Станислав Говорухин: «Лучшее украшение интерьера – книги»
Неизменная трубка, седые «знаменитые» усы, взгляд, одновременно острый и печальный. Почти никогда не улыбается. Политик, режиссер, писатель и актер. Автор фильмов, любимых народом на всех постсоветских просторах. Станислав Говорухин. Сейчас снимает очередной фильм – «Артистка». На студии, где идут съемки, среди декораций, изображающих квартиру героев, Станислав Сергеевич принимал журналистов. И нашего корреспондента в том числе.
Малая родина – Волжско-Камско-Донской бассейн
– Станислав Сергеевич, что для вас означает ДОМ?
– Дом – это место, где можно расслабиться, отдохнуть, вздохнуть, наконец. Это место, откуда ты выходишь на съемочную площадку абсолютно готовым, выспавшимся, хорошо накормленным. Это место, где тебя любят, вдохновляют на творческие подвиги. Вот это все – Дом.
– Каким вспоминается дом вашего детства?
– Любовь близких – бабушки и мамы. Неустроенный быт – постоянные бараки, маленькая комнатка, в которой мы жили впятером. Туалет один на девять (!) бараков на улице, даже не как в песне Высоцкого: «На 38 комнаток всего одна уборная». Детство нищее. Жуткое время. Но были в моем детстве два счастливых года, когда мы жили в маленьком городке Тетюши между Казанью и Ульяновском, на высоком берегу Волги. Самые голодные годы были, но помню их как самые счастливые… Все благодаря Волге: места красивейшие, пароходы, рыбалка. Кинотеатр, похожий на сарай. Я все пытался заглянуть за экран, чтобы увидеть артистов, которые на этом экране играют. Именно там и посмотрел лучшие фильмы.
– Сейчас этот сарай превратили в настоящий кинотеатр и назвали вашим именем… А как складывались отношения с соседями?
– Отношения были добрее, чем сегодня, как это ни странно. Хотя, конечно, и ругались, и дрались. Но отношения строились на любви. Сегодня многие говорят о бандитизме того времени. Но уровень преступности был не сравним с нашим! Квартирные кражи были чрезвычайной редкостью. Дома не запирались, как правило.
– В драках участвовали?
– Дрались постоянно. Первая сигарета была в школе. Курю пятьдесят три года. Получил аттестат, достал пачку «Беломора» и закурил. И с этого дня курю официально, не бросая это занятие ни на один час.
– Во что играли мальчишки?
– Как и все. В войну, в футбол, лапту, догонялки. Любили уйти куда-нибудь в лес. Родители сходили с ума, а нам было невдомек.
– Это было на Урале?
– Сначала это был Урал, потом Волга. Мои родные по линии матери – с Волги, а отец – с Дона. Сам я родился на Каме, в самых ее верховьях. Там в Березниках в 30-е годы строился огромный химический комбинат, куда нужда забросила маму, Прасковью Афанасьевну. Так что моя малая Родина – весь огромный Волжско-Камско-Донской бассейн, не менее интернациональный, чем горячий Кавказ.
Прадед был кузнецом, дед – сельским учителем. Мать зарабатывала на жизнь шитьем. А я до 8 класса проходил в военной форме – дядя был военным, из его обносков мне и доставалось.
Отца не помню. Знаю только, что был донским казаком. Когда я подрос и научился задавать вопросы, бабушка объяснила: «Мать развелась с ним до твоего рождения. Он был пьяница. Не задавай никаких вопросов, она этого не любит». Когда стал взрослым, когда узнал кое-что из отечественной истории и, в частности, об истории ликвидации казачества, меня осенило – как же так? Не сохранилось ни одной фотографии! Все персонажи есть – отца нет. И еще… Бабушка, когда сердилась на меня, бурчала: «У, арестант! Вылитый отец». Нет, нет, что-то тут не так.
– И вы послали запросы в разные места?
– Послали. Первым пришел ответ из ростовского КГБ: «Говорухин Сергей Георгиевич, 1908 года рождения, осужден особым заседанием НКВД на 3 года концентрационных лагерей за то, что произвел выстрел и бросил камень в окно дома, где проходило заседание деревенской бедноты». 1928 год. Ему было 20 лет. Дальше веревочка раскрутилась сама собой. Отсидел он свои три года в городе Соликамске, вышел на волю, встретил мою маму, родил сестру и меня, а дальше – загребли по второму разу. За то, что донской казак. Согласно известному указу Свердлова казачество подлежало ликвидации как класс. Погиб Говорухин Сергей Георгиевич в Сибири в 38-м году в возрасте 30 лет.
– Почему мама скрывала от вас судьбу отца и даже сожгла фотографии?
– Потому что время было жестокое. Детей репрессированных родителей ждала судьба тяжелая – могли быть неприятности и с комсомолом, и с поступлением в институт. Но удалось обмануть компетентные органы. И вот моя мать, портниха, одна выкормила и дала образование обоим своим детям – мы с сестрой окончили Казанский университет – один из самых старых университетов в стране.
– Вы закончили геологический факультет. Довелось поработать по специальности?
