Юрий Васильев: «Мы 13 раз переезжали с квартиры на квартиру…»
В ноябре этого года известному киноартисту, ведущему актеру и режиссеру Театра Сатиры Юрию ВАСИЛЬЕВУ исполняется 50 лет. Накануне юбилея мастер сцены и киноэкрана поделился воспоминаниями и мыслями о жизни.Кто-то мечтал о Париже, кто-то о Нью-Йорке, а коренной сибиряк Юрий Васильев с детства грезил Москвой. Впервые увидев столицу в трехлетнем возрасте, он навсегда полюбил этот огромный, шумный и величественный город.
– А Москва ответила взаимностью?
– Во всяком случае, она меня приняла, когда приехал из Новосибирска поступать в театральный институт. Не могу сказать, чтобы в столице было легко, трудностей хватило, но здесь было настолько хорошо… Может, потому что душа сибиряка всегда требует простора. Я и сцену люблю большую, на маленькой мне как-то тесновато. Всегда чувствовал: Москва – это мой город.
Семья была творческая: отец – художник, заведовал отделом иллюстраций в газете «Вечерний Новосибирск», мама в свое время окончила театральную студию. Жили в большом красивом доме на сто квартир, по соседству с известными деятелями искусства. Занимали две огромные комнаты, метров восемьдесят, с высоченными потолками – все это вписывалось в длинную коридорную систему, напоминающую очень большую коммунальную квартиру. Мы тринадцать раз переезжали с квартиры на квартиру. Но где бы ни жили, везде было весело и интересно: с ребятами во дворе в хоккей, футбол, в «трех мушкетеров» играли. Учился хорошо, пел в хоре, играл на скрипке, занимался английским языком, увлекался спортом. И, конечно, старался продемонстрировать свои способности в школьной самодеятельности. Читал со сцены Маяковского, пел, играл в школьном ВИА. Понятно, что с детства был влюблен в театр. В восьмом классе уже точно решил, что буду артистом, и начал заниматься в театральной студии «Спутник ТЮЗа».
Почти каждый год вместе с мамой мы ездили в Москву навещать дядю. Он жил в районе Горьковской киностудии. Рядом ВДНХ, мультики в павильоне «Культура», запах метро. После окончания школы даже на выпускной вечер не пошел – поехал в Москву поступать в театральный институт.
– Вы были готовы участвовать в фантастически большом конкурсе?
– В 1972 году, когда поступал в Щукинское училище, конкурс был 287 человек на место. Стоял весь день на жаре и получил солнечный удар. Температура – под сорок, но надо сдавать экзамен. Сдал. Прошел, но с тройкой. За этюды получил пять, средняя получилась – четверка.
И всю жизнь меня этот средний балл вдохновлял на изнурительную работу, старался впитать в себя все, чему учили педагоги. Ездил на занятия издалека, так как жил у тети в Домодедове.
– Как складывалась ваша судьба после окончания учебы?
– Хотя не ждал какого-то мгновенного чуда, понимая, что профессия требует много труда, но так получилось, что меня пригласили сразу в шесть театров. Выбрал Театр Сатиры, в котором работаю по сей день. Мне посчастливилось играть в одних спектаклях, работать в одном коллективе с такими выдающимися мастерами, как Андрей Миронов, Анатолий Папанов. Конечно, очень старался соответствовать статусу артиста такого известного театра. Театр, в свою очередь, позаботился о молодом актере и для начала выделил мне комнату в общежитии. Это была огромная коммуналка на Арбате. Бывшая квартира какого-то министра из шести комнат, с огромным холлом. И некоторое время я жил там один.
Постепенно коммуналка стала заселяться жильцами. Сначала жил в самой большой комнате, потом стал переезжать в другие, уступая простор-ную площадь семейным парам, пока, наконец, не оказался в самой маленькой комнате. Вот туда и привез жену, с которой познакомился в Красноярске. Был там на гастролях с театром, а Галя танцевала в красноярском ансамбле «Танцы Сибири».
– Как быстро удалось вам добиться известности?
– Уже в 1977–78 годах был узнаваемым артистом. Просили автографы, на гастролях девочки проходу не давали. Начал сниматься в кино. Сыграл главные роли в фильмах «Портрет с дождем», «Соловей». А тогда, если снялся в кино, да еще в главной роли, действительно «с понедельника» можно было проснуться знаменитым.
