Эффект снежного кома
Так исторически сложилось, что в Южное Бутово селились молодые люди из числа детей-сирот и детей, оставшихся без попечения родителей. С 2000 года новоселье в этом районе справили 600 таких юношей и девушек. Сейчас идет заселение Щербинки, их там уже почти 200. И это помимо более 1000 семей с детьми-инвалидами и 1500 многодетных. Со всем этим контингентом работает Центр социальной помощи семье и детям «Южное Бутово», который возглавляет Ольга Климкина.
На должность бабушки
– Ольга Евгеньевна, социальное сопровождение выпускников интернатных учреждений – одно из основных направлений вашей работы. Сопровождение рассчитано на пять лет?
– Да, с 18 до 23 лет. Именно это время выпускники пользуются квартирами, которые предоставляет им город, по договорам безвозмездного пользования, заключенными с ГУП «Моссоцгарантия». То есть не могут их сдать, приватизировать, продать. Это на первых порах защищает молодых людей, еще не адаптировавшихся к самостоятельной жизни, от необдуманных поступков, благодаря которым можно остаться без крыши над головой.
– Сколько сейчас у вас выпускников на социальном сопровождении?
– Около 120. Поставим на патронажный учет Щербинку – и будет все 300.
– В вашей «обязательной программе» ежеквартальные обходы-проверки: в порядке ли жилье, не поселилась ли там целая команда сомнительных личностей. Но, конечно, выпускники стали звать специалистов центра «мамами» не за редкие встречи раз в квартал?
– Контакты, понятно, значительно теснее. Всего в Москве 26 центров, подобных нашему, а в Юго-Западном округе, так сложилось, всего один – этот. И если чем-то – оказанием продуктовой, вещевой помощи, да и тем же социальным сопровождением – в других районах занимаются ЦСО, то на нас лежит одновременно и эта работа по району и другие направления – по целому округу. А насчет мам… Нас еще и бабушками называют.
– За что же?
– История такая. В 2001-м одна наша девочка из выпускников родила ребенка. Ноша оказалась непосильной: ее лишили родительских прав. Потом она родила второго и оставила его в роддоме. Мы схватились за голову: этак сиротство будет расти как снежный ком!
Мало того что наши подопечные за отсутствием собственного положительного опыта вообще мало подготовлены к семейной жизни, так еще 50 процентов их составляют выпускники коррекционных учреждений, еще менее адаптированные к суровой реальности. То есть вопрос «от чего бывают дети?» они себе чаще всего не задают, и беременность для них является абсолютным сюрпризом. И вот он – факт налицо. Плачущий, мешающий жизни факт, от которого скорее надо избавиться.
Словом, мы поняли, что вмешательство необходимо, и в 2004 году разработали программу «Добрая мама». Почему возникло такое название? Работая с этой категорией молодежи и разговаривая с маленькими детьми, мы спрашивали: «Сашенька, а какая у тебя мама?» Первое, что говорил ребенок, – «доблая». То есть это главное качество, которое ребенок хочет видеть в маме. Так что для нас это слово стало ключевым. На тот момент у нас было уже 23 мамы из числа выпускниц, в основном все одинокие. И мы начали работать – замахнулись на проблему вторичного сиротства. Потому что в первую очередь бросить своих детей способны как раз те, которые в детстве были брошены.
Ввели еженедельный патронаж. Определенное число девочек-мам прикрепили к каждому специалисту, так что последние автоматически стали «бабушками». Ходили по квартирам, помогали, смотрели за тем, чтоб не возникала ситуация, угрожающая здоровью и жизни ребенка.
Чтобы хватало общения
– Что, и до такого доходило?
– Не покормят вовремя, уйдут из дома, встретят кого-то и забудут про ребеночка, да просто под форточку положат… Много ли маленькому надо?
Девочки же, когда выходят из роддома и остаются один на один с пищащим крохотным существом, сами находятся в шоковом состоянии. Я себя вспоминаю в то время. Чуть что, кричала: «Мама!» И она сразу бежала на помощь. А им-то крикнуть некому. Так что каждую неделю наши специалисты приходят, объясняют, как за ребеночком ухаживать, как гимнастику для малышей делать.
Показываем им других девочек: смотри, какая счастливая мама! Пройдет этот период, когда он все время кричит и спать не дает, а потом зато знаешь, как хорошо будет? А сейчас надо вставать, когда плачет, памперсы вовремя менять, на молочную кухню рано утром идти, где бесплатно дадут свежие молоко, творожок, кефирчик. Трудно все это, но что же делать, если больше некому? Зато малыш здоровенький будет. Надо, чтобы они это поняли.
– Еще в этот период не хватает общения. Четыре стены да ребенок. От того тоска и у более благополучных мам бывает.
– Организовали клуб, который работает каждую неделю – по четвергам. Так совмещается приятное с полезным. Девочки приходят, их учат готовить – вон у нас кухня дальше по коридору, – и шить, и с малышом заниматься. Психолог всегда готов к общению, врачи приходят – гинекологи, педиатры. У нас батюшка свой есть – отец Максим из храма Рождества Христова в Черневе, наш духовник. Традиционным стало крещение детишек, а крестными становятся наши «бабушки». Кроме того, девочки получают здесь общение, которого им так не хватает.
В 2007-м программа «Добрая мама» была внесена в городскую целевую программу Года ребенка. В конце 2008-го подытожили работу, и выяснили: за этот период ни одна мама не была лишена родительских прав. А их у нас сейчас 100. И 140 детишек.
