Чистота – залог здоровья
Наша планета оказалась неспособной вместить и переварить отходы жизнедеятельности человека. И теперь она, бедная, уже не справляется сама с очищением воздуха, почвы, воды, и мы должны помочь ей. Озаботиться и понять, что наше здоровье, наших детей и внуков напрямую зависит и от того, как и куда мы выбрасываем мусор из своих квартир, что происходит с ним дальше…Такие мысли навеяло посещение специального предприятия в Северо-Восточном административном округе.
От ведра до мусоровоза
– Мусор ты куда выбрасываешь?
– Мусор я в ведро выбрасываю.
– А ведро куда выбрасываешь?
– А ведро я не выбрасываю.
Смешной диалог Малыша и Карлсона, как и положено в хорошей сказке, – намек на глобальную общемировую тему, проблему, над которой бьются лучшие умы человечества: куда девать мусор из ведра?
Москвичи ведро опрастывают в мусоропровод. Те, кому повезло чуть меньше, должны донести его до контейнера во дворе. Приезжает мусоровоз и увозит наши отходы (на профессиональном языке, ТБО – твердые бытовые отходы). Куда? На свалку. Вокруг Москвы их сегодня 167. Из них только 58 санкционированных полигонов, 109 – стихийных свалок. 27 полигонов исчерпали свою емкость, а 19 заполнены на 90 процентов. По разным оценкам, Москва ежегодно «производит» от 2,5 до 3 тысяч тонн ТБО.
Чем отличается полигон от стихийной свалки? Полигон – это сложное инженерное сооружение. На дно котлована укладывается пленка. Изолировать землю от мусора очень важно, так как через грунтовые воды все токсичные отравляющие вещества вернутся в наши родные квадратные метры с водой ли, овощами и фруктами ли, выращенными на отравленной почве… Поверх пленки укладываются дренажные трубы, связанные в сеть, по которой в очистные сооружения отводится фильтрат. Горизонтальная сеть труб отводит на котельную биогаз, образующийся при гниении. Вокруг полигона – электромагнитные заграждения от грызунов и звуковые пушки от птиц. Постоянно проводятся замеры радиоактивности. Проверяется система пожаротушения. Через три-четыре года ресурс полигона исчерпан. Сверху он покрывается слоем еще одной пленки, засыпается землей и засаживается не плодовыми деревьями. Еще 50-60 лет свалка будет «жить» и выделять различные вредные вещества.
Но это, так называемые, правильные полигоны. Их всего 3! В Икше, Хметьево и Тимохове. А остальные 164? Санкционированные и стихийные, занимающие 2300 га Подмосковья?
Что делать?
В 1975 году на нынешней территории СВАО заработал первый в стране завод по термическому обезвреживанию ТБО – Спецзавод № 2. Технологическое оборудование закупили у французской фирмы КНИМ. Завод перерабатывал 72 тысячи тонн мусора в год. Но с течением времени он оказался в окружении жилого массива, и его закрыли на реконструкцию.
Кстати сказать, в Монако точно такой же завод стоит почти рядом с дворцом, но принцы и принцессы не возражают, поскольку беспокойства и неприятных ощущений от его работы нет. Однако наша СЭС оказалась гораздо строже коронованных особ и долго не давала «добро» на открытие реконструированного завода. Она требовала более тщательной очистки дымовых газов, хотя французское оборудование и обеспечивало очистку по нормативам 17 БИМЖ. Это самые жесткие немецкие требования, которые приняты во всей Европе. Однако наши оказались более строгими. И пришлось руководству улучшать западную технологию. Помог Институт нефти и газа имени Губкина – разработал опытную установку по подавлению оксидов азота. Она позволила в четыре раза уменьшить существующий стандарт. Еще никто в мире таких результатов не достигал.
Спецзавод № 2 ГУП «Экотехпром» – самый чистый, самый безопасный в Европе мусоросжигательный завод. Ни рядом с заводом, ни внутри него не ощущается никакого запаха. «Неужели действительно мусоросжигательный завод может работать, не отравляя атмосферу?», – спрашиваю я директора завода с милым каждому русскому именем Александра Сергеевича Ланцева. Он с гордостью и увлечением показывал мне свое уникальное хозяйство.
– К чему лукавить? – отвечает он. – Любая труба, из которой что-то выходит, не есть хорошо. Но ни одна котельная, ни одна ТЭЦ, кроме Северной, не очищает дымы так, как мы. Часто говорят, что раньше воздух был чище. Ничего подобного. Сколько печей топилось? Да и гужевой транспорт оставлял на улицах отнюдь не запахи розы…
Экскурсия продолжается, и мы входим в турбинный зал. Энергия, образуемая при сжигании мусора, вырабатывает электричество, треть которого используется заводом для собственных нужд, а остальная часть – поступает в городскую сеть. Ее количества достаточно для обеспечения 20 тысяч человек. Но и это еще не все. После сжигания мусора остаются зола и шлак. От каждой тонны – 20 процентов. В Европе золу принято хоронить в специальных мешках в многострадальную землю, а шлакам пытаются найти какое-либо применение.
