Антон Макарский: «Никаких лишних вещей и минимум обстановки!»
Популярность и узнаваемость принесла ему песня «Белль» из мюзикла «Нотр-Дам де Пари», в короткий срок ставшая хитом и потом долгое время звучавшая в эфире чуть ли не всех радиостанций страны. Ну, а роль Андрея Долгорукова в сериале «Бедная Настя» лишь закрепила устойчивость его популярности.В гости к актеру и певцу Антону Макарскому мы попали как раз в тот редкий момент, когда его жена, директор и продюсер Виктория Морозова была в срочной командировке. Временное отсутствие нежно любимой супруги изредка повергало его в ностальгическое настроение, однако это не сказалось на гостеприимстве Антона и его искренности.
Выбросить жалко, и хранить негде
– Антон, у вас хотя и съемная, но вполне симпатичная квартирка. Много пришлось приложить стараний для этого?
– В Москве мы с Викой уже довольно давно, но до сих пор не имеем собственного угла. Впрочем, не жалуемся, такова жизнь. Все сбережения, которые появлялись, мы вкладывали в творчество и проекты, за которые не стыдно, которыми можно гордиться. Эта квартирка на Арбате – практически уже 11-й наш дом в столице. Частые переезды приучили иметь как можно меньше вещей. Да и жилище подбирали с минимумом обстановки. Купили сюда лишь большой телевизор и очень удобную мягкую мебель: хорошие кресла, в которых удобно сидеть, и большую широкую кровать, на которой не тесно. Вот, собственно, и все.
– Как-то вы очень скромно подходите к обустройству своего жилища…
– Во-первых, оно не наше, поэтому совершенно нет смысла что-то здесь делать. К тому же, наш девиз – никаких лишних вещей, никакой одежды, которая хранится просто мешками в домах. Так было в нашей малообеспеченной актерской семье, когда жил в Пензе: и выбросить жалко, и хранить уже негде. А у нас, к счастью, нет тяги и страсти собирать и хранить вещи, которые никому не нужны. Если же все-таки появляется что-то ненужное, мы это относим в церковь, отдаем тем, кто действительно нуждается. Ну, а если в доме появляется какой-то предмет быта, мешающий существованию, его отдаем кому-то из знакомых или просто выставляем на улицу, как это и делается во всем цивилизованном мире.
– Скажите, и насколько вы равнодушны к устроенному быту?
– Что касается быта, то его нет как такового. Практически не бываем дома, приходим лишь переночевать. Поэтому обедаем и ужинаем где-нибудь либо по месту работы, либо там, где выступаем. С утра же мне остается только сварить кофе в кофе-машине, которая практически все делает сама, и соорудить бутерброды с сыром или колбасой, взяв для этого хлеб, который уже нарезали в магазине. Как видите, все домашние дела стараемся сводить к минимуму, потому что не хотелось бы загружать бытом свою любимую, ненаглядную жену. В результате белье и рубашки у нас стирает прачечная, а очень вкусно готовят в кафе, что напротив. А поскольку дома, повторю, бываем редко, то и мусорим мало, а следовательно, и убираться приходится не часто. Да и не составляет труда изредка смахнуть пыль и протереть полы.
– То есть быт, насколько я понимаю, это не ваша стихия?
– Должен сказать, что я человек не материального мира. Очень долго голодал, причем по-настоящему. «Сидел» на геркулесе без соли, без сахара, без масла, просто заливал его кипятком. И даже не страдал от этого. Жил тогда в общежитии и полтора года ел один геркулесе. Потом, конечно, все это жутко надоело, и перешел на гречку. Причем, это не был какой-то плохой период в жизни, наоборот – один из счастливейших. Учился в Щукинском училище и был счастлив, что у меня такие педагоги, что такой курс, что учусь любимому делу, поэтому как-то особо и не «грузился» по поводу того, что нечего было есть. Сейчас, конечно, ситуация немножко другая. Можно себе позволить большее, нежели геркулес или гречка. Но вы знаете, аллергии на эти замечательные продукты у меня так и не возникло. Зато эта общежитская закалка сделала из меня очень неприхотливого человека.
– Похоже, что благоустройством дома вы будете заниматься лишь тогда, когда приобретете собственное жилище. А каким вы его себе представляете?
– Действительно, очень хочется иметь свой угол, и, мне кажется, настало время заняться этим всерьез. Поэтому, когда обзаведемся собственной квартирой, все будет совершенно по-другому. Во-первых, у каждого – своя комната. У Вики, знаю, там будет полный беспорядок, у меня все по полочкам, и жена ничего не будет трогать, потому что после очередной уборки я очень трудно нахожу свои вещи. Но спальня будет одна на двоих, это обязательно. К тому же, в одной из комнат у меня непременно будет тренажерный зал с турниками, шведской стенкой, со штангами и тренажером – ведь с детства постоянно хожу в спортзал, а когда нет такой возможности, использую для тренировок всевозможные подручные средства. Так что для поддержания формы свой тренажерный зал просто необходим.
