Дорога Луиджи Лонго
Все началось с Луиджи Лонго. С этих двух «л», перекатывающихся на языке. Вернее, улицы с таким названием, что легла короткой перемычкой между двумя зелеными островами парков. «Л» и парки решили дело, и мы, снова изменив центру, отправились гулять по окрестностям метро «Аэропорт» и дальше, по паркам, к Соколу.
Распиленная площадь
Так получилось, что, поселившись здесь в детстве после Малой Бронной, я всегда возвращаюсь. После Новокузнецкой, Полянки, весомого отрезка Крылатского снова обнаруживаю себя живущей на Аэропорте, на Красноармейской улице. Так что четная сторона Ленинградского проспекта от Динамо до Сокола изучена в совершенстве – с Петровским парком, художественными Масловками, Эльдорадовским и Зыковским переулками – бывшем прибежище цыган, все более зеленеющими к Тимирязевскому лесу Планетными и Часовыми, суетой Ленинградского рынка и обветшалым уже «дворянским гнездом» – старым ЖСК писателей, драматургов, кинематографистов. А вот другой берег Ленинградского остался чужим. Но, видимо, всему свое время.
Два «берега» проспекта имеют общее – площадь Эрнста Тельмана. Но представлять привычную просторную площадь, находящуюся на пересечении магистралей, не стоит. Мы вообще долгое время считали, что вся она ограничивается пятачком вокруг памятника товарищу Эрнсту, поставленному в 1986 году возле выстроенной «Галереи Аэропорт», но оказалось, что сквер на той стороне проспекта это тоже площадь – пойди догадайся! Как выяснилось, когда-то в этом месте планировалось проложить под проспектом тоннель, и «лишняя» территория была оставлена для свободы маневра. План не реализовался, а распиленная надвое площадь осталась.
Прежде чем пересечь сквер и углубиться в неведомое, обозначим начерно темы, с которыми так или иначе придется столкнуться. Набор неожиданно получился довольно зловещий: самолеты, инвалиды, кладбище, расстрелы, парки и немножко сирени. Но историческую музыку не закажешь, и как тут угадать под какой детской площадкой схоронился старый погост.
Путешествие наше начинается от выхода из подземного перехода метро. Пересекаем сквер, поглядывая на внушительную, с колоннами, финансовую академию. Впечатление степенности тихого центра нарушает тревожно нависающее над головой, как самолет, внезапно идущий на посадку, 20-этажное здание бизнес-центра Victory Plaza на углу улицы Викторенко. «Стакан» этот в пейзаж поразительно не вписывается, съедает воздух… Впрочем, нас причудами точечной застройки не удивишь. Тем более, что правее горделиво высится шпиль Триумф-Паласа. Так что к этой теме мы еще вернемся.
Кофе с прицепом
Поговорим все же о хорошем. Его трудно не заметить: мы погружаемся в зелень, и почти всю прогулку проведем под кронами деревьев, вдыхая аромат сирени. Таких мест неподалеку от центра еще поискать.
Сворачиваем на небольшую улицу Острякова, зеленой речкой вливающуюся прямо в Чапаевский парк. Сказочности картине придают кованые решетки ограждения Триумф-Паласа, тоже на этот парк глядящего.
Когда-то здесь была Всехсвятская роща. Чапаевский – часть ее. До войны он величался районным парком культуры и отдыха. (Чапаевским стал называться по переулку, проходящему по его границе). Деревянная арка ворот выходила на Ленинградское шоссе. Сама территория была отделена от шоссе одноэтажными домами. Внутри имелось все, что положено для «культурного отдыха»: кинотеатр, парашютная вышка, качели-карусели.
Во время войны вырубили на дрова часть сосен, и парк на некоторое время пришел в запустение. Потом он, конечно, не раз возрождался. В 1960-х был известен «футуристическим» кафе «Сокол», сделанным в актуальном тогда космическом стиле. «Поначалу это было приличное и строгое заведение: мороженное, сосиски, кофе, маленькая рюмка (30-40 граммов) коньяка – только как добавка к кофе. Потом появился портвейн в розлив, и кафе быстро превратилось в кабак. Снесли его в 1979-м, – вспоминает живший неподалеку Валерий Суриков. – К олимпиаде расширяли Ленинградский проспект, оно мешало новой полосе».
