Экстремальные соседи
Великое московское переселение из коммуналок и другого малоподходящего для проживания жилья без проблем не проходит. О многих из них – и криминальных, и нравственных, и просто житейских – мы уже рассказывали в наших публикациях. Читатели подсказали еще одну важную тему.При получении жилья от государства на одинаковых основаниях становятся обладателями новых просторных квартир и те, кто честно трудится и ведет добропорядочный образ жизни, и те, кто не работает, пьет, принимает наркотики, дебоширит, словом, делает невыносимым существование живущим рядом людей. Справедливо ли это?
А не пора ли Москве на манер Нью-Йорка, спрашивают наши читатели, обзавестись своим Гарлемом? Надо, мол, пьяниц и дебоширов селить где-нибудь вместе с такими же, как они сами, чтобы не мешали жить добропорядочным гражданам. Для большинства из нас, воспитанных при социализме, такое предложение может показаться диким, но для некоторых наших сограждан оно, увы, выстраданное.
Вот и не верь в приметы!
Когда Марина Шишкина и Александр Яковенко поменяли свою «двушку» на трехкомнатную квартиру (с детьми прежнее жилье стало совсем тесным), то не придали особого значения ни тому, что ее номер 113, ни тому, что она находится на 13-м этаже. Вспомнили об этом только… 13 мая нынешнего года, когда случился этот страшный пожар в соседней 114-й квартире, в котором сгорел заживо проживавший там нигде не работавший, сильно пивший гражданин со знакомой всей России фамилией – Виктор Шукшин. Только чудом тогда не погибли жильцы остальных квартир на их лестничной площадке.
Мы сидим на просторной уютной кухне у Марины с нею и соседями из 115-й квартиры Антоном и Ольгой Шинкевич, и мои собеседники заново переживают события того злополучного дня и страшной ночи.
– У нас кухонная стена граничит со 114-й квартирой, – рассказывает Ольга, – и слышимость потрясающая. Днем, часов в пять, я слышу крик за стеной не то «наливай!», не то «заливай!». Ко мне как раз подруга зашла в гости. Прислушались с ней, решили, что у соседей происходит что-то экстремальное. Я выскочила в холл, стала стучать соседям в дверь – никто не открыл. Тогда я позвонила Антону на работу. Спрашиваю, что делать. Он посоветовал на всякий случай вызвать пожарных, потому что в 114-й постоянно что-нибудь загорается – то забытая на включенной плите еда, то какие-нибудь тряпки от непотушенного окурка. Я сама работаю на «Скорой помощи» и знаю, что такое, когда вызывают зря, поэтому позвонила пожарным после некоторого колебания. Довольно быстро приехала команда. Потом я вышла к пожарным на лестничную площадку, спрашиваю, хоть не зря мы их вызывали? Нет, говорят, не зря – потушили горящую перину.
Муж Ольги был на дежурстве до утра следующего дня – Антон работает выездным фельдшером оперативного отдела в НПЦ экстренной медицинской помощи (так называемая медицина катастроф), старший сын у бабушки, так что она была дома только с маленьким шестимесячным ребенком, и от этого на душе было особенно неспокойно. Перед тем как лечь спать, она собрала документы и положила их на видное место, чтобы были под рукой, если придется срочно выбегать из квартиры. Правда, потом оказалось не до них, думала только о том, как спасти малыша.
Новая соседка тоже была неспокойна. Часов в десять вечера Марине показалось, что пахнет горелым. Вместе с сыном вышла на площадку вынести мусор и заодно разведать обстановку. В холле все было спокойно, но горелым пахло еще больше. Стала мужа теребить. Тот успокоил – ложись, говорит, два раза в одну воронку бомба не попадает. Это, мол, запах от дневного пожара остался. Марина легла и уснула. А в час ночи проснулась от грохота.
– Ну, думаю, соседи выспались, теперь опять начали гулянку, – вспоминает она. – Но на всякий случай решила проверить, что там происходит. Подошла к входной двери, попыталась ее открыть – не поддается. Соседка Лена не раз пьяная заваливалась под нашу дверь и лежала там – выйти было невозможно. Я решила, что она опять тут лежит. А когда включила свет в прихожей, то уже сверху и с боков в дверь стало бить пламя. Я закричала мужу: «Я же говорила! Я так и знала, что этим все закончится!». Тут уже, оказывается, дверь заклинило, металл приварился. По всему холлу температура 700 градусов! Выйти мы уже не можем. И в окно не прыгнешь – тринадцатый этаж. Мы оказались вообще заблокированными. Телефон не работает, но кто-то наверху уже вызвал пожарных. Мы до сих пор не можем отойти от перенесенного стресса. Мой сын, которому уже семнадцать лет, после этого не может спать в комнате с закрытой дверью. В ту ночь нам просто повезло, что не было сквозняка, и огонь не раздувало, он шел вверх, иначе точно мы все сгорели бы.
Ольга в ту ночь проснулась от криков наверху. Хоть и ругаем мы слышимость в современных домах, а иногда она и спасает. Ольга в первую очередь бросилась на кухню – вроде все нормально и дыма еще нет, только за стеной слышно потрескивание, как от костра. Вдруг в окно влетел тлеющий уголек, упал на пол – линолеум под ним тут же пожелтел.
– Я бросилась быстрей закрывать окна, – волнуясь, перескакивая с одного на другое, рассказывает Ольга. – Не соображаю ничего, а ноги сами несут. Побежала в ванную, включила холодную воду на полную мощность, стала обливать входную дверь. Стало коротить звонок, а я решила, что это уже пожарные, и попыталась приоткрыть дверь. Вал черного дыма кубарем влетел мне в лицо. Я быстро закрыла дверь на засов. Если бы не железная дверь, у нас квартира точно бы загорелась. Даже металл выгнулся от такой высокой температуры.
