Наталья Ковалева: «Почему бы кухне не быть в прихожей?»
«Мастер и Маргарита». Патриаршии пруды. Нехорошая квартира. Квартирный вопрос. Починяю примус. По цепочке ассоциаций можно еще гулять долго. В стране недавно произошло небывалое – народ сплотился вокруг телевизора и в течение 10 вечеров наблюдал за приключениями булгаковских героев. А говорите, национальной идеи нет…Корреспонденты «Квартирного ряда» не стали отклоняться от генеральной линии
и напросились в гости к одной из Маргарит – актрисе Театра на Таганке, педагогу «Щуки», режиссеру-постановщику Наталье Ковалевой.
В троллейбусе с Маргаритой
– Это роль, о которой актриса может только мечтать. В ней есть все, включая захватывающий полет. Мне с детства снится сон, который очень люблю: медленно взлетаю, слегка перебирая ногами, как при плавании, и располагаюсь там, высоко в небе.
– Один из первых спектаклей с Маргаритой – Шацкой. Это было в 1975 году. В сцене на балу у Сатаны она сидела на скамье спиной к зрителям. Из одежды на ней был только черный плащ, который потом снимали, обнажая ее ослепительно прекрасную спину. Тогда это была сенсация. Как эту сцену игали вы, и как она решается сейчас?
– Так же. Любимовская постановка сохранена почти полностью. Во время этой сцены случился забавный эпизод. После бала Маргарита уходит за кулисы и через минуту появляется в плаще и с бокалом горящего спирта в руке. Костюмерша Таня быстро накидывает плащ, я ищу прорези для рук и не нахожу. «Это не тот плащ!» – в ужасе восклицает Таня, но уже поздно, и кое-как выпростав одну руку с бокалом и придерживая другой полы плаща, выхожу на сцену. Дальше, – сидим с Воландом на крышке гроба с бокалами в руках уже лицом к зрителям, и он спрашивает: «Какова плата за то, что вы были нагой на балу? Во что цените ваше колено?» И смело откидывает полу моего плаща. Я просто не успела его ни о чем предупредить и предстала перед зрителями в натуральном виде. «Боже мой!» – только и нашелся произнести Сатана – Сева Соболев.
– Почему в «Мастере и Маргарите» позаимствовали знаменитый плетеный занавес из «Гамлета»?
– Это была гениальная придумка главного художника театра Давида Боровского. Чтобы получить финансирование, надо было добиться разрешения на постановку. Но разрешения получено не было, значит, денег на декорации, на костюмы не было. «Не дают – не надо! – сказал Боровский. – Давайте соберем декорации и костюмы изо всех постановок.» Так появился гамлетовский занавес, гамлетовский же крест на заднике, из Мольера – рама, на которой сидит Понтий Пилат, каталка и маятник – из «Часа пик», из «Обмена» – козырек крыши, из «Живого» – трибуна, кубики – из «Послушайте!» Маяковского.
Кстати, на маятнике из «Часа пик» и совершает Маргарита первый полет. В бытовых сценах он раскачивался вправо-влево, а в мистических – вперед-назад, вылетая в зал. Вылетая вместе с ним в зал, Маргарита кричит: «Как я счастлива, что с вами расстаюсь навсегда!» Это потрясающее чувство освобождения, которое в реальной жизни нам не дано почувствовать.
– Как же все-таки этот спектакль не запретили?
– Его просто не смогли запретить. Убрали некоторые сцены, предъявили претензии, которые Любимов должен был учесть. И хотя газеты злобствовали заголовками типа: «Сеанс черной магии в Театре на Таганке», спектакль пользовался бешеным успехом.
– Как вы, будучи Маргаритой, ощущали себя в Москве, в местах, где она бывала?
– Когда готовила и играла эту роль, часто бродила ее маршрутами, представляла себе, как она ездила на троллейбусе по Старому Арбату, узкому, тесному, но удивительно уютному, совершенно не похожему на современный, по которому хочется идти с закрытыми глазами и вспоминать, как здесь было раньше.
Очень люблю арбатские переулки, которые еще сохраняют свой вид и со стороны Старого Арбата, и слева от Нового, там, где цветаевский дом. Знаете, это какая-то мистика: они причудливо пересекаются, перетекают друг в друга, расходятся. По ним хорошо идти наугад, каждый раз находишь что-то новое.
