Анатольевич молод душой, непредсказуем, полон идей. Я не знаю более интересного режиссера.
– А с кем из актеров вам нравится работать?
– Ну, вот вы хорошо знаете нашу труппу, часто бываете на спектаклях. Назовите, с кем из наших артистов, на ваш взгляд, мне может быть неинтересно? Ну, хотя бы пару фамилий… А если и назовете, то это будет неправда, поскольку у нас собрались лучшие актеры. Самые интересные и современные – у нас. Самые способные и самые задорные опять же – у нас.
– Лет пятнадцать назад я была в гостях у вашей соседки по ленкомовскому общежитию актрисы Риммы Латыповой. И она рассказывала, как однажды вечером в дверь ее комнаты раздался стук, вошел Александр Абдулов с кем-то из знакомых и, оглядев ностальгически комнату, задумчиво сказал: «Как много здесь было любви!» А потом, вроде бы, приложил ладонь к стене и обвел ее карандашом…
– Нет-нет! Все было совсем не так!!! Когда мы ремонтировали комнату, где действительно когда-то жил Александр Гаврилович, на старых обоях действительно обнаружилось изображение чьей-то женской ладони, под которой стояла подпись: «В твоих списках не значилась». Я хотел сохранить этот трогательный обрывок обоев, но не получилось. Само ленкомовское общежитие было легендарным, потому что там жили в разное время Солоницын, Астафьев, Абдулов, Алферова, Янковский, Джигарханян. Очень много интересных людей. Я там лет десять с семьей жил практически без соседей. А потом купил квартиру. Сдал ее государству, а театр купил мне другую. Вот так оказался на Грузинской.
– Ваша супруга Ирина, насколько знаю, не актриса. Легко ли жить с человеком другой профессии?
– Думаю, полегче, чем с актрисой. Прекрасно ощущаю, чем живу сам. И если такой же сумбур и сумятица будут происходить внутри любимого человека – это невыносимо. Хотя и знаю много семей, которые занимаются одной профессией. И все у них хорошо, дай Бог им счастья.
– Возвращаясь к Александру Абдулову, хочу спросить, как вам работалось с ним в картине «Бременские музыканты» и не собираетесь ли вы участвовать еще в каком-нибудь новом проекте?
– Работалось нам всем с Александром Гавриловичем замечательно. Он – артист, и поэтому, став режиссером, прежде всего, позаботился о том, чтобы актерам было комфортно и удобно. Не могу оценивать, какое кино мы сделали, но была очень хорошая съемочная группа и отличная атмосфера на площадке. Абдулов как режиссер-постановщик уделял огромное внимание тому, чтобы собрать единомышленников. Все ощущали себя на этих съемках молодыми и задорными. Были сказочные поездки, снимали в Египте, на морских просторах. В жизни не видел таких удивительных пейзажей и красот. Какие-то каньоны гигантские, золотистые пески. Остались самые теплые и приятные воспоминания об этом периоде жизни. И посему очень рад, что в январе мы, возможно, во главе с Александром Гавриловичем начнем снимать новый фильм «Гиперболоид инженера Гарина». Абдулов будет играть самого Гарина, а я – его антипода разведчика Шельгу, который преследует героя. Что касается других планов, то собираюсь работать с очень интересным режиссером Геной Байсаком. Мы уже сделали, на мой взгляд, очень интересную картину «Домовой», где я сыграл сразу двух героев – домового и хозяина квартиры. Очень хотелось бы поработать с режиссерами Валерой Чиковым и с Димой Брусникиным. Вообще, сейчас много предлагают работы, чему очень рад.
– Ну, а хотели бы попробовать себя в ипостаси режиссера?
– Вы знаете, поначалу ведь нам предложили снимать завершающую часть «Сыщиков» вдвоем вместе с Борисом Щербаковым. Но, честно говоря, рассчитав свои силы, понял, что не потяну работу в театре плюс все кинопроизводство одновременно. Это очень сложно. Нужно быть честным с собой и партнерами, и выбирать что-то одно. Поэтому от режиссуры отказался.
– Не жаль расставаться с «Сыщиками»?
– Может, эта жалость и придет позже, но сейчас кажется, что не нужно перекармливать зрителей. Может, мы на каком-то этапе уже их перекормили. Но законы коммерции и телевидения требуют играть по их правилам и не всегда в ногу со здравым смыслом. К сожалению.
– Вы снимались у серьезных режиссеров, таких как Алла Сурикова, например, в игровых приключенческих картинах. Сильно ли отличается способ актерского существования на фильмах и в сериалах?
– На самом деле разница только разве что в скорости. И вот здесь, конечно, требуется профессионализм. Но в таких сериалах, где серию снимают за день, никогда не работал. А вообще, для актера разница небольшая: какая камера стоит на площадке, сколько дублей печатают, на какой носитель снимают. Я – артист, есть текст, и должен его сыграть. Игровое ли это кино (полный метр) или сериал – не важно. Важно мастерство. И в кино, и в сериале мы репетируем. Разбираем характеры, думаем. В «Сыщиках» с характерами наших с Борисом героев давно понятно – это привычный стиль поведения, который не меняется. Меняются дела, обстоятельства, в которые они погружаются.
– Сергей, а какие из ролей ваши любимые?
– Вы знаете, это вопрос, на который сам себе не могу ответить. Вот пытаюсь какие-то роли взять да и исключить как нелюбимые – и не получается: каждая выстрадана, выношена. Как женщина вынашивает ребенка, так актер вынашивает каждую роль. Причем достаточно долго. Что-то дается трудней, что-то идет веселей, что-то – физически более сложно.
– О чем вы мечтаете?
– Очень хочется побольше здоровья и сил – себе и близким. Хочется увидеть, как будет развиваться жизнь сына: он ведь у нас поздний ребенок. Хочется увидеть его детей, убедиться, что он в своей семье будет счастлив. Это такая долгоиграющая программа на будущее…
Актер театра «Ленком», заслуженный артист России Сергей Юрьевич Степанченко родился в 1959 году в городе Татарске Новосибирской области. В 1982 году закончил актерский факультет Дальневосточного педагогического института искусств (курс Г. К. Рогова). До 1985 года работал в Сызранском драматическом театре, с 1985 года – в «Ленкоме» под руководством Марка Захарова.
Наиболее значительные работы на сцене театра – Ламме в «Тиле», урядник в «Поминальной молитве», Шамраев в «Чайке», Томас Болейн в «Королевских играх». Снимался в фильмах «Ближний круг», «Чокнутые», «Солдат Иван Чонкин», «Жизнь в красном цвете», «Бременские музыканты», а также многих телесериалах.