Борис Грачевский: «Я люблю Свиблово!»
Бессменный директор и художественный руководитель «Ералаша» Борис Грачевский – одна из легенд нашего кино. «Еле живая легенда» – шутит по этому поводу сам Борис Юрьевич. Ложный пафос Грачевский не жалует. Поэтому, должно быть, живет он не в престижной «резервации» для элиты, а в самом обыкновенном доме в совсем не «пафосном» районе Свиблово. Живет почти тридцать лет.Мечта директора
«Квартирный ряд»: Все наши знаменитости так или иначе тяготеют к Кремлю и селятся либо в центре столицы, либо на Рублевке, в непосредственной близости от кремлевских дач. Вы – явное исключение из этого правила!
Борис Грачевский: Знаете, у меня была когда-то возможность поселиться в «киношном» кооперативе на Тверской. Но мы с женой туда не поехали, потому что жизнь в центре города не сулила ничего хорошего даже в прежние времена. Вот Свиблово – совсем другое дело. Здесь почти идеальный воздух, потому что вокруг осталось очень много леса. Рядом с нашим домом – пойма Яузы и очень красивые пруды. Я безумно люблю этот район. И расположен он совсем близко от студии Горького, где я работаю уже тридцать пять лет. Если я и соберусь когда-нибудь переезжать в другую квартиру, то куда-нибудь по соседству – в этом же районе.
К.Р.: А как вы оказались в этом райском местечке?
Б.Г.: Мы с женой построили здесь кооператив. А родился я на Арбате в знаменитом роддоме имени Грауэрмана, хотя в паспорте в графе «место рождения» мне написали «Полушкино Московской области». В этом Полушкине мой папа был культработником в доме отдыха. Там, в доме отдыха, мы и жили всей семьей – папа, мама, моя старшая сестра Лиза и я. В шестиметровой комнате под лестницей. Тогда были какие-то строгости с паспортным режимом, и меня сделали уроженцем Полушкина, почему-то «по месту работы» отца. Потом мы жили в Болшеве и в Лосинке, как называли в народе станцию «Лосиноостровскую». Лосинку вскоре переименовали в город Бабушкин, а чуть позже она стала Москвой. В этой «Москве» мы жили в старом-старом частном доме в двенадцатиметровой комнате с террасой. Условия были «замечательные»! Все удобства, включая колодец, – во дворе. Когда у нашего дома поставили колонку, это было ни с чем не сравнимое счастье! Но тогда многое воспринималось иначе. Зато именно в этом доме я понял, что это за чудо – правильно высушенная древесина. Однажды мы пропиливали стену, чтобы сделать новый дверной проем, и от огромных старых бревен вдруг запахло свежайшим деревом! Я не мог надышаться этим запахом!
В те времена частенько мечтал: «Вот переехать бы в Свиблово!» Для меня это был просто центр Москвы! Но уехал из Бабушкина только тогда, когда у нас с женой родился сын. Сначала мы втроем жили у ее родителей, а потом купили в Свиблове кооперативную квартиру. Кооператив был от студии Горького. Шел 1975-й год, и я работал в «Ералаше». Так сбылась моя мечта.
Квартира «на вырост»
К.Р.: Судя по рассказам очевидцев, покупка кооператива в те времена становилась делом всей жизни?
Б.Г.: Еще бы! Первый взнос за нашу «трешку» составлял четыре тысячи рублей – это при средней зарплате в сто–сто двадцать! Но после покупки квартиры за нее еще лет пятнадцать полагалось выплачивать ссуду. Сначала мы хотели купить более «дешевую», двухкомнатную квартиру. И даже тянули жребий, по которому нам выпал последний, четырнадцатый этаж. Последний этаж считался большим несчастьем, но тут нам предложили взять трехкомнатную квартиру на другом этаже. Отказываться было глупо, но нужно было срочно раздобыть еще одну тысячу рублей, чтобы за нее доплатить. Лишней тысячи у нас, разумеется, не было. Пришлось занимать деньги, и потом эта несчастная тысяча лет пять висела у меня камнем на шее, потому что я никак не мог ее отдать.
К.Р.: Но вы все равно уже были счастливыми хозяевами трехкомнатных «хором»!
Б.Г.: Конечно, мы с Галей были счастливы, но у нас не было денег, чтобы заполнить квартиру вещами. Какое-то время одна комната у нас так и стояла пустая. Ладно, хоть квартира у нас была «на вырост» – мы жили в ней втроем с сыном. Потом появилась дочка. Но «хоромы» у нас, конечно, были еще те! Из трех комнат две – смежные. При этом в самой большой комнате не было ни одной нормальной стены, вдоль которой можно было бы что-то поставить, – на каждой была или дверь, или окно. Прихожая практически отсутствовала – полтора квадратных метра! Вот только кухня была неплохая – около десяти метров. Мы постарались обжить эту квартиру – наполнили ее приятными глазу вещами, приятными сердцу людьми. Кого только не было у нас в гостях! Но время шло – представления о нормальной жизни менялись, и однажды мы поняли, что продолжать так жить просто нельзя. Жизнь ушла вперед!