В 1987 году на международном театральном симпозиуме в Гамбурге представлял Россию (даже без сопровождения представителя из КГБ!). В том же году присвоили звание заслуженного артиста, стал одним из самых молодых членов правления Союза театральных деятелей и депутатом Краснопресненского совета…
Но к славе отношусь очень осторожно, никогда не важничал, и тем более не считал себя звездой, всегда старался как-то отшутиться. Вот сейчас смотрю на молодых ребят: еще ничего не сделали, ничего не знают, а уже считают себя звездами.
Достичь совершенства в профессии вообще невозможно. Первые годы в театре играл и главные роли, и стоял в массовке. И все это нравилось. Когда получил комнату и переехал из общежития на Арбате, тоже был очень рад – у меня ведь не было никаких протекций. А когда у нас родился сын, мы получили двухкомнатную квартиру и были так рады, что жена даже заплакала…
– У вас репутация очень добросовестного и трудолюбивого человека…
– Наверное, потому, что родился в год Лошади. Каждый год – новая премьера. Работал просто на износ, получал 75 рублей в месяц. Один раз упал в обморок, Менглет с Папановым на руках несли меня в гримерку, потом «Скорая» приехала. На следующий день повысили зарплату на 15 рублей. Было время, когда приходилось играть 35 спектаклей в месяц, плюс съемки. Чувствовал, что уже энергетически истощаюсь. Мне посоветовали покреститься. Это были восьмидесятые годы, тогда вовсю «стучали», а я был кандидатом в члены партии. Но, несмотря ни на что, в Филипповской церкви по специальной договоренности священный обряд был совершен.
Потом, во время афганской войны, с артистами нашего театра ездил в Афганистан. Моджахедов видели, они нас обстреляли, когда до Рухи добирались…
– Наверное, было безумно страшно?
– Да нет. Были новые ощущения, но об опасности не думал. А вот когда вернулись, стало действительно страшно – пришло реальное ощущение, что могли убить.
Но в повседневной жизни тоже хватает стрессовых ситуаций. После смерти Андрея Миронова предложили играть его роли. Отказался. Только через десять лет в новой постановке «Трехгрошовой оперы» сыграл главную роль, прекрасно понимая: как бы ни сыграл, театральная критика после Андрея меня не примет. Так и произошло. Газеты буквально раздавили, хотя публика приняла спектакль хорошо. После серии разгромных статей лежал в больнице в предынфарктном состоянии…
– При такой отдаче профессии желательно иметь надежный семейный тыл. Согласны?
– Абсолютно. Жизнь – она ведь намного шире, чем театр. Если со мной что-то случится, кроме своей семьи никому не буду нужен. Вот и стараюсь максимально заботиться о родных, очень дорожу отношениями в семье, стараюсь обеспечить близким достойное существование.
В этой связи были и смешные ситуации. Помню, когда получили отдельную квартиру на Дмитровском шоссе, сразу появилась необходимость делать ремонт. А тут как раз администратор театра предложил обмен: ему была нужна квартира в нашем районе. Обменялись и понимаем, что надо покупать достойную мебель. Решили разориться на «стенку» – это во времена дефицита-то! Пошел в магазин договариваться, и для верности попросил Спартака Мишулина – просто рядом постоять. Расчет оправдался: его в магазине только увидели – и вопрос со стенкой был решен.
– А ваша жена продолжает творческую карьеру?
– С ранней молодости она привыкла к гастролям, разъездам. Но рассказывала, как в разных городах с тайной завистью смотрела на окна жилых домов. И, представляя, как живут люди в своих уютных квартирах, мечтала о своем доме. Так что она сделала выбор: оставила сцену и стала хранительницей домашнего очага. После рождения сына долгое время не работала, но чувствовалось, как ее тянет к творческой деятельности. Так Галина стала худруком самодеятельного танцевального коллектива в ДК «Правда». Но когда система рухнула, она твердо решила все силы и энергию отдавать своему дому. Правда, в начале девяностых, когда настали трудные времена, Галя стала продавать «Гербалайф», потом пошла торговать шапками на рынке. Я подносил ей тяжелые сумки с товаром и изображал покупателя. Рядом торговала жена бывшего посла в Англии… Вот на заработанные женой деньги какое-то время и жили, потому что в театре в то время платили очень мало.
