Родня нечаянно нагрянет
Пресловутый квартирный вопрос нередко проверяет на прочность самые крепкие семейные узы. Что уж говорить об отношениях родственников, которые до поры до времени и знать друг о друге не знали! Их тяжбы за имущество вполне могут перерасти в серьезные судебные баталии…
Капитанская дочка
Часы на приборной доске мигнули и лениво выбросили цифры – 7:30. Света в нетерпении постучала пальцами по рулю – впереди еле двигались сотни огней, значит, в пробке увязли надолго. Девушка покосилась на дремавшего рядом отца: сидел бы сейчас не в тесном салоне машины, а вдали от столицы, на берегу тихого озера, выжидал бы обещанную семье щуку…
Света поежилась, вспомнив, как ее распекала новоявленная родственница Людка: «Ты без папочки и шагу не ступишь! Тоже мне, капитанская дочка!» Хамоватая кузина слабо разбиралась в воинских званиях и литературе, но в этом была права: отец, военный пенсионер, как никто умел находить выходы из запутанных ситуаций.
Непростые времена начались для близких подполковника Ермолаева года два назад, когда тяжело заболела его теща Марья Николаевна. Света как могла помогала измученной матери, ставшей нянькой и медсестрой. На все уговоры Ермолаевых перебраться к ним бабушка отвечала отказом: «Гришеньку жалко…»
Мотаясь между аптеками и магазинами, Света недобрым словом поминала «Гришеньку» – младшего брата матери, никчемного, бесхребетного мужика. Семейная легенда гласила, что когда-то Григорий считался гордостью семьи и мечтал стать историком. Но связался с плохой компанией, неудачно женился, бросил учебу, развелся…
Теперь «ученый муж» трудился простым работягой, а из всей институтской «науки» помнил лишь фразу «Веселие Руси есть питие». Жил он где-то неподалеку, а к Марье Николаевне являлся пару раз в месяц – занять денег на «поправку здоровья».
Бабушкин наказ
Как-то, забежав к бабушке, Света застала на пороге уже прощавшегося незнакомца. «Нотариус приходил, мы с ним завещание составили, – объяснила Марья Николаевна. – Квартиру, внучка, оставляю тебе, только о Гришеньке не забывайте, он ведь такой слабохарактерный…»
Вскоре бабушка умерла, и Ермолаевы взяли на себя все печальные хлопоты. Григорий же, что называется, «вошел в штопор». Наказ Марьи Николаевны наследница помнила твердо, но как помочь человеку, который сам не желает что-либо менять в своей жизни? Гриша пропадал где-то неделями, а потом объявлялся с просьбой «занять».
Между тем Ермолаевы постепенно приводили квартиру в порядок. Бабушкина «двушка» Свете нравилась: хорошая планировка, спокойный район, рядом – парк, спортивный клуб и школа.
Любимый Светы Вадик давно сделал ей предложение, но свадьбу так и не сыграли: не хотелось жить в съемной квартире или теснить родителей. Начали было откладывать деньги на собственное жилье, так грянул кризис. И вот теперь у них появится свой дом!
Здравствуйте, я ваша тетя
Все выходные Света с Вадимом колесили по строительным рынкам, подбирая материалы для ремонта. Казалось, уже ничто не может нарушить их планы, но однажды вечером, когда семья собралась в бабушкиной квартире, чтобы обсудить детали ремонта, в дверь позвонили.
На пороге, по-наполеоновски скрестив руки на груди, грозно высилась незнакомая женщина. Из-за ее плеча икал и моргал мутными глазками Григорий, поддерживаемый неказистой девицей. Едва взглянув на визитеров, Света полезла за кошельком: «Опять на поправку здоровья? Сколько?»
Женщина вскипела от возмущения и, снося все на своем пути, ринулась в комнату: «Я, между прочим, девочка, не забулдыга какая, а твоя тетя. Ну ничего, будете нас уважать, придется!» Ермолаевы, не привыкшие к таким разговорам на повышенных тонах, с трудом улавливали смысл ее слов. Допустим, она – жена Григория, но ведь уже бывшая! Девица – ее дочь Люда, судьбой отца никогда не интересовалась. Так что же им тогда нужно, какие доли в наследстве?..
«Формально они правы, – развел руками нотариус, к которому наутро прибежали Ермолаевы. – Срок обращения за наследством еще не истек. Да, есть завещание, но Григорий Иванович имеет право на обязательную долю как нетрудоспособный. Ему полагается половина от того, что он бы получил без завещания. Это 1/4 квартиры».
В поисках справедливости
«Нетрудоспособный? – кипел отец Светы по дороге домой. – Да ему до пенсии еще лет десять! Что там сказал этот умник-нотариус? Гриша – инвалид? Ну, разве что умственного труда, все мозги на дне бутылки оставил! Где справедливость – сотни людей инвалидность не могут оформить, а этот… Справка наверняка липовая!»
