Михаил Кокшенов: «Cтоит мне куда-то полезть, точно шандарахнет»
Народный артист России Михаил Кокшенов дебютировал в кино в 1964 году в роли Миши в картине «Председатель», став вскоре одним из самых снимаемых киноактеров. Он играл в фильмах разных жанров и у разных режиссеров. Наиболее популярными стали роли в комедиях «Не может быть!» (1975), «Спортлото-82» (1982), «Самая обаятельная и привлекательная» (1985). В 1993 году Михаил Кокшенов впервые выступил в качестве продюсера и режиссера, выпустив фильм «Русский бизнес».На своей даче актер и режиссер с супругой Еленой проживают года четыре. Тут же недалеко когда-то была дача родителей, на которой многие годы собиралась вся семья. Но времена изменились, и, продав родительский домик, Кокшеновы приобрели это симпатичное кирпичное строение в серьезном дачном кооперативе с охраной и гравиевыми дорожками. Правда, все еще здесь у популярного артиста в стадии обживания: и мебель надо приобрести пристойную, и участок благоустроить. Но жить можно, и чудный воздух и тишина заставляют киносемью (Елена – директор картин Михаила Кокшенова) каждую неделю приезжать сюда на несколько денечков.
О сале, птичках и лице
– Михаил Михайлович, как готовитесь к окончанию дачного сезона?
– А что нам готовиться? Мы ничего здесь не выращиваем, так что и урожай убирать не надо. Вот только если сала заготовить на зиму для птичек, которых постоянно подкармливаю. Зимой здесь живет дятел, который прилетает и разгоняет всех синичек, для которых и вешаю сало. Так что кусочек лакомства он всегда с собой уносит. Но всеми командуют, конечно, вороны. Потом уже налетают сороки, сойки, дятел, а несчастным синичкам достаются самые остатки. Еще на пиршество соседский кот с бандитской мордой приходит подворовывать. Он достать-то не может, чтобы откусить, так запускает туда лапу, когтями скребет по салу, и эту стружку потом слизывает. Так что вся эта команда килограмма два сала съедает в неделю. А летом у меня здесь птичек нет.
– Да у вас тут и цветочков что-то не больно много…
– Ну, это все еще благоустраивать надо. На участке мы хотим горочку сделать с камнями и цветочками, и перед домом цветы посадить. Так вот приходила ландшафтный дизайнер, все рассказала, где что будет находиться, и как это будет выглядеть. Вот и любимым лениным (не Владимиром Ильичом, а супругой Леной – Ред.) люпинам и барбарисам место возле дома нашлось. А сейчас на участке просто настоящий лес: сосны, ели пушистые, осины, березы. Мы здесь ничего сажать не будем – хотим оставить все практически в первозданном виде.
А ведь у нас эта дача не случайно появилась. Как-то проезжал здесь неподалеку мимо на машине и колесом провалился в колодец. Вылезти вылезли, поскольку колесо было широкое. Но после этого решили: все, будем здесь жить.
– У вас есть какие-то дачные традиции, семейные обеды?
– Ну, как можно без этого! Главную дачную традицию – шашлыки – соблюдаем. Но так повелось, что шашлыками нас друзья кормят. У нас есть две знакомые пары: и там, и там Саша и Наташа. Так вот, у одних шашлыки называются «гремящие», потому что он их так зажаривает, что они в результате превращаются в угли. Тогда-то и считается, что шашлыки готовы. Саша, конечно, хвалит свою стряпню, а нам приходится есть и мучиться. Зато у него выпивки обычно бывает больше. А второй Саша хорошие шашлыки делает, только куски очень большие. И это уже барбекю получается. Ну, а всякую мелкую закуску в виде разных там салатиков, которые я буду есть, к таким застольям готовит Лена. Но так все быстро съедают, что мне почти ничего не остается – лишь меню в памяти.
