Остров художников
Место это в какой-то мере напоминает остров. Расположенное на отшибе, вдали от метро, отрезанное набережной, имеющее напротив зеленую массу самого увеселительного парка города, плавно переходящего в бесконечность Нескучного сада, а в перспективе – вздыбливающуюся арку моста. Оно отдельно от всех. Этакий остров художников. Остров Крым.
Вздыхать и ахать
Почему Крым? Да потому что окружают его со всех сторон Крымская набережная, Крымский вал, Крымский мост… Потому что краски здесь всегда ярки и, как в каком-нибудь Коктебеле, витает атмосфера свободного творчества. Кто бы мог подумать в 70-х годах, когда строилась эта скучная бетонная коробка, которую теперь именуют «памятником брежневской эпохи», что вокруг нее завихрится такое? Традиционные книжные ярмарки с шатрами на все вкусы, вернисажи, галереи, концерты… Все это объединяется одной аббревиатурой – ЦДХ, – и дальше уже ничего объяснять не надо.
Да и художническая смена подрастает поблизости. На Крымскому валу, рядом с Домом художников, объединенным под одной крышей с филиалом Третьяковской галереи, – Московский академический художественный лицей (МАХЛ) Российской академии художеств, более известный старшему поколению творцов как Московская средняя школа имени Сурикова. У профессиональных графиков и живописцев в биографии буквально через одного: «окончил МСХШ». Славное в общем учебное заведение. Раньше его серое скромное здание располагалось в Лаврушинском переулке, прямо напротив Третьяковки. На переменках считалось нормальным сгонять посмотреть на Врубеля, чтоб вдохновиться на собственные подвиги. Принимают туда только после пятого класса, зато едут со всех концов страны – живут в отрыве от пап и мам в интернате. Едут самые одаренные.
Помню скромного мальчика Вову с Алтая, у которого получался акварельный затек такой воздушности, что москвичам оставалось только вздыхать и ахать в досаде и восхищении.
Переход к культуре
Конечно, в новом здании лицей развернулся – тут тебе не только обычные классы и мастерские, а еще музейно-выставочный комплекс с кинозалом, куча спортивных залов, бассейн… Но это все внутри и нам не видно.
Так что идти к ЦДХ гораздо интереснее по другой стороне Крымского вала. Во-первых, там, пусть и за забором, пышная зелень Парка культуры, а не скучные стены домов. Во-вторых, трудно отказать себе в удовольствии переходом через подземный переход – от Парка культуры непосредственно к очагу этой самой культуры. Спускаешься себе обычным манером под землю, а там… Пусть и не Дали с Шишкиным, но все же произведения искусства. По первому разу впечатление чарующее: этакий подземный художественный салончик, где подсолнухи и коты, кожаные фенечки и фарфоровые статуэтки. Вдруг ослепляет неожиданностью полный предзакатного теплого света пейзаж, глядит печально по-пикассовски фиолетовая женщина, а дальше опять лютики-цветочки. Или вот смотрит со стены по-отечески мудро Никита Сергеевич Михалков. А под ним табличка: «Принимаем заказы на портрет». Мол, такие важные у нас клиенты. Поскольку Михалков по подземным переходам не ходит, опровергнуть некому.
Добрый ангел и Феликс Эдмундович
Но вот мы все-таки оторвались от этих зрелищ и вынырнули на воздух. Тут продолжение следует. Прямо на ограде, мимо которой идем, написано: «Музеон», он же Парк искусств, он же – Музей скульптур под открытым небом. Не проходите мимо. Можно завернуть в крытую галерейку и продолжить созерцание картин, а можно зашагать прямо по аллее мимо голубых елей, стелы, на самой верхушке которой сияет золотом Добрый Ангел Мира с голубем в руках: «Пусть добрый ангел хранит Москву от всех невзгод!..» И в самом деле, пусть хранит. На газонах – современные скульптуры. Фигуры, то закрученные узлом, то на коне, то с тяжким крестом на шее. Справа за забором шумит стройка, покачивает жирафьей шеей кран, а здесь пахнет свежескошенной травой и такое ощущение покоя, как будто тишина.
А вот и гиганты-памятники, так долго жившие на центральных площадях, а затем демонтированные и сосланные в изгнание в Музеон. Правда, место ссылки у них весьма приятное. Феликс Эдмундович печально смотрит вдаль, комкая в руке фуражку, – реабилитации не предвидится. Чуть дальше Горький – тоже шляпа в руке и тоже невесел. Ну, ему-то печалиться нечего: закончится реконструкция площади у Белорусского вокзала, и вернут его на привычное место. Сталин стоит посреди зеленой площадки. За ним простой и страшный памятник погибшим от репрессий: полукруг стены, забранной толстой решеткой, а за ней теснятся-выглядывают каменные головы. Дальше Свердлов, Калинин… Интересно, не поют ли они, оставшись в одиночестве, «Как здорово, что все мы здесь сегодня собрались»? Не гуляют ли лунной ночью по аллеям?
