Глеб Скороходов: «Главное, чтобы была горячая вода!»
«Глядя на Скороходова, – пошутил однажды Жванецкий, – я вспоминаю «сорок пять оборотов в минуту», «семьдесят восемь оборотов в минуту», «тридцать три оборота в минуту»… Итак, просим любить и жаловать – у нас в гостях Глеб Анатольевич Скороходов! Заслуженный деятель искусств России, лауреат высшей телевизионной премии «Тэффи», педагог, журналист, киновед. А по совместительству – ведущий популярных теле– и радиопрограмм «В поисках утраченного», «Киноистории», «Мюзик-холл».Красное вино и белый шарф
– Глеб Анатольевич, что для вас означает понятие ДОМ?
– Есть несколько ипостасей дома. Дом – это место, где находятся близкие и родные мне люди, куда я прихожу и знаю, что меня там ждут и мне там будут рады. И если я задерживаюсь и не сообщаю об этом, то дома за меня будут волноваться. Наверное, это одно из главных преимуществ дома.
Кроме того, дом – место, где я встречаюсь с друзьями, близкими мне по духу людьми, а это – всегда радость. И хотя не считаю себя большим кулинаром, всегда думаю о том, как бы повкуснее угостить гостей. В доме, на мой взгляд, обязательно должно быть спиртное – мало ли кто придет? Лера, моя супруга, например, любит десертные вина, а я сам предпочитаю красные сухие.
Наконец, дом для меня – обитель творчества. У меня есть свой кабинет, где я пишу, и меня никто не отвлекает. Под рукой находится вся справочная, нужная мне литература. С годами убедился: от массы книг, которые не очень-то и нужны, надо постепенно избавляться, дарить их родственникам, племянникам… А себе оставлять лишь то, что действительно необходимо. И поскольку мои интересы лежат, в основном, в плоскости кино или эстрады, то и литература под рукой – соответствующая.
Телевизор в нашем доме, если перефразировать известную бендеровскую фразу, отнюдь не роскошь. Я закончил факультет журналистики и затем ВГИК. Область моей деятельности напрямую связана с кино, и я внимательно слежу за тем, что творится на отечественном киноэкране. Огорчений здесь больше, чем радостей. Но и радости все же есть. Вот, к примеру, канал «Домашний» неожиданно стал показывать запрещенные некогда фильмы, и я увидел «Новую Москву» Медведкина (1935 год), которая была запрещена к показам. Несмотря на то, что картина закончилась в три ночи, я ее смотрел с трепетом: там играют Алисова, Сагал… Лидия Смирнова появляется на одну секунду! Эта картина считалась шедевром, но наш педагог Ади Яновна Петрович, которая читала во ВГИКе курс советского кино, конечно же, не могла нам ничего подобного показать. Да и в «Госфильмофонде» эта картина считалась изъятой, запрещенной… И вот вдруг, – такая радость! – подобные фильмы стали появляться на экранах.
– Каким вам вспоминается дом родителей? Где в Москве жили в детстве?
– Это был район Даниловской площади, Чернышевских казарм. Все мое детство прошло на Серпуховке, Ордынке, Полянке. Кинотеатр «Ударник» был местом нашего постоянного паломничества. Когда я делал программу «В поисках утраченного» о Фаине Раневской, то она меня водила по родной мне Полянке, рассказывала об истории разных домов, в том числе того кинематографического дома, где жили Михаил Ромм, кинооператор Борис Волчек и режиссер Галя Волчек.
Школа № 545, где я учился, задумывалась как образцово-показательная, в ней был прекрасный актовый зал и столь же прекрасный педагогический коллектив учителей, которые разрешали нам устраивать всевозможные вечера. А неподалеку, в 553-й школе учился Андрей Тарковский. Он приходил к нам на танцы. Тарковский был большим пижоном: в моду только что вошли белоснежные шарфики и брюки-дудочки, и он был первым, кто стал появляться на вечерах в таком сногсшибательном одеянии.
Отец одного из наших ребят работал в кинопрокате, и мы прямо в школе смотрели хорошее кино. Там я в первый раз увидел «Серенаду Солнечной долины». Правда, до конца фильм досмотреть не удалось: директор, увидев танцы на экране, прекратил показ. Заявил, что это зрелище – не для школьников. В те времена ведь повсеместно шла «борьба с космополитизмом и преклонением перед Западом».
Ко мне домой часто приходили друзья. Позже девчонки из института любили со мной готовиться к экзаменам, потому что я писал все лекции подряд – просто так сидеть в аудитории было скучно.
В Арбатских переулках
– Что представляли собой коммуналки того времени?
– У нас была коридорная система и восемь квартир. Общая кухня, два туалета. Но жили дружно, это не миф. Со многими соседями, уже разъехавшись, поддерживали самые теплые отношения, перезванивались. Позже они сообщали маме: «Видели Глебушку по телевизору».