– Выходит, птичек салом кормите, а себя – салатиками?
– Не только. Потому что я человек рыбный. Но сам готовить не умею, а Лена меня сильно не балует, так что приходится становиться вегетарианцем. Иногда курицу ем, когда дадут. Да и то все больше бедра, тощие да синие. Так что питаюсь кое-как, все больше пища духовная. Зато я Лену отучил от сладкого, да и сам стараюсь не есть, хотя всегда любил восточные сладости, рахат-лукум или что-нибудь там с орехами. Халву, например, но только настоящую. Мороженое люблю. А что до сала, так жирное стараемся не есть – от него лицо неинтеллектуальное становится.
– Михаил Михайлович, а кроме как играть в кино и снимать его, вы что-нибудь делать умеете?
– Газеты читать. А гвоздь там забить или в машине поковыряться – это нет, не мое. Последний раз в нее залезал несколько лет назад, когда зимой на дороге крышка бачка примерзла. Пришлось взять в кафе ведро горячей воды и поливать, пока не отошла. Это для себя посчитал за подвиг. Ну, а с электричеством вообще не связываюсь: стоит мне куда-то полезть, обязательно шандарахнет. Так что на все работы приходится кого-то звать.
– А как же за рулем сидите?
– Да поэтому всегда и боялся за руль садиться. Это меня Савелий Крамаров научил. Все говорил: да садись, что ты, потом слезать не захочешь. И действительно: попробовал – теперь не оттащишь. За баранкой сижу с удовольствием.
– И какие авто предпочитаете?
– Машины всякие люблю. Да и много разных было. Но долго на одной не езжу. Они же устаревают. Вот эту продаю, добавил сто рублей – купил новую. Еще сто рублей добавил – опять новая. Вот и езжу всегда на новых. Сейчас у меня «Ленд-крузер», и то умудрился его недавно помять.
Не читатель, а писатель
– Что-то собираете, коллекционируете?
– Раньше собирал книги. Нравилось их на полочки красиво расставлять. Но Лена говорит, что их ставить уже некуда. Так что вместо полочек она их укладывает на антресоли. А это уже не то. Да и читать в последнее время тоже особо некогда: в основном сценарии пишу и их же читаю.
– Поди, в школе отличником были?
– Как же! Второгодником. Срезался в пятом классе на русском языке.
– Михаил Михайлович, а помимо свежего дачного воздуха вы как-то поддерживаете жизненный тонус и здоровье?
– Конечно! Спорт люблю. Каждый день зарядка, бассейн. Очень люблю футбол, водное поло и прочие виды спорта, чтобы побегать, поорать, что-то попинать. 30 лет уже хожу в спорткомплекс «Чайка», в бассейн. Там можно в ватерпол поиграть, и баня там имеется, каскад, когда вода сверху на башку падает. Да много чего еще. Так что «Чайка» по воскресеньям – это святое дело. Ну и тренажеры, конечно. Вот поставил себе манекен, чтобы удары отрабатывать. Так я этого 100-килограммового Боба – одной левой.
– И после всего этого жена вас ласково называет «зайчиком»?
– Зато я зову ее Кузей. Ее же девичья фамилия Кузнецова, так Кузей ее все с тех пор и зовут. Это сейчас, когда она стала солидной дамой, директором студии, стала Еленой Сергеевной. Да и то на съемках я, к примеру, кричу: «Кузя!», а они там все такие подхалимы: «Елена Сергеевна, вас Михал Михалыч завет». Да и правильно, пусть только попробуют назвать ее Кузей – сразу без жалованья останутся.
– А дочка уже взрослая? В актрисы случаем не подалась?
– Алле уже 18, она студентка факультета журналистики МГУ. Знает французский, хочет работать в газете. Так что пока решила не актерствовать.
– Правда, что вы с Еленой познакомились так же, как в известной картине «Жених из Майами» герои Бориса Щербакова и Татьяны Догилевой – в очереди?