– Нет, не довелось. Друзья позвали осваивать совершенно новое дело – телевидение. В то время по всей стране открывались первые ТВ-студии. Открыли такую и в Казани. Те два года, которые там проработал, могу назвать самыми творческими в моей биографии. Я был и швец, и жнец, и на дуде игрец: и редактор, и оператор, и ведущий, и автор. Ну, а с телевидения – прямая дорога в кино! В 1961 году поступил на режиссерский факультет ВГИКа. Был уверен, что буду работать в Одессе. Никогда там не был, но знал этот город по литературе – Пушкину, Бабелю, Паустовскому, Бунину. К тому же в те времена на Одесской киностудии снимали фильмы, которые отличались какой-то… свежестью. «Весна на Заречной улице», «Приходите завтра», «Жажда» – мои любимые фильмы. И вот мы с однокурсником Борисом Дуровым приехали туда. И удачно – как раз «горела» одна картина. Нам предложили сценарий, очень слабый, об альпинистах. Мы все равно его схватили – когда нам представится возможность снять полнометражный фильм? И решили сделать поэму о горах, об альпинизме. Пригласили сниматься Володю Высоцкого и взяли прекрасного композитора Соню Губайдуллину. Она замечательно подала публике, аранжировала простые и чистые мелодии Высоцкого. Это был мой первый фильм «Вертикаль». Вышла гибкая пластинка с песнями из фильма – и Высоцкий стал известен всей стране.
Дизайнеры против чтецов
– Герои ваших фильмов жили в различное время, в различных городах, интерьерах. А вот интересно, изменение самосознания нации можно проследить через интерьер?
– Безусловно. Я тут недавно был в гостях у сына моего товарища в Монте-Карло. Решил почитать что-нибудь на ночь. Стал искать хотя бы одну книжку в доме: на русском, немецком или французском. Ни одной не нашел. Журнальчики глянцевые – и все.
– А какой стиль вы предпочитаете в оформлении вашего жилища?
– Я – традиционалист. Очень люблю читать. Считаю, что лучшее украшение интерьера – книги, картины, фотографии. Совсем не признаю модерна или хай-тека. Думаю, что каждая вещь должна быть функциональна. Если стоит ваза на столе, то в ней периодически должны появляться цветы. Если стол необычный, то он должен быть еще и удобным.
– Составляющие вашего комфорта?
– Отличие дизайнерских решений современного интерьера – от квартиры до номера в гостинице – тусклое освещение. Почитать невозможно, потому что в изголовье лампы или торшера никогда нет. Дизайнеры об этом вообще не задумываются. Им, видимо, кажется диким, что есть еще какие-то постояльцы гостиниц, которые ложатся в постель и читают книжку. Мне важно, чтобы в доме был хороший верхний свет и большое количество мелких светильников в различных концах комнаты.
В последнее время и в ресторанах свет стал отвратительным. Дизайнеры держат людей в полумраке, как бы создавая уют. Но ведь стол, на котором стоит еда, должен быть хорошо освещен. Хороший повар готовит не только вкусно, но и красиво подает блюдо.
Работаю для старой публики
– Станислав Сергеевич, чем вас привлек сюжет вашего нового фильма «Артистка», который вы сейчас снимаете?
– Это очень смешная и остроумная история. Героями нового фильма станут талантливый ученый и актриса, которой никак не удается устроить личную жизнь. Главную женскую роль сыграет Евгения Добровольская. В картине также снимаются Дмитрий Певцов, Александр Абдулов, Ирина Скобцева, Федор Бондарчук, Мария Аронова… А задача у меня всегда одна – не разбудить в зрителях животные инстинкты, на которые сегодня многие ориентируются.
Правда, не уверен, что нынешняя публика улыбнется хоть одной шутке в этой комедии. Сейчас ведь совершенно другой юмор – надо, чтобы у кого-то штаны упали, чтобы кто-то в окно вывалился. Мне этот юмор не понятен, так же, как им не понятен юмор нашего поколения. Тех людей, которые успели «ухватить» советскую школу, воспитаны на книжках, на хороших фильмах, на полноценном кинематографе. Снимаю для этой, старой публики – их много, десятки миллионов.
– Что вас сегодня волнует как художника, депутата, гражданина?
– Ну, как и всех… Куда мы идем, куда придем, в какой стране будут жить наши дети и внуки.
– И каково ваше ощущение?
– В последние годы есть изменения к лучшему, но, к сожалению, микроскопические. Зато во всех областях.
– Вас не смущает то, что вы, режиссер, ушли в политику?
– А кто должен идти в политику? У нас же нет такой профессии – политик. Или вы думаете, что во всем мире в политику идут только экономисты и юристы?
– Я имела в виду то, что парламентская деятельность вас вырывает из творчества. Как вам вообще удается снимать фильмы?
– Вот во время парламентских каникул и снимаю. У меня есть два месяца.
– Наступит ли такой момент, когда наш зритель «объестся» блокбастерами?
– По моим предположениям, ситуация будет только усугубляться. Режиссер ведь снимает то, что хочет смотреть зритель. А уровень зрительского потребления год от года падает, уровень интеллектуальности аудитории падает. Фильмы будут сниматься все тупее и тупее. Конечно, есть такое направление, как авторское кино. Но такое кино рассчитано на узкую аудиторию, изначально ориентировано на показ на фестивалях. Но, видимо, придется заниматься и этим.
Елена Булова