– Традиционный вопрос к артистам, играющим Булгакова. Как насчет мистики?
– Было абсолютно явное ощущение разговоров с Булгаковым. Когда готовила эту роль, репетировала текст, размышляла, то какие-то решения шли не от меня, их проговаривали. Как будто слышала его голос.
– Алла Демидова как-то сказала, что не любит театральных коллективов, не может сказать, как многие: «Театр – это моя семья». А ваше мнение?
– Пожалуй, не театр, а спектакль – моя семья. В театре всегда сложные взаимоотношения. Семья обычно как-то держится, а в театре все меняется: приходят новые люди, кто-то уходит. А спектакль – это живой организм, партнеры становятся очень близкими тебе людьми. Если занята в спектакле, то никогда не жду своего выхода в гримерной, наблюдаю, как развивается действие, из-за кулис.
Голландская тема
– Режиссер Эрик Ван Гроотел из Голландии обратил на вас внимание, именно когда вы играли Маргариту в пьесе. И вот в ноябре прошлого года в Центральном доме художника был представлен ваш совместный проект – вариации на тему «Каменный гость» по А. С. Пушкину…
– Это не было похоже на обычную постановку. Эрик считает, что каждый спектакль должен быть музыкальным, а музыка – создаваться здесь же, на сцене. Причем, к каждому спектаклю подбирается определенный состав исполнителей не только с музыкальными инструментами, но и с различными звучащими предметами, создающими соответствующее настроение и помогающими зрителю глубже почувствовать, воспринять то, что в данный момент происходит на сцене. Эрик не только сочинил музыку, но и выступал как вокалист, а я читала стихи испанских авторов эпохи Раннего Возрождения. Это сопровождалось выразительными пластическими движениями актеров. Еще моя роль – второй режиссер, режиссер с российской стороны.
Повезло с Поповым и Любимовым
– Вы родились в Москве?
– Нет. Отец был военным, и мы долго кочевали из города в город. Детство прошло в Ленинграде. Там же я поступила в военно-механический институт, потому что жила в военном городке, и в то время было престижным поступать в технические вузы. Проучилась там четыре года.
А потом попала в БДТ, на спектакль «Правда, и ничего кроме правды». Со мной рядом оказался Кирилл Лавров. Он был «человеком из зала», который время от времени общался с актерами на сцене. Это было потрясающе захватывающее действо, живая атмосфера, возникшая между залом и сценой. Стало ясно: «Только театр!».
Поехала в Москву поступать в театральный вуз. Мне был уже 21 год, и я понимала, что если не сейчас, то больше никогда. В первом же институте человек, который был в комиссии, сказал: «Сколько, сколько вам лет? Да в таком возрасте мы уже выпускаем». Я была подавлена, убита. Но, взяв себя в руки, пошла в ГИТИС. Набирал курс удивительный человек, прекрасный актер Андрей Алексеевич Попов.
– Главный режиссер театра Советской армии?
– Главным режиссером этого театра сначала был его отец, для которого Сталин и построил это здание в форме пятиконечной звезды. Затем Андрей Алексеевич принял от отца эстафету, хотя последние годы он работал во МХАТе. Он принял меня в свою мастерскую, и с тех пор я – в Москве. Это был 1975 год.
– А где вы жили?
– Сначала в общежитии ГИТИСа, потом – в общежитии Театра на Таганке.
– Как попали в Театр на Таганке?
– После окончания института, мы распределялись сами. Ходили в театры, показывали всем курсом свои работы. Нас выбирали. Так Юрий Петрович Любимов и пригласил меня в свой театр. С тех пор там и работаю.
– Эту двухкомнатную квартиру в Центре Москвы, в прекрасном охраняемом доме вам выделил Комитет по культуре?
– Нет, мы с мужем купили ее в 1988 году. Сначала нам хватало двух комнат, но подрастала дочь Дарья. Все трое мы ощущали себя творческими личностями, каждому была необходима своя комната. Пришлось думать. Решение явилось быстро: «Почему бы кухне не расположиться в прихожей? Тем более, что место позволяет. А из кухни сделать третью комнату, объединить ее с лоджией, которую, утеплив, можно превратить в кабинетик. Так и сделали. В лоджии-кабинете любит заниматься Дарья. Сейчас она учится на втором курсе ГИТИСа. А в кухне-прихожей за этим маленьким круглым столиком, который, кстати, Далик сделал сам, всегда располагается много гостей.