Начало практической работы Фонда РЖС не дает повода для излишнего оптимизма
Миновало ровно полгода, как состоялись первые аукционы по продаже Фондом РЖС земельных участков под жилищное строительство. Срок недостаточный не то чтобы для окончательных, но даже промежуточных выводов. Тем не менее уже начальные практические шаги фонда принесли достаточно пищи для размышления.
Первые результаты
Условной датой рождения Фонда РЖС можно считать принятие закона «О содействии развитию жилищного строительства» в июле 2008 года. Основной задачей фонда было провозглашено изъятие земельных участков у неэффективных государственных пользователей и вовлечение их в жилищное строительство. Примерно год ушел на организационные и подготовительные мероприятия. В конце сентября прошлого года фонд приступил к практической продаже на аукционах участков под жилищную застройку. А в феврале нынешнего года генеральный директор Александр Браверман докладывал о первых результатах работы Дмитрию Медведеву.
За сравнительно короткий срок фонду удалось заключить соглашения о сотрудничестве со всеми без исключения субъектами РФ, от которых поступили предложения по более чем тысяче участков. Их общая площадь составила более одного миллиона гектаров!
Впрочем, предложения – это даже не протокол о намерениях. Это лишь пожелания губернаторов относительно участков, которые они считают перспективными для изъятия фондом у нынешних пользователей и передачи их под застройку. За этим следует довольно сложная согласительная процедура с непредсказуемым заранее результатом. Пока же из миллионного изобилия вовлечено в оборот, то есть передано в руки фонда, лишь 2 тысячи гектаров. Правда, по словам Александра Бравермана, это «позволит возвести на них 5,8 млн кв. м жилья».
Надо сказать, что 5,8 млн – цифра не сногсшибательная, но достаточно внушительная. Это ровно 10% годового ввода жилья по стране, при том что работа только началась! После такой цифры перед мысленным взором всплывает панорама величественной стройки: по котлованам ползут бульдозеры, натужно ревут моторы грузовиков, ввысь взметаются стрелы подъемных кранов…
В переводе с бюрократического на русский
На деле же картина несколько более скромная. Пока что 2 тыс. га в основном находятся, если можно так выразиться, у фонда в загашнике. Реально на аукционах под застройку в прошлом году было продано только 6 участков общей площадью около 310 га. С начала этого года к ним добавились 6 участков площадью чуть более 80 га. До кучи можно учесть еще 35 га, переданных под промышленное производство. Всего получается около 400 га. Напомню, что начинали мы перечисление с миллиона. Извещения о новых аукционах в середине марта на сайте фонда отсутствовали.
Что касается объемов ввода жилья, то цифра 5,8 млн тоже требует расшифровки. Дело в том, что по условиям контрактов на передачу земли срок строительства колеблется в пределах от двух до одиннадцати лет, в зависимости от размера участка. То есть в пересчете на год объем строительства тоже существенно меркнет.
Справедливости ради следует учесть, что часть земель под застройку фонд безвозмездно передает в распоряжение субъектов РФ. Обобщенные количественные данные по этому направлению фонд не приводит. Однако существуют условные пропорции, по которым субъектам передается примерно треть земель фонда. То есть принципиальным образом картина от этого не меняется.
Силы трения
Было бы упрощением связывать пока что скромные результаты работы с банальными леностью и отсутствием рвения у аппарата фонда. Есть ощущение, что проблемы, с которыми сталкивается фонд, глубже и серьезнее. Начнем с того, что зарождалась идея создания фонда на пике роста рынка жилья, а начало практической работы пришлось на разгар кризиса. Спрос на жилье сегодня минимален, соответственно, нет особой нужды в участках под застройку. Фонд может сколько угодно стараться, но заставить покупать свои участки он не в состоянии. Отсюда, пусть единичные, случаи повторного проведения аукционов. По признанию Александра Бравермана, при организации первых аукционов фонд столкнулся со стагнирующим рынком, на котором сделки практически вообще не проводились, а попытки их осуществления натыкались на «рыночное противодействие». Косвенно эту оценку ситуации подтвердил министр регионального развития Виктор Басаргин, напомнив, что из 22 ранее широко разрекламированных проектов комплексного освоения территорий «в живых» осталось только восемь.
Впрочем, повышение спроса на землю – дело времени. Сложнее положение на противоположном фланге наступления фонда по «вытягиванию» участков от прежних пользователей. В этом смысле показательна та крайняя неохота, с которой руководители фонда отвечают на вопросы относительно судьбы конкретных участков или ситуации в конкретных городах. Причина – неопределенность ситуации. По признанию сотрудников фонда, перечень участков-кандидатов на изъятие находится в постоянном движении: одни объекты включаются в него, другие выпадают. Очевидно, что это является отражением жесткой борьбы за обладание землей, которая временно упала в цене, но все понимают, что это временно. Земля – один из самых привлекательных объектов для коррупции. А ее (коррупцию) пока еще никто не отменил. Как следствие – то и дело вольно или невольно исходящие сигналы (от Владимира Путина, от его первого заместителя Игоря Шувалова, от Александра Бравермана), которые свидетельствуют, что не во всех регионах инициативы федерального центра находят должный отклик. Хотя формально, если говорить о работе фонда, все регионы подписались под договором о сотрудничестве. Тем не менее можно только догадываться, сколько интересов сплетается вокруг каждого участка, и как сложно идет расставание с ним формального обладателя.