Но доказать фиктивность документов Ермолаевым не удалось: Григорий не жаловался на здоровье, но годы «веселья» не прошли даром. По совету юриста Света попыталась через суд признать дядю недостойным наследником – мол, за матерью не ухаживал, денег не давал. Здесь ее тоже ждала неудача: попавший под влияние дочери Гришенька прикинулся юродивым и, роняя слезы, поведал, как тяжелые болезни мешали ему помогать близким. Доказать, что он злостно уклонялся от своих сыновних обязанностей, не получилось.
Как только Григорий доиграл отведенную хваткой дочерью роль, его мигом спровадили со сцены. Однажды Людмила, помахивая какой-то бумажкой, по-хозяйски втащила чемодан в одну из комнат спорной квартиры: «Отец подарил свою долю мне, так что буду тут жить! Где он сам? В больнице и, кстати, не желает видеть чужих ему людей».
На крючке
С переездом кузины тихая доселе квартира превратилась в бедлам, здесь нередко гостили подозрительного вида личности, иногда к застолью присоединялась и Людкина мамаша. Подполковник Ермолаев не терпел пораженческих настроений, но сейчас даже он махнул рукой: «Придется продавать квартиру, а деньги делить!»
Но Свете так не хотелось прощаться с мечтой о своем доме! Она придумывала все новые варианты решения проблемы и с утра пораньше, в компании отца, наведывалась в «этот вертеп». Но ни увещевания, ни разговоры в деловом ключе на Люду не действовали. Вот и теперь, когда Светлана предложила купить долю, кузина заявила: «Сама найду покупателей, вселю человек пять приезжих, вот тогда попляшете!»
Такая перспектива взволновала Ермолаевых, но ведь по закону Люда должна сначала предложить свою долю им! Родственница оказалась не промах и заломила такую цену, что у Светланы потемнело в глазах. «Не потянешь? – усмехнулась кузина. – А я не с потолка эти цифры взяла, есть люди, готовые платить!»
Мысленно уже простившиеся с квартирой, Ермолаевы снова оказались в юридической консультации. «Остается только ждать, – развел руками специалист. – Думаю, эта Люда просто блефует: конечно, в кризис стали чаще покупать доли в квартирах, но такую цену заплатит только сумасшедший! Скорее всего, она продаст по меньшей цене, которую и укажет в договоре. Тут-то мы и поймаем ее на крючок!»
Через несколько месяцев, узнав о состоявшейся продаже доли, юрист подал в суд иск о переводе прав покупателя на Свету. В ходе разбирательства попросил истребовать договор купли-продажи доли из регистрирующего органа: в документе красовалась вполне адекватная цена – к счастью, Людка побоялась идти на серьезный обман.
Когда мучительный период разбирательств и скандалов остался позади, Ермолаевы собрались в отвоеванной квартире. Жилье еще хранило следы разорительного пребывания «захватчицы», зато в гостиной переливалась огоньками пушистая елка, а в центре новогоднего стола красовалась аппетитная щука.
Комментарий
Александра Бузина, юрист:
– Свобода завещания (право завещателя по своему усмотрению распорядиться принадлежащим ему имуществом) ограничивается правилами об обязательной доле в наследстве, которые закреплены в ст. 1149 Гражданского кодекса. Согласно ч. 1 указанной статьи, нетрудоспособный сын наследодательницы (пенсионер или инвалид) может претендовать на эту долю независимо от содержания завещания.
Стоило обратить внимание на то, когда была установлена инвалидность Григория, – он имел право на обязательную долю только в том случае, если был инвалидом на момент открытия наследства (на день смерти матери). К сожалению, этот вопрос не был прояснен, как не была должным образом проверена и действительность медицинских документов.
Григорий был включен в число наследников и, по правилам ч. 1 ст. 1149 ГК, смог претендовать на имущество – не менее половины доли, которая причиталась бы ему при наследовании по закону. При отсутствии завещания квартира перешла бы наследникам первой очереди – детям Марьи Николаевны. Мать Светланы и Григорий получили бы по 1/2 имущества, следовательно, в качестве обязательной доли мужчине досталась 1/4 квартиры.
Новая собственница Людмила при продаже доли должна была соблюсти правила о преимущественном праве покупки (ст. 250 ГК): в письменном виде известить Свету о намерении продать свою долю постороннему лицу с указанием цены и других условий продажи. Если бы Светлана отказалась от приобретения доли или не дала ответ в течение месяца, долю можно было бы продать «на сторону».
Людмила прибегла к распространенному способу обмана, указав в предложении явно завышенную цену. Женщина побоялась записать ту же цифру в договор купли-продажи – видимо, из опасений, что покупатели могут расторгнуть сделку и потребовать возвращения суммы, указанной в документах.
В соответствии с ч. 3 ст. 250 ГК, при продаже доли с нарушением преимущественного права покупки другой участник долевой собственности вправе в течение трех месяцев требовать в судебном порядке перевода на него прав и обязанностей покупателя. Суд истребовал договор купли-продажи из управления Федеральной регистрационной службы. После сравнения цены доли по договору и цены, указанной в предложении, правота Светланы стала очевидной.