Ордер на койко-место
В ликвидированных только формально, на бумаге, но не принятых в муниципальный фонд общежитиях столицы проживают почти 200 тысяч человек.Та и эта «лимита»
В Москве до сих пор существуют около 200 общежитий с так называемым заселением по койко-местам и почти в два раза меньше – со смешанным заселением. При этом зачастую несколько семей делят друг с другом одну комнату, несовершеннолетние дети числятся на одном койко-месте со своими родителями… У всех этих людей нет не только своего угла, но даже своей кровати. Но они рады и этому, потому что знают: может быть еще хуже.
За советский период Москва пережила два этапа «великого переселения» массовой рабочей силы на столичные предприятия и стройки: сначала после Великой Отечественной войны, когда нужно было поднимать из руин разрушенное хозяйство, потом в 60 – 70-е годы прошлого столетия. Всю эту рабсилу, прибывшую в Первопрестольную в надежде получить элементарные человеческие удобства, коренные москвичи именовали лимитчиками.
Вновь прибывших размещали в общежитиях, причем женщин и мужчин отдельно друг от друга, чтобы они не создавали семьи, которым пришлось бы давать гораздо более просторное жилье, а не койко-место, как одиночкам. Порядки в рабочих общежитиях были поистине драконовские. Так, после 23.00, а то и раньше, запрещались визиты гостей, знакомых и даже родственников к обитателям койко-мест. Будучи замеченными на территории общежития в запрещенное время, они подчас выдворялись с помощью милиции.
Но в конце концов мытарства лимитчиков заканчивались: лет через 10 каждый из них получал постоянную прописку в столице и комнату в коммуналке и мог претендовать на постановку в очередь на предоставление отдельной квартиры.
Нынешним лимитчикам о такой перспективе остается только мечтать. Лишь редким счастливчикам из них удается полноценно устроиться в Москве. Дело в том, что раньше привлечение дополнительной рабочей силы было одним из пунктов государственной политики. Теперь в лимитчиках, как в самой дешевой рабочей силе, нуждаются лишь отдельные компании, например, строительные. Соответственно, руководители этих компаний считают, что предоставлять иногородним работникам жилье – слишком «жирно», достаточно и того, что им платят зарплату, пусть даже нищенскую.
Народ размножился
Изменение отношения к лимитчикам поставило под вопрос и существование общежитий. В 1993 и 1994 годах на свет появились два постановления московского правительства – «О мерах, направленных на сокращение общежитий на территории г. Москвы» и «О мерах, направленных на совершенствование использования общежитий». Документы утверждали порядок перевода общежитий в жилищный фонд города, то есть расселения, причем в рамках самих общежитий. Это означает, что каждая проживающая в общежитии семья должна получить отдельное изолированное помещение размером не менее социальной нормы, равной 18 квадратным метрам.
Понятно, что заниматься расселением общаг обязали их непосредственных владельцев – предприятия, а конкретно руководство и профком. Они должны были направить данные о проживающих в жилищную комиссию административного округа по месту нахождения общежития. Комиссия должна дать добро на выдачу ордеров по фактическому проживанию людей. Последнее слово (принятие решения о выдаче ордеров, закрытие общежития и приемка его с баланса предприятия на баланс муниципалитета) остается за префектом. Если он это слово скажет, общежитие считается ликвидированным.
Те, кто готовили два вышеуказанных постановления, не смогли учесть того, что число проживающих в общежитиях людей после выхода постановлений резко возрастет и превысит число изолированных помещений в них. Но выкидывать «лишних» людей на улицу российские законы категорически запрещают. И тогда дилемма была решена так: жильцам общежитий коридорного типа стали выдавать ордера… на койко-место. Порядку перевода общежитий в жилфонд города это решение не противоречило, ведь в нем говорилось о выдаче ордеров на занимаемую площадь по факту проживания. Зато противоречило морально-этическим нормам – проживание семьи на площади койко-места.
И суды в тупике
Нисколько не проще решались вопросы предоставления изолированного помещения и выдачи ордера и в общежитиях квартирного типа. В них по сей день продолжаются конфликты между претендентами на отдельные комнаты или квартиры. Потому что ордера по факту проживания зачастую выдаются по совершенно непостижимым критериям. Так, одну из кадровых работниц ЗиЛа с более чем 10-летним трудовым стажем переселили с ребенком из однокомнатной квартиры в комнату, а освободившуюся квартиру предоставили родственнице заводского начальника: к этому моменту она проработала на предприятии всего год, да и то в должности уборщицы.
У судов, в которые поступают иски, связанные с разделом общежитий, просто опускаются руки. Они не знают, какими нормативными актами руководствоваться при принятии решений о ликвидации общежитий. Федеральные законы ничего не говорят, а регулировать жилищный вопрос только местными постановлениями вроде бы нельзя, ведь жилищное законодательство находится в совместном ведении РФ и субъектов федерации. Как быть?!
Запутанней всего ситуация в общежитиях, которые предприятия уже скинули со своих плеч, а город еще не принял на баланс. Здесь даже не на кого в суд подать.
В частности, работница Московского шинного завода с более чем 25-летним трудовым стажем Надежда Устинова долгое время занимала комнату в общежитии на улице Айвазовского. В 1994 году общежитие было решено ликвидировать. Как ветеран труда Надежда Алексеевна имела право на первоочередное получение отдельной квартиры. Сперва ей пообещали квартиру, но потом без объяснения причин выписали ордер на уже занимаемую комнату и сняли с очереди на улучшение жилищных условий. Женщина отказалась получать ордер и обратилась в суд с иском на предприятие и префектуру Юго-Западного округа. Но поскольку по документам общежитие было ликвидировано, на балансе завода оно уже не числилось, а на баланс города еще не поступило, спросить оказалось не с кого. Однако Н. Устинова не сдалась…
Летом 2002 года Лефортовский суд принял решение не в ее пользу. Он счел, что поскольку комната, которую занимает Надежда Алексеевна, соответствует социальной норме, оснований для предоставления ей отдельной квартиры нет. Мосгорсуд оставил жалобу Н. Устиновой на решение нижестоящего суда без удовлетворения. Кстати, в паспорте Надежды Устиновой до сих пор стоит штамп о регистрации ее на койко-месте.
Таких историй много. И это не удивительно: в ликвидированных только формально, на бумаге, но не принятых в городской долевой фонд общежитиях, проживают почти 200 тысяч человек.
Ответа на вопрос о том, что делать в такой ситуации, в проекте рассматриваемого Госдумой Жилищного кодекса РФ нет. Ведь он разрабатывался исходя из мировых норм. А ни в одной цивилизованной стране уже давным-давно нет такого явления, как «общага» и тем более словосочетания «койко-место»…