В 2000-х жители активно протестовали против строительства Триумф-Паласа, но покушение на местную природу началось значительно раньше. В 1950 году здесь, по распоряжению Василия Сталина, было начато строительство спортивного центра Дома офицеров. Сын генералиссимуса спортом интересовался всерьез: в созданные им футбольную и хоккейную команды ВВС собирали сильнейших игроков из всех команд (из-за чего «ВВС» в народе получило расшифровки: «взяли всех спортсменов» или «ватага Василия Сталина»). Тем не менее, стройка в 1952-м была заморожена, а через год, после смерти отца, Василия арестовали. Он, говорят, признался «во всем». Заодно и в том, что, «отняв у трудящихся Ленинградского района Москвы их излюбленное место отдыха – парк культуры и отдыха, разрушил кинотеатр, уничтожив зеленые насаждения и не выстроив спортивного центра, я фактически уподобился собаке на сене». Остов же спортивного центра еще долго заменял местной молодежи диснейленд, спортзал и луна-парк вместе взятые.
Восьмая высотка
В 1980-х была сделана вторая попытка: на этом месте началось строительство Дома культуры авиационного объединения «Знамя труда», которая успехом снова не увенчалась. Тем не менее, отважный «Дон-строй» знаков судьбы не побоялся и затеял на роковом месте возведение «восьмой высотки» – невольный реверанс в сторону не воплощенной мечты сына Сталина.
«Триумф-Палас» бьет все рекорды не только количеством рекламы, но и ее, мягко говоря, недостоверностью, – заметил в 2005 году, в разгар рекламной кампании и строительства, архитектурный критик Николай Малинин. – Отдельного внимания заслуживает следующий текст: «Интерьеры «Триумф-Паласа» поражают дворцовой роскошью…». Писать в настоящем времени о несуществующем еще здании – такой чести удостаивался только Дворец Советов». Кстати, именно это так и не возведенное здание торжественным хороводом окружили высотные «сталинки».
Северо-запад же почему-то высоткой обделили, так что возведение Триумф-Паласа, одного из последних могикан лужковской архитектуры, в какой-то мере восстанавливает историческую справедливость. Вот только стоит он не на перекрестке центральных трасс, как по рангу положено, а в парке – но ведь иначе квартиры не станут покупать.
В общем, что выросло, то выросло. Хотя, когда сидишь в парке на лавочке, под березой, возле благоухающей сирени, на душе такая тишина, что и чугунная решетка с башнями не портят обедни.
Кладбище самолетов
Остов недостроенного дома культуры был снесен только в 2001-м, когда началась эпопея с Триумф-Паласом. Жители и экологи тогда очень опасались за судьбу своего зеленого оазиса и получили от застройщика обещание благоустройства по окончании строительства. Момент этот наступил только в 2008-м. В сентябре состоялось торжественное открытие парка, который по этому случаю нарекли Парком авиаторов и установили на аллее памятный знак в честь летчиков, погибших на Ходынском поле.
Открытый в 1910 году аэродром Московского общества воздухоплавания после революции носил имя Троцкого, а затем стал называться Центральным аэродромом имени Фрунзе. С Ходынского поля в 1922-м впервые в российской истории был совершен международный авиаперелет Москва – Кенигсберг – Берлин, потом стартовали и внутренние рейсы. Вокруг располагались знаменитые авиационные КБ Сухого, Микояна, Ильюшина, Яковлева. Отсюда взлетали Нестеров, Уточкин, Чкалов… Позже Чкалов при посадке на этот аэродром и погиб.
В ноябре 1931-го был открыт первый в Союзе аэровокзал, а в 1938-м сюда подвели линию метро и открыли станцию «Аэропорт». В 1965 году был торжественно открыт новый аэровокзал, откуда автобусы доставляли пассажиров в любой московский аэропорт. У никуда не летящих он также пользовался популярностью: здесь в те суровые времена круглосуточно работали ресторан и буфеты!