На спецзаводе завершается строительство нового цеха, где золошлаковые отходы будут перемешиваться с инертными материалами: известью, песком и цементом. В результате вредные вещества, содержащиеся в отходах, заключаются в прочную капсулу. Из этих капсул можно делать много полезных вещей. Например, плитку для мощения дорог или бордюрный камень. Прежде чем внедрять эту технологию, различным институтам поручили провести независимую экспертизу. Сравнивать результаты не пришлось, так как все присвоили золошлаковым смесям одинаковую 4-ю степень радиоактивной опасности. Всего степеней 5. Для сравнения: эту же степень опасности имеет любой инертный грунт.
Итак, мощность спецзавода 150 тысяч тонн мусора в год. Сжигая отходы, мы получаем электроэнергию и строительный материал. Все прекрасно, но для того, чтобы переработать весь мусор Москвы, необходимо построить еще примерно 20 таких заводов. Тем более, что оборудование покупается за рубежом. А наше машиностроение не может освоить оборудование для таких заводов?
– Я благодарен вам за этот вопрос, – говорит Александр Сергеевич. – Много лет работаю здесь и твердо убежден, что процентов на 90 все оборудование можно делать у себя, а не покупать на Западе. Ведь что такое обслуживание французской фирмы? 4 часа на самолете лететь. Пока они доберутся, не стоять же в ожидании. Вот и приходится вертеться, находить запчасти, автоматику здесь. И очень многое нашли, заменили. Следовательно, вполне реально и под силу нам наладить выпуск отечественных мусоросжигательных заводов.
Другие пути
Сейчас в топку завода попадает все. Мощности можно увеличить, если ТБО предварительно отсортировать. Бутылки отдельно, бумага отдельно. Тем более, что их можно пустить в переработку. В Европе 70-80 процентов отходов идет в переработку и дает какой-то доход. Сейчас в нескольких округах столицы проводится эксперимент по селективному сбору отходов. А первым был СВАО.
Еще прошедшим летом на проспекте Мира около домов 180 – 182 поставили несколько красивых новых контейнеров. В один из них с прорезью нужно класть бумагу и картон, в другой, через круглое отверстие – пластиковые бутылки, в третий – стеклотару. Летом там дежурили школьники и помогали разобраться с новшеством. Заработали кое-что. Осенью эксперимент расширился до 17 домов на улицах Космонавтов и Галушкина, участвуют уже 5 тысяч жителей СВАО.
Каковы результаты? С этим вопросом я обратилась к Елене Серебровой, заместителю директора ДЕЗа Алексеевского района, которой пришлось заниматься этим вопросом.
– Все нововведения идут с трудом, – сказала она. – Согласитесь, трудно ломать устоявшиеся привычки. Сдавать макулатуру и бутылки, как раньше, мы забыли. Сортировать по контейнерам еще не научились. Мы проводили собрания, развешивали плакаты, рассылали листовки. Большинство людей уже научились сортировать отходы, но есть и такие, кому все равно, в какой контейнер бросить свой пакет. Но в будущем, я уверена, мы привыкнем и не будем воспринимать селекцию мусора как прихоть чиновников, а только как естественное поведение в своих же интересах. А те ребята, что участвовали в эксперименте, я уверена, уже не будут бросать бумажки и бутылки на газоны и тротуары.
Действительно, все начинается с детства. В том числе и воспитание поведенческой культуры. Александр Сергеевич Ланцев был очень удивлен однажды звонком из иностранного посольства с просьбой разрешить экскурсию на завод для учащихся школы. Есть у них такой урок – экологическое воспитание. Рассказал об этом в префектуре, и теперь сам не рад. Экскурсии ходят из школ, колледжей, институтов. Впору вводить должность экскурсовода. Но он, конечно, шутит, что не рад, потому что очень даже рад, как всякий увлеченный своим делом человек, привлекать в свой стан все новых и новых адептов. А не стать чуточку бережливее, внимательнее к тому, как мы себя ведем в быту, невозможно, побывав на спецзаводе № 2 и поговорив с Александром Сергеевичем.
Это на Западе можно увидеть картинку, как солидный человек из дорогого автомобиля достает пакеты с металлическими банками и пластиковыми бутылками, сдает приемщику, получает свои гроши и с видом, полным достоинства, отправляется по своим делам дальше. На наш широкий взгляд, это чистое жлобство. Сбор и сдача – удел бомжей и побирушек.
А если задуматься, то это и есть культура быта, до которой, надеюсь, доживем.
Ирина Толмачева