От Розовского – в… армию!
– Антон, а какое увлечение пришло раньше: театр или спорт?
– Театр с самого детства был составной частью моей жизни. Вырос за кулисами, дружил с актерами и их детьми. Даже участвовал в нескольких спектаклях – играл роль мальчика в пьесе Сухово-Кобылина и получал по три рубля за спектакль. Но стать актером никогда не мечтал. Видел, какой это тяжелый труд, как часто неудачно складывается судьба актера, какие интриги и зависть царят за кулисами. Серьезно занимался музыкой, а в 10 лет увлекся боксом. Выступал около двух лет в среднем весе, за это время потерял четыре зуба и сломал нос. Потом увлекся фехтованием, а еще чуть позже – конным спортом и после школы поступил в Пензенский институт физкультуры и спорта.
– Тогда каким же образом вы оказались в стенах Щукинского театрального училища?
– У моего деда Михаила Яковлевича Каплана, в 60–70-е гг. блиставшего на сцене краевого театра драмы в качестве комедийного и характерного актера, был юбилей и бенефис в Пензенском драмтеатре, куда и съехались наши многочисленные родственники. И вот дядя посоветовал поступать в театральный. Вначале хотел ехать в Екатеринбург, но все-таки рискнул, приехал в Москву, сдал экзамены сразу в три театральных вуза – ГИТИС, Щукинское и Щепкинское училища. По совету близких выбрал Щукинское и не ошибся, это одна из лучших школ в стране. А после окончания училища судьба забросила в «Театр у Никитских ворот» под руководством Марка Розовского. Он меня по-отечески принял и отдал почти все главные роли. Но довольно быстро я понял, что не хочу работать в репертуарном театре. И тогда решил уйти из театра в… армию. Сам пошел в военкомат и попросил, чтобы взяли. На меня посмотрели, как на ненормального, но служить взяли. А через два месяца отобрали в ансамбль внутренних войск МВД РФ.
– Выходит, что если бы вы тогда не запели в доблестных войсках МВД, то навряд ли потом познакомились с Викой на мюзикле «Метро»?
– Да, тогда удалось попасть в число сорока пяти принятых из трех тысяч претендентов. Повезло в том, что авторы проекта делали ставку на природные данные – голос, пусть необработанный, пластику, артистичность. Так я вошел в команду. И именно здесь, в «Метро», запел профессионально, исполнив сольную партию Наркомана. Но знаменитым проснулся, конечно же, после премьеры в Москве мюзикла «Нотр-Дам де Пари», где исполнил одну из главных партий — офицера Феба.
– Антон, а как вы попали в сериал «Бедная Настя»?
– Один из режиссеров, Петр Штейн, предложил изменить стереотип, сложившийся вокруг меня после исполнения роли Феба, и создать новый образ – нечто среднее между Шуриком и Пьером Безуховым. Помогли синие линзы и очки. И хотя мой герой по натуре человек мягкий, у него твердые жизненные позиции и убеждения. И он вновь разрывается между двумя возлюбленными, как Феб разрывался между Эсмеральдой и Флер де Лиз, видимо, это моя сценическая карма – играть мужчин в такой жизненной ситуации. Мы не знаем, чем в итоге все закончится, сценарий пишется по ходу съемок. Но для меня это прекрасная школа.
– Это правда, что в знаменитом «Титанике» любимец всех российских женщин Леонардо Ди Каприо говорит вашим голосом, то есть голосом актера Антона Макарского?
– Конечно. И не только в «Титанике». Еще «делал» Ди Каприо в «Ромео и Джульетте», в «Бандах Нью-Йорка». Но красавчик Лео стареет, да и у меня меняется голос. Так что наш альянс практически завершен.
Книги – для запястьев, дверные косяки – для пальцев
– Кстати, а ваша дружба со спортом до сих пор продолжается?
– Ну, должен же я себя держать в форме! До того, как поступил в Щукинское училище и приехал в Москву, очень много занимался спортом в профессиональных клубах, и, естественно, там было много тренажеров и всякого другого спортивного инвентаря. Но когда приехал в Москву, в общежитии ничего не было. И тут убедился, что голь на выдумки хитра. Вместо штанги приспособил большую ось от машины и к ней прилаживал грузы из учебного театра, которыми загружают кулисы.
– Говорят, что многие в подобных случаях пользуются книгами, энциклопедиями?
– Книги для меня немножко легковаты, это лишь запястье можно проработать либо использовать их как отягощение при беге. Кроме машинной оси еще активно использовал дверные косяки, на которых всегда подтягивался. Что, собственно, укрепляло не только мышцы рук, но еще и мышцы пальцев и запястья. В ванной всегда хорошо получался «уголок». Сейчас, конечно при наличии свободного времени, хожу в тренажерный зал, но использую минимум тренажеров. В основном это либо свободный вес, либо штанга или гантели. Многие удивляются такому выбору, но я отвечаю, что не ищу легких путей. Нужны снаряды, при работе на которых участвовали бы несколько групп мышц. У меня нет цели нарастить большую массу, есть цель поддерживать свою физическую форму.