Крамольные мысли
Пока не было фонда, самым расхожим объяснением низких темпов строительства в городах была нехватка подготовленных земельных участков. Собственно, фонд и был создан для решения этой проблемы. Ну заодно еще и для продвижения малоэтажной застройки, позволяющей строить якобы быстрее и дешевле. И вот в тот момент, когда фонд приступил к практической раздаче земли, вдруг начинает выясняться, что она вроде бы как и не очень-то нужна. То есть не то чтобы вообще не нужна, про запас ее немного готовы взять, но острого дефицита нет, да и никогда не было.
Так, на одном из совещаний в фонде губернатор Пермского края Олег Чиркунов рассказал, что до недавнего времени они придерживались той точки зрения, что Пермь надо развивать вширь, создавать новые микрорайоны. Два года назад на эти цели были выделены 200 га под малоэтажное строительство. Но в какой-то момент зарубежные специалисты обратили внимание на обидное для руководства обстоятельство, что город является бессистемным расположением пустырей. Плотность застройки в центре Перми в разы ниже успешных европейских городов. Более того, начиная с некоторой площади город становится убыточным. Сейчас в краевом центре приостановили торги уже подготовленными периферийными участками и идут по пути реконструкции застроенных территорий, реализуют высокоплотные проекты в центре города на собственных территориях и пытаются продемонстрировать, что высокоплотная застройка может быть весьма «комфортной штукой». В завершение Олег Чиркунов забил гвоздь по самую шляпку: «У нас скромный формат взаимодействия с фондом. Это вызвано тем, что, честно говоря, мы особого дефицита земли не испытываем».
Губернатор Новосибирской области Виктор Толоконский подтвердил, что у них тоже есть свои резервы. В областном центре уже имеются землеотводы и документация примерно на 10 млн кв. м нового строительства, этого хватит на 6–7 лет полноценной работы. По мнению губернатора, городу не следует идти на малопривлекательные участки. В освоенной части города строить намного дешевле. «Периодически администрация города просит расширить границы, а я им показываю пустоты в их генеральном плане», – добавил Виктор Толоконский.
Есть основания полагать, что в чем-то похожая ситуация (пусть с определенными оговорками) существует и в Москве. Обратитесь в любой пункт продажи новостроек и попросите разрешения взглянуть на ксерокопию инвестиционного контракта. Ее охотно демонстрируют в качестве подтверждения законности строительства. Сплошь и рядом этот контракт заключен три, пять и даже семь лет назад. Это значит, что земля у застройщиков есть и в приличном объеме, но ее не спешат пускать в дело, чтобы не сбивать цены.
Все чаще звучит и другая «крамольная» мысль – об экономической и прочей неэффективности малоэтажного строительства для городских условий, о его неуместности в том виде, котором оно пропагандируется. Обсуждение вопроса по существу – тема для отдельного разговора. Здесь же заметим, что фонд изначально был заточен под малоэтажное строительство. В плане работы на текущий год две трети площадей отведены именно под малоэтажку. И поэтому всякий, пущенный в малоэтажное строительство камень, по сути, падает в огород фонда.
Косим трын-траву
В соответствии со стратегией собственного развития фонд планирует, что с 2012 года строительство не менее 30% жилья в стране будет осуществляться на привлеченных им земельных участках. Это хорошо. Пусть фонд успешно воплощает свои планы, готовит земельные участки, продает их, строители пусть возводят жилье. Только как это отразится на рядовых гражданах?
Вот продал фонд недавно в Тушино участок. Застройщик взялся за три с половиной года построить на нем 27 тыс. кв. м жилья. Для Москвы это капля в море, рынок этого просто не заметит. С другой стороны, застройщик заплатит фонду за землю более 636 млн рублей, по 24 тыс. рублей за каждый метр будущего жилья. Сначала он одолжит их в банке, а потом для погашения кредита возьмет их с покупателя, с процентами. Обычное дело, и цены обычные, рыночные. Все как всегда. С точки зрения покупателя, не изменилось ничего!
Пусть Москва – случай особый. Но возьмите Курск, Чебоксары, Тюмень – везде та же ситуация: земля реализуется на рыночных условиях, застройщики тоже рассчитывают продать жилье «по рынку».
Меняются местами слагаемые, разворачиваются процессы борьбы-сопротивления, есть положительные результаты. Но нет прорыва. Потенциальному покупателю совершенно безразлично, на какой земле – муниципальной или федеральной – будет построен его дом. Ему бы побольше да подешевле. Но этого не происходит. И не очевидно, почему непременно должно произойти завтра. А хочется осязаемых перемен к лучшему.