Мы жили в двух комнатах – папа, мама, сестра и я. Еще бабушка приезжала. Потом во время ремонта этажа нас переселили. Мой отец был подполковником. И когда нас переселяли, на этом этаже поселился еще и полковник с женой и дочерью. При обратном переезде они захватили нашу двухкомнатную квартиру. Папа не мог ничего сделать, так как был младше по званию. В итоге мы остались в большой комнате тридцати метров, которую как-то умудрялись перегораживать. Ну, а позже переехали в район станции метро «Кунцевская». Вообще, из-за того, что отец был военным, часто меняли место жительства. Когда его назначили командиром полка в подмосковной Баковке, мне какое-то время пришлось ездить по Белорусской дороге на электричке.
– Чем запомнились старые московские дворы – первой рюмкой, первой сигаретой или, может быть, дракой?
– Отец и мать курили. Наверное, поэтому мы с сестрой не переносили табачного дыма. Курить я начал, только когда стал взрослым.
Со спиртным немного другая история. Мама поведала мне однажды о том, что как-то в детстве застукала вать. Ну, а позже переехали в район станции метро «Кунцевская». Вообще, из-за того, что отец был военным, часто меняли место жительства. Когда его назначили командиром полка в подмосковной Баковке, мне какое-то время пришлось ездить по Белорусской дороге на электричке.
– Чем запомнились старые московские дворы: первой рюмкой, первой сигаретой или, может быть, дракой?
– Отец и мать курили. Наверное, поэтому мы с сестрой не переносили табачного дыма. Курить я начал, только когда стал взрослым.
Со спиртным немного другая история. Мама поведала мне однажды о том, что как-то в детстве застукала меня сливающим вино из рюмок только что ушедших гостей… Она очень испугалась, решив, что из меня может получиться алкоголик. Но, слава богу, обошлось.
Что касается драк, то поскольку мы жили в военных городках, драки были почти полностью исключены. К тому же в расположенных здесь дворах существовал свой микроклимат. Помню, на первом этаже нашего дома жил человек, у которого была радиола. Не патефон, а именно радиола. Так он ее вечерами выставлял в окно, и все мы – взрослые и дети – устраивали танцы. Такой трогательный местный колорит существовал, думаю, не только у нас.
– А свою первую любовь помните?
– Мне в четвертом классе очень нравилась одна девочка. Она была чем-то похожа на юную Аллу Демидову. Блондинка, строгая такая, худая и очень умная. Но она вообще не признавала никаких мальчишек, не подпускала их на пушечный выстрел… Позже я встречался с девочкой по имени Гуля. Мы ходили в кино, музеи и на каток в Парк Культуры.
– Каковы для вас составляющие комфорта в квартире?
– Главное, чтобы была горячая вода! Еще важно наличие письменного стола. Кроме того, не представляю себя обитающим, скажем, где-нибудь в спальном районе – Южном Бутове или Жулебине. Счастлив тем, что живу в Арбатских переулках: до Дома актера – пятнадцать минут пешком (а я – актив Дома актера!).
Дом литераторов – на соседней улице. До Киноцентра рукой подать. Художественный руководитель Киноцентра, мой бывший студент Володя Медведев, периодически звонит, приглашая вместе обсудить программы. Рядом, на Тверском бульваре – фирма «Мелодия». Получается, мне почти не нужно никуда ездить.
«Бесплатный дождь» бывает только на ТВ
– Глеб Анатольевич, с некоторых пор вашим «вторым домом» стало телевидение. Вы хорошо известны, как ведущий нескольких популярных телепрограмм о кино. Что вас сегодня волнует в жизни ТВ?
– Когда с легкой руки Фаины Раневской я стал посещать лекции Михаила Ромма (это одна из самых счастливых страниц в моей жизни), то имел возможность увидеть многие фильмы в оригиналах. То, что сегодня происходит на телевидении, меня возмущает и пугает одновременно. Вы обратили внимание, как часто нам показывают картины в таком состоянии, словно режиссер снимал в их проливной дождь? Я решил выяснить причину этого погодного явления, когда стал делать программу «В поисках утраченного». Оказалось, на телевидении есть собственный (до предела изношенный) кинофонд – фильмов на триста. За их показ каналы ничего не платят. Это так называемые восстановленные картины, то есть, изуродованные в разные годы и переозвученные. Они не принадлежат ни «Мосфильму», ни «Госфильмофонду». Вот это-то кино нам и крутят!