К.Р.: Что же вы предприняли?
Б.Г.: Единственное, что мы смогли сделать, приобрели две соседние квартиры – двухкомнатную и однокомнатную – и сделали из трех квартир одну. Все это происходило постепенно и стоило нам уймы сил и средств. Если бы не помощь сына, мы вряд ли потянули бы такую эпопею. Сначала приобрели «двушку» и соединили ее с нашей «трешкой». Потом – «однушку» и построили отдельный «блок» для нашей дочери Ксении.
К.Р.: Я правильно поняла – вы перестраивали квартиру, продолжая в ней жить?
Б.Г.: Да, мы двигались потихонечку. Здесь ломали, а там жили. Все делали секциями. Мебель стаскивали в одну комнату. Но ремонт шел безумно быстро. Первую очередь – «соединение» двух квартир – строители закончили за два месяца. Сейчас никто в это не верит! Для меня самого эта история была потрясением. Когда строители сломали старый санузел, я смотрел на клетушку, которую он занимал, и думал: «Боже мой! Как же нужно ненавидеть человека, чтобы отвести ему такой клочок пространства под ванную и туалет!»
О «ребрах и аппендиксах»
К.Р.: Вы сами все придумывали или позвали для этого дизайнеров?
Б.Г.: Идеи генерировала моя супруга Галина Яковлевна, но они были серьезно переосмыслены профессиональным дизайнером. Вообще, я очень хотел бы сказать о настоятельной необходимости привлечения профессионалов ко всему, что связано с переделкой квартиры. Представьте себе такую ситуацию – у человека аппендикс воспалился. Казалось бы, операция пустяковая: разрезаешь, и эта ерунда сама выпрыгивает. Завязал веревочкой и пошел. Но люди почему-то не берутся за это дело сами, а зовут хирургов. На каком же основании они сами ломают стены в квартире и строят себе дома за городом? Экономить на проектировании просто смешно: расходы на него не так уж велики, а польза – очевидна.
К.Р.: Ваша супруга имеет какое-то отношение к дизайну?
Б.Г.: Нет, по образованию она математик, но у нее очень интересное пространственное мышление и масса идей. Галя – очень творческий человек, безумно увлеченный дизайном интерьеров. Иногда она серьезно схватывается с нашим дизайнером Пашей, причем каждый насмерть стоит на своем. Чаще верх в этих спорах одерживает профессионал. Но иногда жизнь вносит коррективы в его планы.
Когда мы переделывали нашу «трешку», по проекту, между кухней-столовой и гостиной стены не должно было быть. Нашему дизайнеру виделось на этом месте единое пространство. Но оказалось, что на пути к раздолью не просто стенка, а ребро жесткости, и ломать его нельзя категорически.
К.Р.: А как это выяснилось? Соседи натравили на вас комиссию из ЖЭКа?
Б.Г.: Соседи проявляли себя по-разному, но в данном случае я сам все выяснял. Нашел институт, который проектировал наш дом. Договорился с конструктором, делавшим чертежи, и он открыл передо мной все бумаги. Конструктор-то мне и сказал: «Вы с ума сошли? Не вздумайте ломать эту стену. Со всеми остальными делайте что хотите.»
К.Р.: Какой вы, однако, ответственный «квартироломщик»!
Б.Г.: Что же вы хотите – «технарь» по первому образованию! Я должен был не «Ералаши» снимать, а строить ракеты. Как человек, изучавший сопромат, знаю, что просто так стены ломать нельзя, — потом что-нибудь свалится тебе на голову.
Мы с женой очень переживали, что из-за этого ребра жесткости у нас в квартире будет меньше «воздуха» — делая перепланировку, мы боролись, прежде всего, за пространство! В квартире главное – «воздух», а не количество комнат. Можно сделать много комнат, но будет, как в сказке про шапки. Помните известную сказку про жадность? Мужик спрашивал скорняка, сколько можно шапок из шкуры сделать : «Можно шапку сделать? — Можно. – А две? – Можно. – А три?- Можно. – А пять? – Можно». В результате сделать семь – во-о-т таких малюсеньких. Но кому они были нужны? К счастью, наш дизайнер придумал, как обыграть перегородку в холле, — сделал колонны, поработал со светом. Он – замечательный специалист. Идеи идеями, а профессия есть профессия! Паша сам набирает рабочих и ползает с ними с утра до вечера, чтобы все держать под контролем. У нас тут всего шесть человек работали, но работали круглые сутки. И как работали!
К.Р.: Что же получилось «на выходе»?
Б.Г.: Из «трешки» — кухня-столовая, «джакузя», как я ее называю, гостиная, переходящая в холл, и моя спальня. Часть «двушки» ушла на мой кабинет, холл и большой встроенный шкаф. Из другой ее части получилась еще одна спальня, гардеробная и ванная. Из однокомнатной квартиры мы сделали «оранжевую гостиную» — еще одну кухню-столовую и баню. Квартира решена в светлых тонах. Когда мы закончили ремонт, признаюсь, было ощущение офиса. Уж очень все это было непривычно – светлые стены, светильники в натяжных потолках. Дом «ожил», когда жена наполнила его всякими побрякушками. Обжили мы это пространство не сразу. Постепенно друзья надарили разных вещиц, мы сами накупили картинок. Раньше жена «гжель» собирала, пока это было дефицитом. Потом это утратило всякий смысл, но «гжель» у нас стоит.