– Да, в очереди за бананами. Подошел, как всегда, начал шутить. Напросился стать вместе с ней – она стояла в очереди второй. Так и познакомились. Потом сказал: «Давайте довезу вас до дома. Ну не таскать же такую тяжесть, как связка бананов!». Мы оказались соседями. Так все и началось.
– С тех пор у вас, наверное, бананы в доме не переводятся – ведь они символ и талисман вашей семьи?
– Конечно, всегда лежат на видном месте. Но, честно говоря, они нам уже поднадоели. Да и стали в последнее время какими-то невкусными, на искусственные похожи. Поэтому мы перешли на арбузы – «укрупняемся».
Жертва рентабельности
– А когда вы сами и режиссер, и продюсер картины, кто над кем довлеет?
– Ну, тот Кокшенов отличается от этого. Который продюсер – важнее. И он бьет меня, режиссера, по рукам за то, что денежки трачу не по назначению. Но, к счастью, я же не всегда продюсер. Тогда полегче. Зато продолжаю сценарии писать. Но и тут трудности все больше финансового плана. Это писатель свободен в своем полете. А сценарист привязан к теме, к натуре, к сюжету, к финансовым возможностям картины. И когда сценарий смотрит продюсер, то сразу вносит свои ограничения: в кадре у тебя, к примеру, не может быть моря, Лас-Вегаса, «Боинга» и так далее, а может быть деревня или коммуналка, речушка, «Запорожец»…
– Получается, что актера Кокшенова режиссер Кокшенов использует в своих фильмах в целях рентабельности?
– Конечно. И снимаюсь во всех своих картинах. Но в кадре стараюсь быть поменьше. Да и то только потому, что слова плохо запоминаю. Разве можно все запомнить, даже если и сам написал?! У меня должно оставаться время следить и за другими артистами: что делают, в какую сторону смотрят. Так что приходится себя ограничивать. Хохма была, когда на первом фильме стал продюсером и режиссером – это на картине «Русский бизнес». Опыта еще было маловато. Вот, думаю, первым себя сниму, и пора домой отваливать. А там была такая Наташа Зингер, режиссер по актерам. Она-то заметила, что я домой собрался, но дала мне возможность переодеться, ботинки зашнуровать… И только тогда говорит: «Михал Михалыч, а вы куда собрались?». «Как куда, домой, – говорю. – Я же уже отснялся, все». «Так вы же тут главный режиссер, – замечает мне Наталья. – Вы должны быть на площадке до конца». Можете себе представить, что испытал от этой фразы «до конца». Теперь стараюсь сниматься последним, чтобы все ощутили этот кайф– сидеть до конца вместе со мной!
– Вы по-прежнему из картины в картину «тащите» за собой одних и тех же актеров?
– Вообще комедийные артисты – народ штучный, где ж столько взять? Хотя, с другой стороны, сейчас смотрю сериалы – столько новых артистов, откуда только они появились в таком количестве? Видимо, время востребовало. Поэтому сейчас стал менять. Вот в предыдущем фильме у меня появился молодой артист Алексей Панин, которого все ругают за то, что плохо себя ведет. А разве артист не может плохо себя вести? На площадке же он ведет себя хорошо, приходит вовремя, слова знает. Только за пять минут до конца съемок всегда спрашивает: а можно уйду? В двух фильмах Машу Аронову снимали. Замечательная, уникальная актриса. Хотелось бы еще ее задействовать. Володя Вишневский как-то у нас снимался, так все хотел свои слова ввинтить. А я ему все твердил: «У нас своих слов хватает». Ну, а из старой гвардии хотелось бы еще с Семеном Фарадой поработать. Это замечательный артист удивительной дисциплины. Ему скажешь здесь сидеть, он и будет сидеть сколько угодно. Зал держит потрясающе, шутки у него обалденные.
