Основательный романтик, или История расселения одной коммуналки
Брат и его жены
Мой двоюродный брат – восторженный поклонник женского пола. Но не из тех, что бегает за каждой юбкой, задрав хвост. Нет. Мой брат – человек серьезный. Он каждый раз женится. И при этом решает квартирный вопрос. А разводясь в очередной раз, он забирает только бритвенный прибор, зубную щетку и свою одежду. Квартира остается очередной жене.Поскольку он женился уже раз семь или восемь, то вся его жизнь представляет собой многозвенную цепь квартирных операций – обменов, разъездов, покупок и продаж. Вся эта круговерть доставляет ему неизъяснимое наслаждение, в ней он чувствует себя, как рыба в воде.
По моей фамилии, вы, вероятно, уже догадались, что корни нашей семьи – в Латвии. Мы с братом – «горячие латышские парни» с изрядной примесью русской крови. Его мама и мой отец – брат и сестра, латыши. Соответственно, его отец и моя мама – русские. И если мое имя (Август Пятрасович Эглитц) звучит для русского уха экзотично, то имя моего брата – Андрей Иванович Неделин – ни у кого не вызывает никаких ассоциаций. Короче говоря, мы с братом – представители той самой легендарной общности «советский народ»…
Русская бесшабашность и латышская основательность – две главные и при этом взаимоисключающие черты удивительного характера моего брата. Русский романтик влюблялся и страдал, а латышский прагматик с крестьянской основательностью и хладнокровием гроссмейстера уже прикидывал варианты расширения жилого пространства с новой дамой сердца. Построив дом, брат начинает скучать, придираться к жене и в конце – концов убегает из дома в чем есть, особенно не думая куда. «Убеги» оканчиваются витьем очередного гнезда на зависть его приятелям, вцепившимся железными зубами бультерьеров в свою единственную и драгоценную жилплощадь, но имевшим, в отличие от брата, стаи мимолетных любовниц.
Эти приятели и прозвали Андрея «московским строителем», по аналогии с каким-то знаменитым человеком, то ли режиссером, то ли писателем, сейчас уж не помню.
Одной из блестящих операций моего брата было расселение коммунальной квартиры неподалеку от станции метро «Университет». Сегодня подобные кренделя уже невозможны – рынок недвижимости изменился до неузнаваемости. А тогда на рынке творились чудеса. Короче, Неделин только что, как водится, женился. Вместе с женой они обретались в однокомнатной квартире в типовом доме, в московском местечке под названием «Рабочий поселок» (есть такая станция по Можайской дороге).
Конечно, им было тесно. Но Неделин не такой человек, чтобы решать проблемы постепенно и поэтапно. Нет, улучшать благосостояние надо резко, так считает мой брат. Из типовой однушки в «Рабочем поселке» да в сталинские хоромы где-нибудь на Ленинском проспекте! Думаете невозможно? Как бы не так!
Игроки готовы…
Что имел к тому времени Андрей? О квартире в Рабочем поселке, принадлежащей его жене, мы знаем. Но это еще не все. У него имелась абсолютно новая двухкомнатная квартира ЖСК в Бескудникове. Дело в том, что Неделин был очередником (легендарного 1982 года): с предыдущей женой он обретался в коммуналке у метро «Новослободская». Основательно улучшить этой жене жилищные условия он не успел – просто перевез ее из Люберец в центр матушки-столицы, поставил на очередь, а потомѕ убежал. Бывшим мужу и жене предложили вступить в бескудниковский кооператив. Супруга брезгливо отказалась от Бескудникова, а брат согласился. (Потом она поумнела и все-таки уехала в предложенную городом квартиру в Марьине).
И уже после развода Неделин купил кооператив в Бескудникове. Вы не поверите, она стоила тысячу немецких марок! 15 с половиной тысяч рублей! Марки он заработал в Германии – вместе с немцами сделал фильм о русской революции!
Что было потом? Внимание, следите за ходом событий. Брат продает бескудниковскую квартиру за 30 тысяч рублей. 11 лет тому назад строили мало, кругом сплошной кризис, покупателей он нашел без проблем, и они с удовольствием приобрели чистенькую квартирку со сверкающим паркетом и девственно белыми стенами. Затем брат прикупил две однушки в Зеленограде и у станции метро «Филевский парк». Итак, три квартиры были готовы, чтобы вступить в игру …
К тому же брату как любящему сыну резко захотелось улучшить жилищные условия и своей маме. Она жила в однокомнатной квартире в девятиэтажке в Ясеневе. Кстати, ее она обменяла на добротную двухкомнатную квартиру в центре Ригиѕ Не без братовой, как вы понимаете, помощи. Так вот, напротив девятиэтажной хрущобы затевалось строительство экспериментальных домов с прекрасной планировкой, на краю Битцевского леса. И авантюристу-брату захотелось вселить матушку (мою тетушку) именно туда.
Итак, появилась еще и четвертая квартира. Все это завязывалось в один узел, скручивалось в тугую пружину, которая рано или поздно должна была распрямиться.
«Окнами на Кремль!»
Жители коммуналки – люди своеобразные. В начале 90-х интерес к их жилью был необыкновенным. «Элиток» тогда не строили, в цене были коммуналки – сталинские, дореволюционные, да «партийные» дома где-нибудь в Кунцеве или на Сивцевом Вражке.
