Будет нам ультрафиолетово!
Москва – самый большой город Европы, хотя и не самый комфортный в плане экологии. Об имеющихся здесь проблемах шла речь на научно-практической конференции «Управление качеством городской среды». Она состоялась в Российской Академии государственной службы при президенте РФ.
Можно пить и сырую
Знаю семью, где воду процеживают сначала через «Аквафор», потом через немецкую «Бриту» и лишь затем используют для готовки. А пьют только кипяченую или из пластиковых баллонов. Спросил:
– А раньше что, не пили из-под крана?
– Пили, – сокрушенно ответили мне. – Так ведь многого не знали…
Не водка, стало быть, губит людей – вода.
Антиреклама московской «аш два о» началась лет пятнадцать назад, имея одну главную цель – увеличить продажу бутилированной влаги. И, как видим, своего добилась.
На конференции – в который раз! – было сказано: по санитарным нормам, а также критериям ВОЗ (Всемирной организации здравоохранения) московская вода – одна из самых чистых в мире. Даже взятая из-под крана, не кипяченая, она никогда не становилась причиной заболеваний. А сколько таких случаев было по России! Другое дело – не очень вкусная. Иногда бьет в нос хлором. Есть такой грех. Но хлор применяют десятки стран, правда, в меньших количествах, чем у нас. Известны ведь и более современные способы очистки.
Сейчас утверждена схема водоснабжения столицы на период до 2020 года. В ней главный упор делается на качественные показатели (это как раз про вкус), поскольку с количественными проблем пока нет: Москва готовит воды столько, что излишки собирается продавать области.
Своих технологий очистки (если говорить о самых современных) у нас, к сожалению, нет, но они закуплены и уже внедряются. Например – озонирование. Полностью этот газ не заменяет хлора, ведь на таком громадном протяжении труб он не сохранится и выветрится, вода останется беззащитной. Хлор в этом смысле универсален и безотказен. Но чтобы его было меньше, в процессах очистки станет участвовать ультрафиолет.
Опасные родники
Часто задают вопрос: почему столица не использует подземные кладовые? Мы чуть ли не единственный мегаполис в мире, где этот источник практически не задействован. Между прочим, вокруг Первопрестольной четыре крупных артезианских месторождения, которые могут обеспечить едва ли не половину московского водопотребления. Объяснение простое: потому что долгие годы с этим бесценным природным богатством обращались по-варварски: промышленные предприятия сбрасывали в подземные реки самые ядовитые отходы. И потому из примерно четырех десятков московских родников воду можно пить лишь из двух-трех. Но реабилитация подземных источников уже началась. И хотя полностью на артезианскую воду ни одна из станций в обозримом будущем не перейдет (слишком большая роскошь), ее удельный вес будет повышаться. А пока специалисты советуют: не нравится запах – наполните кастрюлю и оставьте на два-три часа. Газ выветрится, и вода станет такой же вкусной, как в бутылках.
Остается беречь и экономить…
То, что мы платим за энергию – тепловую и электрическую – меньше, чем в Европе, известно. Естественно, не без помощи города, который часть расходов берет на себя. Менее известно, что себестоимость киловатта приближается к мировым показателям, да что там – уже сравнялась, и иллюзий быть не должно: достаются эти киловатты нелегко. К тому же идем мы к нерегулируемым ценам на электроэнергию, а что это значит – понятно. Поставщики не будут особо церемониться с жителями. Для малоимущих субсидии останутся, но это все же не основная часть населения. Платить придется больше. Иллюзий на сей счет питать не приходится…
На конференции об этом говорилось немало. Какая там бережливость, если дома худые? Прошлая зима выдалась теплой, зато предыдущая заставляла усомниться – в Москве живем или в Сибири? В начале января столбик термометра падал до минус 30. Рост нагрузки в московской энергосистеме тогда увеличился на 10–15 процентов, а это – 2 млн. кВт. Понятно: люди включали все отопительные приборы, которые были в доме. Бюджет закряхтел. Но почему город должен расплачиваться за грехи коммунальщиков? За то, что они вовремя не провели утепление ограждающих конструкций зданий? В связи с этим высказывалась даже такая мысль: жильцы в «холодных» домах должны меньше платить за квартиру, чтобы каким-то образом компенсировать дискомфорт. Так принято во многих странах. Ведь это еще и стимул для быстрейшего ремонта таких домов. Правда, неплохо бы еще наладить энергоаудит, ибо потери тепла все еще остаются без внимания жилищных инспекционных служб. На Западе такие работы (а именно герметизация зданий, даже принадлежащих частным владельцам) субсидируются государством.