– Вы же еще у Леонида Гайдая снимались… Хорошо помните те времена?
– Да, это были замечательные времена, и когда сам стал снимать кино, то всегда стремился перенести на свои съемочные площадки атмосферу непосредственности, которая всегда царила на его картинах. Ведь Гайдай всегда очень иронично относился ко всем артистам, подтрунивал над актерами, не считался с авторитетами. И всегда знал все про всех, все слабые стороны: кто с кем, кто чем занимается и увлекается. А сам страшно любил играть в игральные автоматы. И на съемки обычно приходил с полными карманами мелочи. А когда снимали в Нью-Йорке фильм «На Дерибасовской хорошая погода…», мы гуляли с ним вместе по городу, потому что он там был уже второй раз, и он мне все рассказывал: вот за тем углом должно быть то-то и то-то, вот тут продают дешевые видеокамеры, там еще что-то. Мы с ним дружили, и я нередко наведывался к нему в гости. В Москве он жил на Речном вокзале, в хорошем доме на 7-м этаже. И когда к нему поднимался, он обычно кричал жене: «Нина, прячь сахар, Кокшенов идет».
Сначала – фильм, а потом уж мебель
– А вы азартный человек?
– Нет. Вернее, умеренно. Всегда могу остановиться. Играть люблю во все, кроме шашек и шахмат. И хотя знаю, как надо двигать фигуры, и всегда интересуюсь, кто у нас хорошо играет, кто плохо, кто чемпион, кто что, но там такой долгий процесс, что сам никогда не сажусь играть. Застольные игры не для меня. Мне подавай футбол, хоккей, плавание. Чтобы все на ногах. Чтобы травму там получить, головой удариться. Все вот такое люблю.
– Михаил Михайлович, вы, наверное, и в армии служили, коль у вас такой боевой дух?
– Да. Но тогда такая система служения была, что тебя прикрепляли к военному фильму, и ты в нем пахал. И это тебе засчитывали, как службу «в рядах». И вот мы с Олегом Далем в картине «Женя, Женечка и «катюша» (вышел в 67-м) около года так прослужили. Снимали в Калининграде, полк гвардейских минометов, экипаж из пяти человек. Таскали там эти заряды, каждый из них весил 50 кг. Я в основном таскал, потому как покрепче других был. Была замечательная компания: Штиль, Даль и я. Кстати, это был последний фильм с участием Марка Бернеса. Да и с Мотылем было работать одно удовольствие. Так что прошли мы армию такую настоящую, хоть и в кино. А фильм, главное, какой получился! Ни один праздник без него не обходится – каждый год показывают. И это очень здорово, что фильм живет такой долгой экранной жизнью.
– А вы сейчас над чем работаете? Над очередной комедией?
– Ну, нельзя же все время снимать комедии. Начал снимать новый сложный фильм о войне под названием «Депеша». Никогда не снимал о войне. Но вот сейчас, когда прошло 60-летие Победы, и вроде бы все уже сказано, оказалось, что тема все равно не ушла. И вот придумал такой сюжет про героя-одиночку, про почтальона, которого сыграет Алексей Панин. Еще в картине занято много актеров старшего поколения. Сам же я там играю небольшую роль. Фильм жестокий и одновременно светлый. Потому что наш герой там добрый наивный человек, немного не от мира сего. Фильм будет сниматься долго, это работа, над которой мы будем сидеть последующие месяцев семь.
– Опять дачей будет некогда заниматься?
– Нас сейчас фильм держит. Надо еще молиться, чтобы все было хорошо. Дача же пока в стадии обживания. Хочется, чтобы и сад был хороший, чтобы и в доме было поуютней. Ведь у нас еще и мебели-то пристойной нет. И шторы не повешены, только жалюзи. Но до этого пока далеко. Мы знаем, чего мы хотим, но на это все нужны время и деньги. А деньги нужны в первую очередь на фильм, а не на мебель.