Сюрпризы делаем «в открытую»
– Антон, с тех пор, как шесть лет назад вы с первого взгляда влюбились в красавицу-блондинку Вику Морозову, вы практически не расстаетесь. Скажите, а как удается сохранять добрые отношения? Неужели вы никогда не ссоритесь, не обижаетесь друг на друга?
– Что вы, мы можем поссориться из-за чего угодно, из-за любого пустяка, причем, никто не желает друг другу уступить. Правда, в последнее время верх чаще одерживаю я. То есть либо переубеждаю Вику, либо она, как мудрая жена, делает вид, что переубедилась, оставляя свое мнение при себе и не пытаясь его насильно навязать. Но самое главное, благодаря чему мы вместе, – мы не помним обид. Очень много ссоримся, ругаемся, но это не ругань в бытовом понимании слова, а просто выплеск эмоций, которые не держим в себе. Благодаря этому они не копятся и не переливаются в нечто большее, чем просто словесные перепалки.
– Вы любите удивлять друг друга, делать какие-то подарки, сюрпризы?
– Естественно, приятно делать сюрприз или подарок, но подарок должен быть все-таки востребованным. Это мое убеждение. Так что в последнее время начали делать сюрпризы «в открытую». И знаете, как это происходит? Вместе идем в магазин и смотрим, кому что понравится. Потом это все покупаем и говорим друг другу спасибо.
Было несколько случаев, когда мы хотели сделать друг другу приятное и покупали какие-то вещи за глаза, а потом они просто лежали, пылились, и было очень обидно.
– Вы занимаетесь взаимной «подгонкой», шлифовкой?
– Да, причем, это обоюдная работа. Мы действительно очень сильно изменились за те почти шесть лет, которые находимся вместе. И хочется считать, что меняемся в лучшую сторону. Я стараюсь быть объективным и к себе, и к Вике, хотя достичь этого в полной мере очень сложно, тем не менее, всегда пытаюсь на некоторое время отстраниться и посмотреть на нас со стороны.
– Антон, во всех интервью вы утверждаете, а Вика и не спорит, что в вашем союзе вы глава семьи. Можно узнать, в чем это выражается?
– Во всем, потому что всегда последнее решение принадлежит мне. Без моего согласия не будет сделано ни одного дела ни по работе, ни в доме, не будет никаких покупок. Даже свои платья Вика покупает с моего одобрения. Как мы с ней шутим, я деспот, но деспот справедливый, с очень мягкой манерой общения. Мое убеждение, что в семье должен быть главным мужчина, и он отвечает за жену. Если она что-то делает неправильно или поступает как-то не так, виноват в этом мужчина. Именно потому, что муж отвечает за жену, он и имеет на нее гораздо больше прав, нежели жена на мужа. Вот так вот и живем. И Вика с этим согласна.
– В выборе каких-то предметов обихода или одежды вы столь же консервативны?
– Ну, нет, здесь я не совсем деспот. Здесь прислушиваюсь к мнению жены, потому что люблю удобные вещи. И если какая-то вещь мне понравилась, буду носить, пока не сотрется до дыр. Даже когда появятся дыры, попробую их зашить и буду продолжать носить! За что меня жена ругает. Она считает, что публичный человек должен выглядеть прилично. И хотя не очень люблю подобное словосочетание, но сцена для меня – это отдельная история. Это уважение к зрителям, это уважение к публике, там обязательно должны быть красивые, модные и дорогие костюмы, включая прочие необходимые атрибуты. Зато в жизни… Вот смотрите. Сейчас на мне удобнейшие штаны, которые обожаю. Они из плотного материала, из плащевочки. Пока не найду им замену, ни за что не выброшу. То есть вещь должна быть такой, чтобы в ней можно было хоть сегодня отправиться на Северный Полюс.
– Так что же, вы и шить умеете, и дыры латать?
– Все умею. Даже готовить и строчить на машинке. Зато абсолютно не умею рисовать. И по этому поводу у меня был жуткий комплекс в школе, когда ребята в классе сидели на уроках и все рисовали какие-то рожицы, машинки, домики. А мне, чтобы нарисовать параллелепипед, надо было очень долго думать, в какую сторону развернуть эти черточки.
– Зато вам другое дано…
– Я себя тоже так успокаиваю. Но ведь еще напрочь отнят дар ориентироваться на местности! То есть полнейший картографический и топографический кретинизм в ярчайшей форме. Зато все хорошо с механикой, с координацией. Неплохо вожу машину. Но вот куда ехать и когда поворачивать, это уже будет говорить штурман, который находится на правом сидении и совершенно не умеет водить. Поскольку у Вики большие проблемы с техникой… Наверное, мы просто нашли друг друга.