У проворных нет плохой погоды
Дом у нас старый, еще прошлого века, на Бульварном кольце, считай в самом центре, пять этажей одних коммуналок, ну и, конечно, как новая жизнь началась, квартиры быстро стали раскупать новые русские и старые советские, а один банкир весь этаж скупил и жильцов очень удачно расселил, даже кто-то в Москве остался.
А нам все не везет и не везет, никак на нашу квартиру покупатель не найдется, мы уж и так и сяк, все в божеский вид привели, но никто на нас так и не польстился.
И вот, наконец, пришел солидный мужик из префектуры и говорит: «Ну, слава Богу, покупают вас со всеми потрохами. Прямо гора с плеч, а то все вокруг чинно-благородно, а вы, как бельмо на глазу, бесхозные».
Мы обрадовались, собираться стали, кое-что на выброс приготовили. Но порядок поддерживаем, чтобы, значит, цену набить, когда покупатель нас расселять станет. Но этот из префектуры, как увидел, что мы чистоту наводим, за голову схватился:
– Захламляй обратно, – кричит,– паутину не трогать, грязь с плиток не соскребать, черные сковородки обратно повесить, обои оборвать, по стенкам тазов и велосипедов навешать…
Короче, из чего весь этот шум подняли? Купил, оказывается, нас Исторический музей и сделал нас своим филиалом. «Музей коммунальной квартиры» решили организовать в назидание потомкам, а мы все экспонатами будем работать, ну, вроде, жильцами. Так как денег на наше переселение у музея нет. Понимать надо, телевизор смотрим, там все про недостаток финансирования на культуру объяснили.
Некоторые из соседей сначала погрустнели, даже возмущаться стали. Но лично я сразу согласился, стал затюканного мужа изображать, продавщица Елена Ивановна моей женой стала работать, Витька студент – сыном подрабатывает, учительница музыки Петровская из угловой комнаты, женщина тишайшая, интеллигентная, тещу мою изображает, склочную, скупую сплетницу. Всего восемь комнат, тридцать экспонатов. С девяти утра и до восьми вечера работаем, без перерыва, а последний день месяца – санитарный, убираем, пироги печем.
А в рабочее время ругаемся, склочничаем, пьянствуем, деремся, подглядываем. Всю душу в работу вкладываем, с выдумкой, с огоньком изображаем, неформально. Музей наш модным стал, экскурсантам нравится, они в наши ссоры встревают, в разборках участвуют, совестят нас, заступаются, советы дают, а Елену Ивановну, «жену» мою, всегда осуждают, так она меня затравила. Ей опыт продавщицы очень помогает, талант есть талант.
Конечно, музейные работники получают мало, но как прибавка к пенсии и к стипендии вполне сносно. Да и потом, главное, что все мы работу свою полюбили, считаем ее нужной, важной и для потомков очень полезной.