Ах, какой релакс!
Впереди великолепие розовых кустов: алые, кремовые, бордовые, белые. Прямо на аллее – толпа «эбонитовых женщин», одновременно напоминающих гумилевского изысканного жирафа с озера Чад. Эстрада под навесом – здесь проходят вечера романса и прочие задушевные спевки. Направо мини-прудик с фонтанчиком посередине, кругом – скамейки. Вообще скамейки везде – разнообразнейшие, приглашающие присесть, располагающие к покою и созерцанию. Вот на скамье-качелях в зелени покачиваются бабушка с внуком, пара присела на плетеную лавочку… По аллеям гуляют неспешные семьи. Розы и скульптуры. Скульптуры и розы. Прудики. Деревянные мостки. Беседки.
– Ах, какой здесь релакс! – замечает дама в светло-джинсовом спутнику.
Гербы-гиганты, памятник «Слава труду!», будочка с надписью «реставраторы». За оградой – набережная. Там шум машин и мерный плеск всяческого плавтранспорта. Ну, такой звук шагов по воде. Здесь пришвартован «Валерий Брюсов» – теплоход-отель. Там гуляют и поют.
Небо резко темнеет. Художники, раскинувшие импровизированный вернисаж вдоль набережной, начинают собирать картины. Над всем этим мельтешением – гуляющими, плывущими, поющими – царит и нависает Петр Первый. Хоть и установлен памятник подальше, на острове, но, где бы ты ни шел, кажется, что его корабль движется прямо на тебя. Как в кино: наезд операторской камеры, и изображение становится все крупнее и крупнее. Начинает накрапывать.
Странные танцы
Выходим из волшебных садов и огибаем ЦДХ по периметру, разглядывая открывающиеся виды. Довольно большой кусок уже опустевшей набережной. Весьма дикий газон с вкраплениями деревьев. Дальше – парковка или стихийное сборище автомобилей. Ничем не заполненные «островные» пространства посередь города. Побитая временем коробка ЦДХ, оживляемая обычно духом наполняющих и окружающих ее людей, снаружи глядится мрачно. Капает. Идем под козырьком здания, благо он широк и есть со всех четырех сторон. Заворачиваем за угол и видим странное: в полной тишине танцует пара – полупоклон, два шага назад… Плавно и сосредоточенно. А что это у них в руках? Мечи! А дальше одинокий юноша в танце и тоже с мечом… Можно было спросить: кто вы? Откуда? Зачем? Но было такое тревожное очарование в этой предгрозовой тишине, в этом безмолвном танце, что мы не решились нарушить.
Шарик и ящик
А теперь о главной причине нашего сегодняшнего похода: место это вскоре может измениться неузнаваемо. Совместно с уже известным москвичам лидером хай-тека архитектором Норманом Фостером (Хрустальный остров в Нагатинской пойме, Музейный городок в виде цветка на месте Музея изобразительных искусств и т.д.) уже разработан проект «Апельсин». Здание, собирающееся заменить ныне существующий дом художников, будет представлять собой разрезанный на дольки апельсин. Фасады закругленной формы планируется выполнить в двух цветах: оранжевом и серебряном. Согласно проекту общая площадь здания составит около 80 тыс. кв. м, что на 20 процентов больше нынешней площади ЦДХ. На первом этаже «Апельсина» предполагается разместить музей, на последующих – апартаменты, квартиры и гостиницу. Проект, как это обычно и бывает, вызвал шквал откликов – в основном отрицательных. Действительно, внутри непрезентабельного на вид старого здания галереям и художникам вполне комфортно. И, как считает архитектор Николай Лызлов, никакого смысла нет менять «ящик на шарик». Но вопрос еще и в другом. Останется ли в большем по размеру «шарике» с дорогими апартаментами и номерами место для свободного искусства? Не станет ли оно там лишним? Не появятся ли на входе металлоискатель и фейсконтроль и на въезде – шлагбаум?
С тем, что земля в этом месте дорогая и используется не слишком по-хозяйски, вроде бы все согласны. Некоторые московские архитекторы считают, что следует сохранить, модернизировав, старое здание, но уплотнить окружающую застройку, пожертвовав Парком скульптур. Может, оно и рационально, но лично мне и, думаю, еще многим и многим этого островка спокойствия будет безумно жаль.
Небо решительно покраснело. Корабль Петра разрезал его, плыл навстречу, за ним сверкнул огненный зигзаг. Камера: наезд!