К.Р.: А вам не кажется, что с исчезновением дефицита жизнь стала намного скучней?
Б.Г.: Я просто счастлив, что перестал стоять в очередях и клянчить самые простые вещи! Как противно было приходить в подвал к какой-нибудь наглой роже и слышать снисходительное: «Видал вчера твой «Ералаш»!»
Все будет хорошо
К.Р.: Вы сами как-то поучаствовали в дизайне квартиры?
Б.Г.: Куда мне – я могу только оценивать – хорошо или плохо то, что делают «мастера»! А так как мне в принципе запрещено говорить «плохо», остается говорить только «хорошо». Жена уже считает себя профессиональным дизайнером, поэтому, когда пытаюсь выступить, смотрит на меня, как на больного: «Ну что ты, немощный, убогий, можешь предложить?» Меня это возмущает! Но она действительно понимает в том, о чем говорит, — читает все журналы по дизайну интерьеров и помогает нашим друзьям делать квартиры.
Если честно, я достаточно редко бываю дома. И для меня самое главное в доме – чистота и порядок. Убирать большую квартиру не так-то легко. У нас есть женщина, которая раз в неделю вымывает все так, что квартира блестит.
К.Р.: Неужели во время ремонта у вас не было особых пожеланий – например, построить баню или оборудовать кабинет?
Б.Г.: Баня получилась почти случайно. В квартире намечался третий санузел, который совсем никому не был нужен. И тогда в дочкиной половине мы решили сделать баню с душевой кабиной. Идея была в том, чтобы построить нашей дочери Ксении отдельный блок, в котором она могла существовать практически автономно. Но теперь у нас в 150-метровой метровой квартире всего два человека – я и жена. Сын и дочь живут самостоятельно.
О кабинете я действительно мечтал, но, как выяснилось, появился он у меня слишком поздно. Одному писать уже скучно – нужны слушатели и зрители. Я в общении острю гораздо лучше. Не слышали мою последнюю шутку «Ужас Гея»? «Я сошел с ума, мне нужна она!» Всерьез горжусь авторством анекдота, не без успеха ходившего по Москве: «Бен Ладан приходит домой и спрашивает: «Меня никто не икал?»
К.Р.: Шутки шутками, а что вы дома делаете по хозяйству?
Б.Г.: Честно? Ничего. Когда-то делал, а сейчас – нет, потому что в случае необходимости могу найти человека, делающего это лучше меня. Мой дедушка делал в доме все сам. Все! Но все криво. Некоторые люди отдыхают, когда что-то строгают и пилят. Я – нет. Не люблю это делать и не хочу!
К.Р.: И где в своем доме вы любите посидеть?
Б.Г.: В кабинете – люблю полазить в Интернете. Но чаще сижу в кухне-столовой за барной стойкой. Там какая-то особая теплая атмосфера. Может быть, потому, что рядом – еда, телевизор? И стиль в этой комнате – более домашний. Мебель там стоит из старой квартиры – три секции от стенки. А кухня – новая и, к сожалению, из массива дуба. Стоит сумасшедших денег! Я жене говорил: «Зачем вбухивать такие деньги в эту кухню?» А она мне в ответ: «Зато она никогда не развалится!» Зачем, скажите на милость, вечная игла для примуса?
К.Р.: Тем более, что поменять мебель – сейчас не проблема!
Б.Г.: Да! Хотя не уверен, что мне хочется что-то менять. Я вообще человек постоянный. Тридцать пять лет работаю на студии Горького. Формально не являюсь ее сотрудником, но все равно там сижу. Тридцать четвертый год живу с одной и той же женой! У меня почти тридцать лет не меняется телефон на работе и почти двадцать девять лет – домашний телефон! Представляете? А, может, я просто ленивый?
К.Р.: Что-то не похоже! А если бы вы могли выбирать, где поселились бы в Москве?
Б.Г.: У себя в Свиблове, в отдельном доме с круглосуточной охраной. Но это нереально. Если бы мог, перетащил бы эту квартиру в другой дом. Тут у нас живут люди, которые не могут спокойно пройти мимо чистоты и красоты. И если перед домом стоит лавочка, они должны сидеть на ней с ногами, бросать окурки, жрать семечки и плеваться шелухой. Когда их гоняешь, они злятся и не понимают, чего ты от них хочешь. А ты напрасно пытаешься им объяснить, что человек не должен гадить там, где живет. Остается рассчитывать на то, что все само собой как-нибудь устроиться. Знаете, я когда-то написал такую фразу: «Мы будем жить лучше, потому что у нас нет другого выхода». Дом я себе построил! Не в Свиблове – в сорока километрах от Москвы.
Беседовала Елена Ланкина