Ольга быстро собрала малыша и как была, в ночной сорочке, босиком выскочила на балкон. Там шиферная перегородка с балконом соседнего подъезда. У нее была одна мысль – пробить перегородку и в дыру передать ребенка людям из третьего подъезда.
– Было холодно, – вспоминает она, – но коленки у меня ходили ходуном не от холода, а от страха за ребенка. Я совсем не замерзла и даже не заболела после этого. Только два месяца потом не могла спать. И сейчас, как заведенная, просыпаюсь среди ночи и иду проверять по квартире, все ли в порядке.
С балкона по мобильному телефону Ольга позвонила мужу на работу. Антон со своей бригадой приехал вместе с пожарными. За годы работы сначала на «Скорой», потом в медицине катастроф, он перевидал много страшных трагедий, три дня работал на «Норд-Осте», спасал потерпевших от взрыва в метро на станции «Автозаводская»… Но тут была в опасности жизнь его самых близких людей, и нетрудно себе представить меру его отчаяния. Антон выпросил у пожарных кислородный баллон и ринулся на свой этаж, но, увидев бушевавший в холле огонь, понял, что напрямую ему не добраться до жены и ребенка. Оставалось только ждать, когда пожарные зальют это ненасытное пламя.
После пожара
Утром следующего дня на пепелище потянулась вереница бомжеватых людей – завсегдатаев сгоревшей квартиры. Увидев, во что превратилось их привычное пристанище, они спустились вниз и с понурым видом долго сидели, заняв буквально все скамейки возле дома. Однако соседи погорельцев по опыту знали, что это оцепенение не долгое – дай этой шатии-братии волю, они на пепелище вновь разведут пьянки-гулянки. Антон нашел на помойке вполне еще крепкую, хорошую дверь, вставили ее в зияющий чернотой проем сгоревшей квартиры и надежно заперли.
– Знаете, что самое страшное? – спросила меня Ольга. – Даже не то, что мы пережили, а то, что вот погиб человек, а мне его совершенно не жалко.
Несколько лет Виктор Шукшин, его жена Галина, а потом и ее повзрослевшая дочь Елена не давали покоя всем, кто жил с ними рядом. Пьянки, шум, драки, вокзальные девки, бывшие зеки… Когда им не хватало места в квартире, они вальяжно располагались прямо в холле. Всегда была опасность, выйдя из квартиры, наступить на зловонную лужу или кучку, а то и прямо на кого-нибудь из «гостей». Ольга рассказывает, что из опасения, что дети или они сами подцепят какую-нибудь заразу, приходилось постоянно дезинфицировать холл, все двери, протирать дверные ручки.
Казалось бы, пожар должен был поставить крест на всем этом безобразии. Управление помощи при пожарах готово было предоставить ответственной квартиросъемщице Галине Шукшиной, проживающей после развода у своей матери, другое жилье, а сгоревшую квартиру восстановить по определенной технологии (в ином случае здесь жить опасно для здоровья) и продать.
Видимо такой вариант Галину не устроил, она требует от соседей ключи, чтобы попасть в свою квартиру, вернее, в то, что от нее осталось. Горой встала на ее сторону служба опеки. Дело в том, что в квартире прописан несовершеннолетний внук Галины Алеша, пребывающий сейчас в детском доме, потому как его маму, уже известную нам Елену, лишили родительских прав.
– Но у нас тоже дети, и мы боимся за их здоровье и за их жизни, – убеждают соседи погорельцев специалистов службы опеки. – К тому же ни мать, ни бабушка не сделают необходимый ремонт, и парень вернется просто на пепелище. Разве у него будут деньги для того, чтобы восстановить все в приемлемом виде? А этим пьяницам все равно, они снова приползут сюда со своим зловонием и разборками. Где гарантия, что они снова не устроят нам пожар?
Общая беда объединила две семьи, они пытаются найти понимания во всех возможных инстанциях. Они хотят элементарного – спокойствия для себя и своих детей. Но на все доводы и аргументы эти добропорядочные, трудолюбивые люди и хорошие родители слышат одно – вы нарушаете право квартиросъемщика, вы должны отдать ключи от квартиры.
Где же выход?
– Разве такие люди заслужили хорошие новые квартиры? – спрашивает Ольга. – Почему государство должно одинаково обеспечивать и тех, кто добросовестно работает, платит налоги в бюджет, оплачивает квартплату и коммунальные услуги, и тех, кто бездельничает? Может, надо их селить где-то в определенных районах, чтобы не мешали жить нормальным людям?
– Ты еще скажи, что высылать из Москвы! – не согласен с ней Антон. – А разве в других местах они кому-то нужны? Я считаю, что нужна профилактика. Надо участковым милиционерам работать по-настоящему с этим контингентом. Сейчас милиция совершенно этим не занимается. За последние десять лет у нас сменилось человек пятнадцать участковых. И обращаться к ним бесполезно, они безразличны к тому, что делается в наших домах. Им надо только получить прописку, льготы – и на этом все.
– Если уж на то пошло, – добавил он, – я бы вернул статью в УК за тунеядство. Работы в Москве полно. А от безделья люди становятся совершенно безответственными, спиваются и наркоманят.
По словам Антона, которому часто приходится выезжать вместе с пожарными на происшествия, почти 99% возгораний происходит по вине вот таких бездельников и пьяниц. Значит, проблема эта задевает массу людей. И, может быть, пришло время решать ее радикально?
От редакции
Надеемся, что герои этой статьи прочитают не только данный материал, но и 10-ю страницу номера, на которой наш корреспондент, побывавший недавно в США, делится американским опытом разрешения социальных конфликтов в рамках сообщества жильцов.