Другая жизнь у Трех Вокзалов
В Москве двенадцать социально-реабилитационных центров, где находят поддержку и пристанище дети из неблагополучных семей и оставшиеся без родителей. Как здесь работают с несовершеннолетними? Что они получают взамен тех условий, в которых пребывали до помещения в приют? Корреспонденты «КР» пришли в один из таких центров – «Красносельский».
Дом для безнадзорников
Этот приют появился недалеко от площади Трех Вокзалов пять лет назад. Символично – ведь беспризорники всегда обитали именно на вокзалах. Но за последние годы беспризорность как социальное явление практически перестала существовать, а вот безнадзорность как была, так и осталась. Дети, лишенные внимания родителей, чужие в собственной семье, подвергающиеся насилию – кто о них позаботится? Семей, которые согласились бы взять на воспитание ребенка школьного возраста, пока не много: в Москве сейчас порядка трех сотен профессиональных семейных воспитателей. В хорошей семье, пусть и не родной, безусловно, лучше, чем в сиротском учреждении. Но и в приюте можно создать условия, близкие к домашним, атмосферу заботы, любви, внимания, подготовить ребенка к самостоятельной жизни. Именно так построена работа в Социально-реабилитационном центре для несовершеннолетних «Красносельский».
Беседуем с заместителем руководителя центра Еленой Владимировной Башкатовой. До «Красносельского» она работала воспитателем в детском саду, выучилась на психолога. Первый вопрос: почему «реабилитационный»? Что это значит?
– Название «приют» уже не вполне отвечает содержанию нашей работы. В приютах детей только кормили и учили. Но маленький человек, оказавшийся один на один со сложным и враждебным для него миром, требует разностороннего и углубленного подхода. По сути, наш приют стал научно-методическим учреждением, в котором работают специалисты самого разного профиля: психологи, воспитатели, медики, юристы. Без их участия детям не вернешь полноценную жизнь.
Проходим по этажам. Вот классы, где дети готовят домашние задания, а учатся они, кстати, в обычных школах, которые находятся неподалеку. Спаленки на двоих и четверых, с двухэтажными кроватями. Игровая комната, где рядом с игрушками можно увидеть компьютеры – для ребят постарше. В «Красносельском» хорошая медицинская служба – можно сказать, маленькая поликлиника. Правовой отдел, городская круглосуточная приемная, куда могут обратиться с неотложными проблемами и родители, и дети. Здесь же уже почти два года работает Городская круглосуточная мобильная служба по оказанию экстренной социальной помощи несовершеннолетним: бригады специалистов экстренно выезжают по тревожным адресам.
Маугли из «однушки»
В центре ежегодно воспитываются 300–350 детей. Какие жизненные обстоятельства заставляют изъять ребенка из семьи и поместить в госучреждение? Самые драматичные.
…Две девочки-близняшки и мама, которая нигде не работала. Дети росли как придорожная трава. Питались чем придется. Об обучении и воспитании речи быть не могло: женщина, как выяснилось, страдала расстройством психики. Ее лишили родительских прав, направили на принудительное лечение. Дети оказались в приюте.
Еще мама – вконец спившаяся. В ее однокомнатной квартире постоянно обитали несколько гастарбайтеров. Тут же девочка шести лет, на которую никто не обращал внимания. Неухоженный, отставший в развитии ребенок, не знающий даже собственного имени. Когда ее взяли в приют и привели в столовую, она боялась притронуться к супу, рыбе, мясу – никогда не видела нормальной еды.
У мальчика десяти лет совсем другая история. Родители вполне респектабельные люди, но отношения между ними разладились. Кто-то появился у папы, кто-то у мамы, начались выяснения отношений, брань, взаимные упреки. Обстановка в доме стала невыносимой. Сбежал из семьи, пришел в приют: «Не хочу жить дома. Можно у вас?» Его приняли, обласкали. Мама нашла его на следующий день, но мальчик категорически отказался возвращаться. Так и будет жить в приюте – до тех пор, пока родители не определятся в своих отношениях, не завоюют вновь доверие сына.
А вот парнишка постарше. Глазки смышленые, подвижный, любознательный. При этом – очень непростой ребенок. Воспитатели осторожно ищут подход к нему: нетактичный вопрос может ранить. Педагоги рассказывают, что жил без отца, в приют привела мама, будучи не в силах с ним справиться. Доходило до того, что поднимал на нее руку, оскорблял, убегал из дома. В школу перестал ходить. Мать умоляет: «Сделайте с ним что-нибудь! Верните мне сына!» Надеются вернуть. Но как скоро это произойдет, пока никто сказать не может.
Мама дочке не подруга
Основной контингент в реабилитационном центре, или, во всяком случае, значительная его часть, – не несчастные, у которых родители алкоголики и изверги, а дети, ставшие в семье чужими. Улица, двор им стали ближе, чем собственные родители. А потому реабилитация – это не только работа с маленькими обитателями центра, но и их папами и мамами.