– Ваша профессия предполагает довольно насыщенную событиями жизнь, публичность. Это не нарушает покоя семьи?
– Чтобы климат и взаимоотношения в семье были нормальными, над этим надо постоянно работать. Причем всей семьей. А сложности всегда будут, главное – уметь их преодолевать. За 25 лет семейной жизни много разного пережито. Одно время от нервного перенапряжения начал выпивать. Тут, кстати, и профессия свою роль сыграла. Когда ездили с концертами на БАМ, по восемь концертов в день приходилось в разных точках давать. После каждого концерта – банкет. Представляете, какой возвращался? Порой даже на руках приносили. Но настал момент, когда сказал себе: стоп. Ради семьи, ради своих близких, разве не могу отказаться от того, что заставляет их страдать?
– Кстати, народная молва вас давно уже с постоянной партнершей по сцене Аленой Яковлевой соединила…
– Мы с Аленой – друзья и постоянные партнеры по сцене. В последнее время вместе снимались в телесериалах, где были постельные сцены, наверное, это и послужило причиной для таких предположений. У Алены прекрасный муж, мы очень хорошо дружим семьями. Вообще сценические образы, а особенно роли в кино, часто отождествляются с личностью самого артиста. Еще в первой постановке «Трехгрошовой оперы» играл персонаж с нестандартной сексуальной ориентацией. Когда поручили эту роль, то долго объясняли, что такое «голубой». Это был восьмидесятый год, я и понятия об этом не имел. Пришлось ходить к скверу у Большого театра, наблюдать за геями, их манерами, повадками. Когда сыграл Джимми, столичная «голубая тусовка» от восторга такие овации устраивала… Поклонники из их среды появились. А Плучек боялся, что закроют спектакль. Мало того – однажды, когда были за границей, у нас «голубым» оказался зарубежный импрессарио, меня пытался кадрить. Вообще много смешного и нелепого можно вспомнить, но если говорить серьезно, – в жизни один театр и одна жена.
– Три года назад судьба преподнесла вам приятный сюрприз – новую квартиру. Сильно обрадовались?
– Не то слово… Во-первых, это было неожиданно. Мы всей семьей живем в техкомнатной квартире в пятиэтажном доме на улице Скаковой. В свое время сделали обмен: свою двухкомнатную квартиру плюс комнату, которую театр выделил в той самой коммуналке на Арбате, обменяли на трехкомнатную «хрущевку». Все как положено: пятиметровая кухня, проходная комната, низкие потолки. Как-то пришел в гости директор театра, посмотрел на все это, покачал головой и говорит: «Мне стыдно, что наш ведущий артист живет в такой квартире». И через некоторое время предлагают новую на Красносельской, с огромной кухней, две просторные лоджии. Вообще 2001 год был наполнен приятными сюрпризами. Дали звание народного артиста России, а тут еще и новая квартира. И вот по сей день делаем там ремонт, хотим, чтобы все было современно, удобно, соответствовало высокому дизайнерскому уровню. Заработаю денег – вложим в ремонт. Мебели пока нет. Но сейчас снимаюсь в четырех фильмах, надеюсь, что на мебель хватит…
– Если не секрет, какие в новой квартире предполагаются интерьеры?
– Хотим, чтобы было просторно, светло. Наконец будет свой кабинет, и буду учить роли не в каком-то закутке, а в кабинете. Сделают декоративный камин. Это мечта. В кабинете будет висеть плащ, в котором играл Людовика – хочу, чтобы окружали любимые вещи. В том числе и призы. Например, приз «Бронзовая бригантина», полученный в Артеке, где дети выбрали меня лучшим артистом детского фестиваля.
– К пятидесяти годам наверняка появились собственные житейские мудрости…
– Считаю, что никогда не надо никому завидовать. Всегда радовался тому, что имею. И сын так воспитан, и жена такая. Недавно снялся в кино и получил довольно приличные деньги, решил опять что-то в новой квартире сделать, а потом взял и купил жене хорошую норковую шубу. Она радовалась, как ребенок. Видя такую искреннюю реакцию, и сам был счастлив…