Последний самолет взлетел отсюда 3 июля 2003-го. В том же году аэродром закрыли, на «остатках взлетно-посадочной полосы и рулежных дорожек были оставлены списанные самолеты и вертолеты», как будто бы на время – здесь планировалось создать музей авиации.
Прошло девять лет. На поле по-прежнему ржавеют самолеты, бывшие когда-то гордостью страны. Дети с удовольствием лазят по рассыпающимся механизмам и крутят полуотвалившиеся штурвалы. Ходынку уже почти официально называют «кладбищем самолетов».
Гранитный сын наркома
Разбившихся на испытаниях летчиков хоронили неподалеку – на Братском кладбище.
Для рассказа о нем нам стоит выйти из Чапаевского парка на ту самую улицу Луиджи Лонго, состоящую всего из четырех домов и наполовину застроенного гаражами бульварчика посередине. Затем перейдем Новопесчаную, также зеленеющую и благоухающую, и окажемся за закрытым кинотеатром «Ленинград», в следующем зеленом массиве – Мемориальном парке, бредя по которому можно, забыв о городе, дойти до самого поселка художников «Сокол». Здесь крутятся детские аттракционы, поют птички, гуляют мамы с колясками. А прямо за кинотеатром, в липах, стоит памятник из красного гранита: «Студент московского университета Сергей Александрович Шлихтер. Погиб в бою под Барановичами 25 июня 1916 года». Это все, что осталось от Братского кладбища героев Первой мировой войны.
На рубеже XIX–XX веков близ села Всехсвятского открыли несколько «убежищ» для воинов-инвалидов, где они могли жить на полном обеспечении – Александровское, Алексеевское и Сергиево-Елизаветинское. Последнее, основанное Великой княгиней Елизаветой Федоровной, имело адрес: «За Тверской заставой, Петербургское шоссе. Собственный дом. Телефон № 77» и располагалось рядом с нынешней станцией метро «Аэропорт», в районе нынешнего дома № 7 по улице Викторенко. От него после революции не осталось и следа. Александровскому повезло больше: после переворота оно преобразовалось в опытно-показательную колонию имени Карла Маркса, на территории которой позже построили несколько корпусов протезного завода. Отсюда пошел и Инвалидный рынок – предтеча Ленинградского, и Первая Инвалидная улица – 1-я Аэропортовская, на которой я живу. Но вернемся к памятнику.
…При убежищах существовали кладбища. Неподалеку и решено было устроить памятник-пантеон, где нашлось бы место для погибших за Россию героев любого вероисповедания – католиков, лютеран, мусульман, иудеев, буддистов… Братское кладбище открыли в феврале 1915-го. За годы Первой Мировой на нем было погребено 17 340 нижних чинов, 580 офицеров, 38 общественных деятелей, 23 сестры милосердия и 14 врачей. Здесь же после октябрьского переворота похоронили стоявших до последнего юнкеров.
5 сентября 1918 года у кирпичной ограды Братского кладбища (со стороны нынешнего Песчаного проезда) была расстреляна первая партия заложников: протоиерей Иоанн Восторгов – настоятель Собора Василия Блаженного, Ефрем (Кузнецов) – епископ Селенгинский викарий Забайкальский, министры внутренних дел Николай Маклаков и Алексей Хвостов… В 1918-1920 годах, Братское кладбище стало одним из мест самых массовых расстрелов. До 1925-го здесь хоронили и «своих» – красноармейцев, милиционеров, красных командиров и военных летчиков, погибших во время испытаний на Ходынском поле.
Тем не менее, в 1932 году был взорван Храм Преображения Господня и уничтожена кладбищенская часовня. Одновременно с этим, за несколько дней ликвидировали почти все кресты и надгробия. Та же участь постигла Сергиево-Елизаветинское кладбище. Памятник студенту Шлихтеру уцелел исключительно благодаря его отцу – наркому продовольствия.
Но при чем же здесь Луиджи Лонго, итальянский коммунист, и улица его имени, благоухающая сиренью? Оба кладбища соединяла дорога. Сейчас на этом месте мостовая улицы Луиджи Лонго.