Как раздвинуть график
Еще один путь: снижение себестоимости топлива. Конечно, на резкие шаги – вроде замены углеводорода спиртом – не пойдем. Народ не поймет. Тем не менее, определенные шаги в этом направлении делаются. Например, мешают бензин с рапсовым маслом. А еще – твердые бытовые отходы. Кстати, сжигание мусора признано наиболее эффективным способом его утилизации – мест для захоронения уже нет. Потому и строятся заводы по уничтожению мусора. А тепло – что? Опять в атмосферу?
В Финляндии, схожей с нами по климату, твердые бытовые отходы давно используют как топливо. А мы лишь в начале пути. Но важно, что первые эксперименты – например, на Алтуфьевском заводе – уже проводятся.
Наконец, весьма любопытный и нетрадиционный путь сбережения энергии – раздвижение графика рабочих часов. Вот данные: максимальный расход энергии приходится на время с 17 до 20 часов, когда он увеличивается в сравнении со среднесуточными показателями вдвое. Но вот что интересно: в Англии график вечерних нагрузок более-менее спокойный, а во Франции это вообще почти прямая линия. В США издан закон (на 600 страницах!) об энергетической политике страны. А начинается он с экономии энергии в здании Конгресса. Иными словами, утепление здания, а также равномерное расходование энергии по отдельным службам предписано в законодательном порядке.
Здесь неплохо вспомнить: в советское время на разных предприятиях устанавливали разные часы работы (одни начинали трудиться с 8.00, другие – с 9.30). А потому пик нагрузок на энергосистему был не столь ощутим. О возвращении к этому опыту не раз говорил и мэр города Юрий Лужков. Причем даже в более радикальном варианте: установить начало работы некоторых предприятий с семи утра, что, кстати, является обычным для ряда европейских стран. Кроме всего прочего, это еще путь к избавлению от автомобильных пробок.
Какого цвета снег?
С экологической точки зрения он при всей его белизне абсолютно… черный. Только не все об этом догадываются.
Впрочем, начнем с другого. Вы заметили множество ограждений, которые устанавливают вдоль дорог, внутри дворов, вокруг городских клумб? Охраняют зеленые участки? Но бывает, что клумба давно уже лысая и на ней ни травинки. Речь как раз о «черном» снеге. Его свозили на пустыри, складировали на газонах, просто сбрасывали на свободные участки дорог, места для будущих цветников. И тем самым превращали землю в мертвую зону.
Безобидная на первый взгляд белая масса только кажется чистой. В ней – чуть ли не вся таблица Менделеева. Помимо твердого бытового мусора – сульфаты, хлориды, нефтепродукты, тяжелые металлы… Все то, что оседает на землю вместе с выхлопными газами автомашин, отходами промышленных предприятий.
Но куда же девать «черный» снег? Проблема, которой не знает ни один из мегаполисов Европы. В Берлине, например, среднегодовая норма снежных осадков – пять сантиметров. В Москве – более пятидесяти. А бывает и до двух метров. Не уберут – город встанет. Заторы, гололед.
В черте Москвы отныне запрещены какие-либо снежные свалки. Не увидишь теперь знакомую когда-то картину: вдоль набережных выстраиваются самосвалы и опрокидывают содержимое кузовов в воду. Москва-река и Яуза – источник для питьевой воды, и загрязненный снег в несколько раз удорожал ее очистку.
Сейчас принят новый курс – спускать снег в канализацию, используя при этом бесплатное тепло сточных вод. В разных частях города установлены специальные плавильные камеры. Камеры – это достаточно мощные и сложные гидротехнические сооружения, их размер – пять на три, а глубина некоторых достигает двадцати метров.
Для чего такие гигантские бункеры? Несмотря на то, что температура сточных вод достаточно высока (даже в самые холодные дни она не опускается ниже 16 градусов), требуется еще и подогрев снежной массы, для чего необходимы соответствующие устройства. Кстати, работают такие «калориферы» круглосуточно. Сейчас таких камер более 50. Но и этого мало. Вдобавок к ним работают еще и 150 мобильных плавильных установок, также принимающих и направляющих в канализацию холодный груз. В результате город быстро освобождается от снега, а, кроме того, улучшает экологию.