В столице с 6 по 14 октября в шестой раз проходят «Дни архитектуры в Москве»
Простой интересующийся люд возят или водят по городу и показывают, что интересного с точки зрения архитектора появилось в нем вчера, двадцать или пятьдесят лет назад. Визуальные впечатления дополняют лекции.
А на экскурсии «Свежая десятка» традиционно – самые яркие архитектурные события Москвы: неожиданно «веселенький» разноцветный Центр детской гематологии Архбюро Асадова, современные (не типовые!) деревянные здания Тотана Кузембаева, отличающиеся многообразием и неожиданностью форм, и так далее.
Для кого-то Дни – повод еще раз огульно охаять архитектуру столицы (понастроили тут!), а для других – возможность заглянуть «на кухню» зодчих, проследить за их мыслью и ее во-площением, что порой становится толчком для перемены ракурса видения. Ведь появляются и сейчас в Москве интересные, имеющие свое лицо здания, и архитекторы всерьез бьются, отстаивая позицию. И чем больше копий ломается вокруг свежевозведенного строения, чем полярнее оценки, тем больше шансов, что когда-нибудь позже, отстоявшись во времени, оно войдет в историю города и станет его досто-примечательностью. Ведь вот как, например, отзывался о признанном позже образцом вкуса, шедевре Шехтеля (особняк Рябушинского на Спиридоновке) Корней Чуковский: «Самый гадкий образец декадентского стиля. Нет ни одной честной линии, ни одного прямого угла. Все испакощено похабными загогулинами, бездарными наглыми кривулями». Лестница, потолки, окна – всюду эта мерзкая пошлятина».
Сейчас принято хаять «лужковский стиль», все эти башенки, «тортики», безудержное украшательство. Мол, уничтожил экс-мэр пол нашей любимой Москвы, а этого безобразия понастроил.
Но погодите! Не сносил ли Сталин в массовом порядке милые сердцу покосившиеся домики, чтобы на этом месте, выпрямив улицы, возвести тяжелые огромные мрачные дома? Не застроил ли Хрущев город серыми, одинаковыми, как солдаты в строю, пятиэтажками? Не уставил ли его Брежнев бесконечными безликими, без всяких «бантиков», коробками? Все пытались загнать город в свои рамки, и все это мы теперь, смирившись, называем Москвой. Втайне, правда, продолжая выискивать кривизну переулков, бесконечные проходные дворы-миры, нелогичные и внезапные напластования времен, в которых кроется загадочное московское обаяние. Недаром же Эмиль Кустурица, мастер веселого хаоса и обаятельного безумия, сказал: «Мне иногда кажется, что Москву строил пьяный кондитер». В его устах это звучало как комплимент.
Вот дочь моя живет в обычном московском панельном доме у подножия Триумф-паласа, зафиксированного в 2003 году в Книге Гинесса как самое высокое жилое здание в Европе. Я могу быть спокойна: ей не грозит, как герою «Иронии судьбы», запутаться в одинаковости улиц и домов — небоскреб видно отовсюду. И глядя из окна на его помпезность, витые ограды, теряющийся в поднебесье шпиль, кажется, что ненароком забрел в сказку с интригующе открытым финалом. А что еще нужно настоящему москвичу?