Не ходить вам в ливрее
Полгода не побываешь в Москве – совсем другая. Об этом говорят не только приезжие, но и сами москвичи. Но не узнавать можно по-другому: столько, сколько ломают сейчас, никогда еще не рушили.Спор острый, больной, и я, честно признаться, занимала в нем более или менее нейтральную позицию: если это не памятник, да еще находится инвестор, почему бы не подарить москвичам новый городской пейзаж? Но недавно услышала довод, который заставил усомниться в своей правоте.
– Нельзя при жизни родителей убивать их детей. Я говорю о нас, строителях. Все, что делается сейчас, похоже на снос храма Христа Спасителя. Ведь его взорвали тогда, когда были живы те, кто его сооружал. Я даже думаю так: вообще нельзя ломать то, что построено. Это безнравственно.
Разговор тот произошел после сноса гостиницы «Спорт». А говорил человек, сам ее строивший – от бетонной подушки, которая легла на болото, до крыши. Агония в прямом эфире длилась всего 20 секунд. Все видели. А для него это была еще и личная трагедия. Мой собеседник считался когда-то одним из лучших прорабов Москвы, и то, что в истории столицы останется его след – факт. Он и «Минск» возводил, и новые «Известия», строил несколько этажей и козырек к «Националю», вставлял – хорошо помнит, как работали в четыре смены – стекла в сгоревшую «Россию»… Чего-то уже нет, чего-то не будет. Когда рухнул «Спорт», он собрал старую гвардию, и они приехали к руинам на 9-й, потом на 40-й день (к этому времени там уже было чистое место), молча постояли и тихо разошлись. Было так горько, что не нашлось даже слов.
Лирика? Сантименты? «Трамвай идет…», то есть обновляется Москва, прочь с дороги! Здесь эмоции иного масштаба. Так? Не так. Старый строитель, он как раз о новой Москве и думал.
– Там – в «Спорте» – был уникальный каркас. Использовали самую прочную сталь, самый лучший бетон – марки 500. Такой каркас простоял бы еще тысячу лет. Я говорил начальнику строительства: «Какая идеальная вешалка! На нее бы царские одежды…»
Это к тому, что унылость и убогость архитектурных решений строители понимали уже тогда, но как профессионалы они знали, что еще не вечер, главное – крепкая основа, к тому же шаг колонн – это уже об интерьере – позволял бесформенные залы преобразовать во вполне уютные номера. «Подожди, – отвечал начальник, – будут еще царские одежды».
Теперь уже не будут. «Спешат не только поменять облик старой Москвы, но и переназначить собственников, – с горечью добавлял мой собеседник. – Что им строители, что им москвичи? У них свои задачи». Прав он или не прав – не мне судить. Но боль и обида старого прораба, на глазах которого убивают его дитя, запомнились.