– Как правило, родители скупы на похвалы, – говорит психолог центра Татьяна Мишенина. – Считается, что они излишни: разбалуешь ребенка, возомнит о себе, выйдет из повиновения. Но любое, пусть крохотное, достижение, маленький успех в учебе, спорте, где угодно – повод повысить самооценку, гордиться собой. Наверное, иногда и лишняя строгость необходима. Но плохо, когда существует дефицит доброты, тепла, в них дети нуждаются больше всего. Нет такого тепла – нет благодарности, доверия взрослым.
На этом Татьяна Генриховна делает особый акцент:
– Доверительность – самый важный итог воспитания, ведь отношения в семье – это модель отношения ребенка с миром. Но и здесь нужна мера. Слышали такое выражение: «Мы с дочкой, как две подруги!» Нет ничего опаснее этого. Мама не может быть подругой. У них ведь несовместное окружение, разный жизненный опыт. Ребенок ждет от матери другого – нежности, защиты, мудрого суждения.
Разные пути приводят к тому, что подросток замыкается в себе, возникает разлад с родителями, а потом и пропасть. Вот история одной девочки. Мама вышла второй раз замуж, появился еще ребенок, ему, как казалось девочке, уделялось больше внимания, и она почувствовала себя обделенной. Круг общения с родной матерью становился все уже и сводился лишь к менторским указаниям: «Ты не с теми подругами дружишь! Не ту музыку слушаешь!» Вскоре на любое замечание матери дочь стала реагировать единственным образом: поворачивалась и уходила из дома. К тому времени ей было уже 14 лет. А однажды ушла и не вернулась, пришла в центр «Красносельский», где и стала жить. Естественно, связались с матерью. Но она не признала своей вины: «Я же хотела добра!»
И лишь длительные, терпеливые беседы с психологом привели к тому, что женщина поняла, какую совершила ошибку. Стала приходить в приют, не получалось общения здесь – звонила, подзывала дочь к телефону, подолгу беседовала с ней, интересовалась ее делами. Пока та отказывается возвращаться домой. Но уже есть надежда, что отношения восстановятся.
Так в центре учат родителей быть родителями, открывают им глаза на то, что у ребенка свой внутренний мир, своя жизнь, и понимание этого, уважение к его чувствам, мыслям, стремлениям могут предотвратить разрыв.
Альтернатива продленке
Глава одного московского муниципалитета как-то раз рассказывал: «По нашим предположениям, в районе должно быть от полутора до двух тысяч безнадзорных – из примерно 15 тысяч несовершеннолетних. Оцените сами процент неблагополучия». Вероятно, такое соотношение характерно для столицы в целом. И вот в центре «Красносельский» открыли группы дневного пребывания детей. Да, попасть туда могут не все, предпочтение отдается малоимущим и неполным семьям. Беседуем с заведующей отделением дневного пребывания Еленой Любишиной:
– Однако ведь есть продленки в школах.
– Не хочу сказать о них ничего плохого, но возможности школы не велики. Не так много педагогов, которые могут посвятить детям целый день. А потому школьные группы многочисленны, в них бывает до 30 ребят. В нашем центре – не более десяти. Разве что в каникулы их число возрастает. А это значит, что есть возможность каждому уделить больше внимания, больше заботы. Есть и другое, психологическое отличие от школы: свободное время дети проводят вне ее. Это очень важно.
В самом деле, школьная продленка – это те же стены, те же учителя, те же сверстники. В какой-то мере это продолжение классных занятий. А значит, возможны те же конфликты, что возникали в классе. Если ребенок не поладил с учителем, если подрался с соседом по парте, где гарантия, что после учебы отношения будут другими? И еще. В школе, если уж чем занимают ребят, то чаще одним и тем же для всех: одна игра, один музей… Других возможностей у учителя просто нет. Не удивительно, что далеко не все с охотой остаются в школе после занятий. Случается, что и сбегают, двор, улица – вот где настоящая жизнь!
Центр собирает детей из разных школ, а выбор занятий такой, что поискать. Тут и плетение, и танцы, и драматические кружки. Создан военно-патриотический клуб «Честь, доблесть, достоинство», стрелковый, работает творческая группа «Юный военкор», секции «Школа выживания», «Рукопашный бой», курсы альпинистской подготовки. Никто ничего не навязывает, чем хочешь – тем и занимайся. Здесь же отмечают день рождения каждого, чего в школах обычно не бывает.
Но и домашние уроки делают – и с большей охотой, чем на школьной продленке. В самом деле, там не всегда скажешь учителю, что не понял, что трудно. На следующий день с ним же встретишься на уроке – будет думать, что ты неумеха… Центр следует главному своему педагогическому принципу: принимать детей такими, какие они есть. Педагоги терпеливо, в меру способностей и особенностей каждого, занимаются с ними. Ненавязчиво, скрупулезно ведут свою работу психологи.
Несколько часов, несколько месяцев, несколько лет… Каждый ребенок, оказавшийся в приюте, проводит здесь столько времени, сколько необходимо именно для него. А покинув «Красносельский», уносит с собой запас нравственных ценностей, знаний и жизненных сил, так необходимых сегодня и завтра.