Получается так. Если, к примеру, мы смотрим «Небесный тихоход» в их версии, то в первом же эпизоде Раневская, обращаясь к Крючкову (сцена, где доктор осматривает летчика), говорит не своим голосом. Это переозвученный вариант.Или нам показывают «Веселых ребят», утверждая, что это – подлинник, а это – бездарно переозвученная копия. В ней сохранены лишь голоса Утесова и Орловой. Увертюру там играет не джаз Утесова, а ансамбль «Мелодия». Идет замечательное танго Дунаевского на пляже, а на его фоне добавлено шипение и бульканье, якобы, имитирующее волны… Ну, зачем?! Многие фильмы ужасно порезаны, а когда я все эти ленты смотрел во ВГИКе, нам их показывали целиком.
Вместо того чтобы обратиться в «Госфильмофонд», где лежат подлинники, и заплатить небольшие деньги за нормальную копию, зрителям подсовывают такого рода суррогат.
Вот недавно отмечался юбилей первой звуковой картины «Путевка в жизнь». Когда мы делали передачу «В поисках утраченного», брали картину из «Госфильмофонда», в которой звучат подлинные голоса Жарова (а не его сына), Николая Баталова и Рины Зеленой. Когда же картину переозвучивали, то ее сделали болтливой, ввели массу ненужного текста. Раньше ведь к звуку относились бережнее и экономили на словах. Но даже к юбилею картины телевидение не захотело раскошелиться и порадовать зрителя нормальным вариантом. Хотя, замечу, разовый показ стоит не таких уж больших денег. Вот ведь канал «Домашний», показавший нам и «Старую Москву», и «Человека в футляре», и «Юность поэта», смог заплатить.
Феллини приходит в полночь
– Волнует и другая проблема, связанная с телевидением, – качество работы студии «СВ-дубль». Для тех, кто не знает: эта студия переозвучивает для нас иностранные картины. Недавно была показана очень хорошая лента – «Слова и музыка» о Джероме Керне. Певец запел известную на весь мир песню «Миссисипи»– украшение фильма, и вдруг гнусавый женский голос «поверх музыки» начал ее переводить. Певца вообще не стало слышно! «Миссисипи, текут твои волны, медленно текут они, а мы смотрим на них…» И это называется работой?!
Не так давно был показан оригинал фильма «Чикаго», в котором своим голосом (!) пел Ричард Гир, а внизу шли титры. Оказывается, вовсе не обязательно вещать поверх песни лишенным приятности голосом: «Взошла луна! Я жду тебя!»
Особенно неблагополучно обстоит дело с музыкальными фильмами. Мне даже кажется, что пора вводить закон: когда поют люди, могут идти только титры. Ведь и в Большом театре уже пустили строчку с переводом исполняемого текста.
– А что, либретто сегодня читать перестали?
– Да-да, понимаю вашу иронию. В Большом театре – титры – это, конечно, довольно необычно. Но если говорить о проблеме в целом, многие фильмы бездарным дубляжом просто загублены. Например, «Скрипач на крыше» – изумительный мюзикл, целиком состоящий из песен. Весь фильм – сплошное словоблудие переводчиков, за которыми зрители не слышат ни одной мелодии, ни одного актерского голоса.
Кроме того, не возьму в толк, почему, к примеру, лучшие картины Феллини (такие как «И корабль плывет», «Амаркорд», «Сатирикон»), начинают показывать за полночь, а заканчивают, соответственно, в три ночи? Зато для «шедевров» вроде сериала «Солдаты» (боже мой, какие там попадаются кондовые шутки!) находится лучшее время.
Так нельзя. Зрители сами разберутся, что смотреть.
Сверхдоза рейтинга…
– Ставка на «обслуживание населения» чревата откровенными нелепицами. Приведу пример. Год назад с Алексеем Баталовым мы замыслили программу – «Великолепная семерка». В основу была положена идея показать семь женщин-актрис, с которыми на съемочной площадке работал Баталов. Начиная с Татьяны Самойловой («Летят журавли») и заканчивая Верой Алентовой («Москва слезам не верит»). Решили, что о каждой из партнерш он будет говорить, и каждая, в свою очередь, расскажет о совместных съемках.
Я отнес заявку на часовую программу, которая как нельзя лучше подходила к Международному Женскому дню, руководству одного из каналов. И вскоре нам ответили: «Нет, это пресно. Нам этого не надо».
Баталов съязвил: «Ну, понятно! Если бы ты, Глеб, написал сценарий о том, как я переспал со всеми семью женщинами и при этом одной сделал ребенка, другая себе вскрыла вены, у третьей поехала крыша, а четвертая по ночам ломает мою дверь, то тогда бы тебе дали «зеленый свет». Сказали бы: «То-то будет рейтинг!»
Меня действительно очень волнует, что рассказ народного артиста СССР Алексея Баталова (фильм с участием которого, к слову, получил «Оскар») сегодня уже не представляет интереса для российского ТВ! Скверный анекдот…