Жители коммуналок почувствовали свою необыкновенную значительность. От их благосклонности зависело благополучие весьма обеспеченных людей. И они набивали цену. «Окнами на Кремль!» – таков был девиз коммунальщиков! Кстати, сами коммунальщики редко когда предпринимали разъезд – все больше ждали богатых дядь с хоромами. А что было у бедного брата? Зеленоград, Ясенево, Филевский парк и Рабочий поселок. Все как на подбор – панельные типовушки, парад достижений индустриального домостроения – от пяти- до семнадцатиэтажки.
С таким набором брат попытался сунуться в арбатские дворы. Там ему показали большую фигу. Потребовали, видимо, не то, что «окнами на Кремль», а аппартаменты в кремлевских палатах! Но брат особо не переживал: для того чтобы отремонтировать арбатскую развалюху, потребуется продать еще три квартиры. Ее буквально пришлось бы строить заново!
Брат вернулся с Арбата и сел за юную тогда газету частных объявлений. И наткнулся на объявление о расселении коммуналки у «Университета». Есть там такое тихое место. Два дома построены по финскому проекту в пятидесятые годы. Так сказать, экспериментальная сталинка… Трешка в 80 квадратных метров. Это сейчас вам смешно – когда на выбор и сто-, и двухсот–трехсотметровые квартиры… А в начале девяностых это была мечта совка!
Коммунальщики
Брат направился по названному в объявлении адресу. Девушка (между тридцатью и сорока, сразу не разберешь), давшая объявление, немедленно и безапелляционно заявила брату – «Окнами на Кремль!» Неделин почесал в затылке. Квартира ему явно нравилась.
Он постучался в соседнюю комнату. Ему милостиво разрешили войти. Совершенно голая тетя потребовала у брата сигарету. На кровати, соответственно, нашелся нетрезвый дядя в той же степени раздетости с традиционным для алкашей именем Коля. В недолгие часы трезвости он трудился мясником. И вовсе не прочь был предаваться своим утехам в отдельной квартире на Филевском парке.
В третьей комнате жил тихий старик, которому все было безразлично. Он не отказывался и переехать, правда, при условии, что его трогать не будут. Все сделают без его участия.
Итак, в квартире жили – девица, мечтающая о Кремле, старик-пофигист и мясник Коля. Коза, капуста и волк. Лебедь, рак и щука.
Брат снова сел за газеты. Видно, на небе решили, что он должен добиться цели. На глаза ему попалось объявление о расселении точно такой же коммуналки, но только в соседнем «экспериментальном» доме! Она даже была чуть больше.
На этот раз расклад был такой. В одной комнате жила молодая семья с ребенком, которая моментально согласилась уехать пусть в однокомнатное, типовое, чуть отдаленное, но отдельное жилье. Средних лет инженер, которого совершенно не смущала перспектива поселиться в Зеленограде – ему даже удобнее было добираться до работы именно оттуда. Обитатель третьей комнаты – странный человек (видимо, страдающий паранойей) заявил брату, что хочет умереть именно здесь, поскольку всю жизнь тут и прожил. Тогда брат аккуратно спросил его, не хочет ли он умереть в принципе здесь же, но в другой очень похожей квартире, в комнате большего размера с милыми соседями – старичком и девушкой «в самом расцвете сил»? Подумав, коммунальный патриот согласился, но потребовал денег. 100 рублей.
Андрей Иваныч приступил к ковке железа. Сказать, что в те времена рынок был диким – не сказать ничего. Сделки сопровождались «стрелками» группировок, крышующих полулегальные риэлторские фирмы, начальникам паспортных столов вручались ценные сувениры (бутылки водки) с тем, чтобы они выписали давным-давно уехавших из квартир хозяев, но почему-то до сих пор прописанных по старому адресу, участковым инспекторам совались в карманы конверты. Все делалось на грани и за гранью фола.
…Итак, молодая семья уехала в Рабочий поселок. Инженер – в Зеленоград, там ему самое место. Параноик отправился умирать в комнату Коляна, а Колян с голой теткой уехали на Филевский парк. Причем брату пришлось собственноручно грузить их бесчувственные тела в открытый грузовик!
Девушка, стоявшая на «кремлевском» варианте, осталась жить в коммуналке, только уже с более безнадежными соседями – дедом-пофигистом (желание деда исполнилось – его никто так и не тронул) и дяденькой, твердо решившим умереть уже в этой квартире.
Да, а как же мама из Риги? У нее тоже все хорошо. Ее квартирку в Ясеневе купилѕ турок для своей русской подруги. А мама переехала в дом напротив – тот самый, с экспериментальными планировками. И правильно сделала, потому что таких домов в Москве больше не строили – их всего шесть, похожих на паруса (только не алых, а ярко-синих), стоящих на краю Битцевского леса.
А брат… В «сталинке» он прожил всего год! Вывел тараканов, сделал отличный ремонт, купил мебель, а потом заскучал, закис и… убежал. Строить очередной дом. Ну скажите, нормальный ли он человек?
Видимо, Неделин все время должен находиться в бесконечном процессе квартирных операций. А устоявшийся быт навевает на него тоску. Впрочем, не будем его осуждать. В какой-то степени его бурная деятельность созидательна. Не зря же он «московский строитель».