– Немало!
– Но мы на этом не остановились. Стали думать дальше. Ведь кризисным можно назвать не только период после рождения ребенка, но и саму беременность. Именно в это время формируется определенный настрой – либо радостного ожидания, либо груза, несчастья. Поняли: диапазон влияния надо расширять. И разработали новую программу «Мы вместе», которая охватывает и дородовой, и послегрудничковый периоды. Ведь человечку трех, четырех, пяти лет требуется уже совсем другое общение, с ним надо разговаривать, заниматься.
– Но профилактика социального сиротства ведь не ограничивается работой с мамами-сиротами? Есть масса и других причин, по которым ребенок из обычной, казалось бы, семьи может быть вытолкнут на обочину нормальной жизни.
– Кроме сирот-выпускниц обратили внимание на несовершеннолетних мам. Опыт показывает: если беременеет несовершеннолетняя, это, как правило, какой-то сбой в родительском воспитании. Часто эти семьи сами находятся в группе риска. А тут дочь приносит в подоле. Поддержки от таких бабушек и дедушек ждать не приходится, и получается, что вовремя подставить плечо, чтобы девочка не отчаялась, не отказалась от ребенка, полюбила его, – наша задача.
Про Кавказ и Америку
– Потом пеленки-соски кончаются, и начинается совсем другая история…
– Здесь уже речь идет не только о выхаживании, а об общении, воспитании. Ребенок же все перенимает от мамы. А может ли она его чему-то научить?
Психологи, педагоги центра «берут в оборот» обоих. Учат общаться между собой, рассказывать сказки, не отмахиваться от вопросов, которые так любят задавать трех-пятилетние. Водят целой компанией в театры и музеи. Мама и сама-то, может быть, в театре никогда не была, ей так же интересно, как и малышу. И еще у нас готовят к школе. Детки наши, к сожалению, в основном отстают от сверстников. С мамами их в свое время тоже никто не занимался, вот им и нечему научить своих чад. Стараемся этот пробел, насколько возможно, восполнить. Пять наших детей уже пошли в школу.
Всем этим центр занимался в течение трех лет на полуобщественных началах – при поддержке благотворительного фонда. О бюджетном финансировании могли только мечтать. Но благодаря участию Департамента семейной и молодежной политики города мечта сбылась. Теперь наши специалисты за свою непростую и очень важную работу еще и законную зарплату получают. Нам выделяются дополнительные помещения, что дает новые возможности. Откроется филиал в Щербинке. Появится место для реализации давнишних планов. Так, в этом году в центре открылось отделение помощи женщинам, находящимся в кризисной ситуации.
– Для сирот и несовершеннолетних?
– Не только. Сюда может прийти любая женщина в тяжелой ситуации. Перед разводом, после развода, если муж колотит. Работа с ними со всеми – тоже профилактика социального сиротства.
Вот ушел муж, белый свет померк. Жить не хочется, на ребенка нет сил. Она (особенно если из нашего, сиротского контингента) может подсесть на наркотики, запить, ребенок заброшен… А тут уже органы опеки и попечительства посматривают: не пора ли лишать родительских прав? Есть в районе две противоборствующие стороны – органы опеки и я. У нас замечательные отношения, но по работе – так. Потому что я считаю: за семью надо бороться до конца. И только если уже совсем ничего нельзя сделать, лишать родительских прав.
– На сей счет существуют разные мнения.
– Безусловно. Задача общая – искоренить социальное сиротство. Но вот в США нет подобных государственных учреждений. Я недавно приехала из Америки (департамент отправлял) и как раз застала момент, когда закрывали последний приют. У них существует термин фостерная семья – приемная. Есть база данных таких семей, прошедших отбор и получивших лицензию. Но прежде занимаются кровной семьей, ей дают шанс на реабилитацию, дают время, работают с ней до последнего. А если уж ситуация совсем безысходная, направляют ребенка в фостерную семью.
Но это все равно семейное, индивидуальное воспитание, с приобретением всех обычных, необходимых навыков, с нормальным развитием и воскресными семейными походами на прогулку. А в кавказских семьях детей, оставшихся сиротами, автоматически передают родственникам. Просто не понимают, как можно отдать ребенка чужим людям.
Простая арифметика
– То есть вы против «государственного воспитания»?
– Мне кажется, система детских домов и школ-интернатов, как ее ни улучшай, бесперспективна. И на приемные семьи нам, с нашим менталитетом, по-моему, ставку делать не стоит. Я как-то на совещании, где присутствовало 60 человек, встала и говорю: «Коллеги, нас здесь 60, поднимите руку, кто из вас готов стать приемными родителями?» Ноль. Таких у нас единицы. Ну, максимум, десятки. А сирот тысячи.
Я все время вспоминаю телесюжет о бомжах. В куче тряпья лежит бомжиха грязная, лохматая. К ней подходят с камерой, начинают что-то спрашивать. И вот из тряпья вылезает девочка лет шести, тоже чумазая, взъерошенная. Видит, что на маму обращено внимание, достает откуда-то обломок расчески и начинает ее старательно расчесывать. Я тогда прослезилась и еще раз утвердилась во мнении: родную мать никто не заменит. Вовремя помочь матери означает предотвратить еще одно сиротство. Этим мы наравне с помощью детям по мере сил и занимаемся.