Цвета наступают и выигрывают
Весна – это так же банально, как рифма «любовь» и «кровь». Тем не менее все эти три элемента нам жизненно необходимы. Даже самые прозаические натуры при смене сезона испытывают непонятные волненья, томленья, подъемы, перепады и недоумевают: то ли давление подскочило, то ли в воздухе что-то не так?
А все просто – кончилась зима, а с нею вечная жизнь при электрическом свете, холод и город в черно-белой гамме. Уже чуть греет, уже почти распускается. Проявляются затертые снежной пеленой краски, появляется ощущение перспективы… Словом, жизнь налаживается. Остается только не упустить этот прекрасный пограничный момент, когда все еще впереди.
Осталось перемартовать
«Перезимовали, теперь перемартуем!» – парнишка ловко отфутболил заблудившуюся на асфальте льдышку с асфальта в сугроб и помчался дальше, к метро.
Мы шли по границе: вот серый, как будто и не было зимы, асфальт, а вот за кромкой его, на газоне, белые хребты ледяных гор. В этом весь март, календарно уже распускающий в наших душах одуванчики, а фактически еще вполне способный на удар из-за угла: мороз и снежные заносы. Но это не останавливает уже вовсю пиликающие в сердце скрипочки весны. Будем же сегодня жизнерадостны и посвятим нашу прогулку исключительно приятным впечатлениям.
Вы обратили внимание, что зимой москвичи одеваются исключительно в черное? Ну, хорошо, в серое. Такой поголовный траур. И вот весной, как первая травка из-подо льда, начинают робко проклевываться цвета. Мелькнет на сером фоне парень в красной куртке, решительный, как первый космонавт. Вот девушка идет в голубых, как апрельское небо, джинсах, белый шарф развевается на ветру. И толпа, ныряющая в переход, не так уж безнадежно однообразна: бордовый, сиреневый, болотно-зеленый… То ли еще нас ожидает: цветастые юбки, бренчащие серьги… Доживем, товарищи, доживем.
Весною начинается другая жизнь цветов, что всю зиму простояли, как музейные экспонаты за стеклами витрин – руками не трогать, на мороз не выносить. Экзотические альстромерии и гелиантусы – братья наших подсолнухов – медленно выплывают на робко тронутые солнцем улицы. Появляются у метро и тщетно гоняемые милиционерами (а теперь – полицейскими!) бабушки. Сначала – с багульником. На этих невзрачных голых ветках не остановится взгляд незнающего. Но как же прекрасно наблюдать, как прямо на глазах, в вазе, проклевываются листочки и распускаются бледно-сиреневые, белые, розовые цветы… И, испытавшие это раз, с удовольствием разбирают похожие на метелку букетики по 40–50 рублей.
Правда, запаха цветочного не слыхать. Как же так? Где присущий багульнику резкий одурманивающий аромат? Ошибочка вышла – цветы не пахнут, потому что это не багульник вовсе, а рододендрон. Как и когда он поменял у нас имя, установить не удалось. Могло бы элегантно прозвучать: «Дорогая, я тут тебе у метро купил рододендрон…», не то что какой-то облезлый багульник.
Пахла лаврушкой мимоза
Впрочем, эта путаница вполне характерна. И шумел-то темной ночкой совсем не камыш, а рогоз, и 8 марта Советский Союз встречал вовсе не мимозой, а акацией серебристой. Но все так уже привыкли называть ее мимозой, что никто и не спорит, даже ее основной поставщик – Черноморское побережье Кавказа. Там раскидистое дерево с желтыми цветами начинает цвести в феврале, чтобы как раз поспеть в столицу к 8 марта.
Скупщики принимают мимозу на вес, как картошку, – килограммами, центнерами. А на месте цена повышается в 20–30 раз. Помню, как родственники из Батуми привозили коробки с мимозой и ветками лавра, чтобы раздавать охапками многочисленной родне. Бесплатная мимоза пахла лавровым листом.
В этом году мимозы нам явно недодали: привезли из Абхазии в Россию только 30 тонн – капля в море по праздничным меркам. С другой стороны, и пик популярности этих цветов миновал, прошли времена, когда серые мартовские улице на пороге весны затапливало желтым. Правда, Булгаков о мимозе отзывался без восторга: «Она несла в руках отвратительные, тревожные желтые цветы. Черт их знает, как их зовут, но они первые почему-то появляются в Москве. И эти цветы очень отчетливо выделялись на черном ее весеннем пальто. Она несла желтые цветы! Нехороший цвет».
Прошли и те времена, когда любой мужчина, отбывающий повинность цветодарения, непременно покупал красные розы на длинных стеблях. Они, как правило, начинали сразу чахнуть, потому что куплены были без любви. Теперь рыцарям, так и не понявшим, зачем выкидывать деньги на столь скоропортящийся продукт, жить стало еще сложнее. Они застывают перед бесконечным разнообразием витрин, где толпятся пришельцы из Эквадора и Колумбии, Израиля и Италии. И Голландии, само собой разумеется. Ирисы, каллы, орхидеи, герберы, лилии…
Из понятных имеются тюльпаны и привычные розы, но и те выступают в таком разнообразии оттенков, что оторопь берет. Вот эти чайные с розоватой сердцевиной, белыми лепестками, зеленеющие по краям? Или те – розовые с бордовой каймой? Или рыже-красные, которые одинаково хорошо будут смотреться с апельсинами и блюдом вареных раков? А тут еще ярко-зеленые хризантемы, напоминающие неспелых осьминогов… И мужская мысль плавно утекает к пиву. А потом, в зависимости от толщины кошелька и широты натуры, берется одна гербера за 120 рублей или помпезный букет тысячи за две с половиной – мол, пусть потешатся эти странные создания.
С надеждой на лилии
Очень правильно, наверное, что весна начинается с 8 марта – такого цветового удара, когда любая, независимо от степени востребованности, женщина несет в руках красный, белый, рыжий, розовый букет. Праздник проходит, но пути назад уже нет.
Вот у входа в галерею «Аэропорт» солидный мужчина с мобильником нервно теребит изящные веточки с голубыми соцветиями. Барышня модельного роста прижимает к груди маленький подсолнух, тот самый гелиантус. А вот велосипедист круто тормозит, не жалея шин, у самых галерейских колонн, и к нему на раму, на шею, в объятья, кидается худенькая девушка, успевшая три раза промерять шагами невеликую площадь Эрнста Тельмана. Такого накала никакие цветы не выдержат – и так ярко и жарко.
На парочку с интересом смотрит со ступенек подземного перехода моя любимая «цветочная бабушка». Назовем ее Анна Ивановна. Мы подружились после купленного у нее за 150 рублей букета лилий. И сразу было видно, что не голландских, а собственноручно выращенных.
Когда закончился дачный сезон и наступили холода, Анна Ивановна, втянувшись, торговала на привычном месте самовязанными шерстяными носками. А сейчас вот уже сумка с тюльпанами у ног. Хоть и не свои, но и не заморские – подмосковные. Их небольшим оптом, рублей по 20–25, можно взять хотя бы на Рижском рынке.
«А лилии ваши будут в этом году? Я лучше лилий подожду».
«Если не посохнет все, как прошлым летом, конечно, будут», – кивает она.
Я верю. Конечно, будут. А еще скоро откроются летние веранды кафе, где так приятно посидеть за чашечкой кофе. Вот и здесь, на втором этаже галереи, скоро вынесут столики на крышу над самым Ленинградским проспектом. И вечером даже пробки, расцвеченные фарами и красными огнями, с высоты покажутся красивыми.