Фальшак «в законе». Факты – очевидные, выводы – невероятные
Напомним содержание. Действие происходит в доме жилищного кооператива «Мурманск». Хозяин одной из квартир попадает в психушку. Чтобы получать коммунальные платежи, пока владелец отсутствует, кооператив делает ремонт в квартире, находит жильцов.Когда хозяин возвращается, кооператив старается ему помочь: устраивает на работу, выбивает материальную помощь. Но тяжело больной и пьющий человек кончает жизнь самоубийством, а в его предсмертной записке говорится, что квартира завещается брату. Однако пай не выплачен, и родственникам квартира передана быть не может. Выплаченные деньги должны быть возвращены родственникам, а квартира – предложена городскому очереднику для выкупа. Но брат покойного хозяина претендует именно на квартиру…
…Подобная ситуация может быть разрешена только судом. В Бабушкинский суд и поступил иск. Истцом был М. К. Ответчиком – ничего не ведавший и ни в чем не повинный очередник. А в качестве соответчиков были привлечены бухгалтер и правление ЖСК.
Брат за брата
Казалось бы, дело должно было разрешиться на первом же заседании суда – о каком наследовании может идти речь, когда нет самого предмета наследства?
– Нет, – категорически утверждал М. К. – Квартира моя. Потому что она полностью оплачена. И оплатил ее именно я.
Такой вот интересный поворот.
В доказательство он предъявил квитанцию, датируемую 2 декабря 1992 года, на которой была проставлена сумма, недостающая до полной стоимости квартиры (за минусом первого взноса). Выглядела квитанция солидно – на ней была круглая печать и штампик ЖСК. Ее копию – со всеми проставленными в ней цифрами – мы воспроизводим в газете, на стр. 4 (Не обращайте внимания на второй – зачеркнутый – штампик: просто сменились реквизиты банка).
Итак, подлинный ли был представлен документ или нет? Это и надо было выяснить суду.
Читателя, который ждет сложной и запутанной интриги, изысканий специалистов на предмет подлинности бумаги, мы сразу вынуждены разочаровать. Не было таких изысканий. Представлен был обычный бланк, и платежкой его можно было назвать разве что в горячечном бреду. Все настолько ясно, что даже до суда дело не должно было дойти. А если дошло бы, то в единственном качестве: М. К. замышлял грандиозную авантюру. И за это он должен был поплатиться. Его надо было судить.
Но на деле все обернулось иначе…
Посмотрите на снимок. Всем знакомый бланк. Вверху – «Извещение», внизу – «Квитанция». И то, и другое заполняет жилец. Формы квитанций могут быть разные, но суть одна: какую сумму человек проставляет, столько и платит. Все ясно, вопросов возникнуть не должно.
Разве что у непосвященного может возникнуть один – а печати, зачем они? Но у каждого ЖСК свой счет. С тем, чтобы деньги попали именно на него, бухгалтер ЖСК и ставит печать кооператива, да еще расписывается. Обычные реквизиты ЖСК – не более. И вот с такой квитанцией человек идет в банк, кассир принимает деньги, закладывает квитанцию в кассовый аппарат, и потом половинку возвращает жильцу. Это и есть его отчетный документ.
А теперь еще раз обратитесь к снимку. Видите оттиск кассового аппарата? Его нет. Более того – нет и фамилии того, кто должен был внести деньги. А это, кстати, обязательное условие при расчетах в банке. Безымянными платежи не бывают.
Что из этого следует? То, что деньги уплачены не были.
И, наконец, самое интересное. Какой же вывод сделала судья Т. В. Чернышева, взглянув на обычный бланк, из тех, которые, как мы сказали, раздают всем жильцам кооперативного дома, да еще в немалом количестве – пусть будет про запас?
– Да, – сказала она. – Оттиска Сбербанка нет. Деньги в банк действительно не вносились. Но это значит, что бухгалтер ЖСК их получил наличными. Вот его подпись и печать. Значит, квартира была оплачена. И следовательно, владелец у нее был. Сейчас его нет. А это значит, что квартира переходит к его наследнику.
Наследство «по пустышке»
Есть вопросы, на которые ответить невозможно даже в принципе. Если хотите разыграть человека – спросите его:
– Так вы уже не бьете свою жену?
Задается такой вопрос, как правило, участливым тоном.
Что бы вы ни ответили – вам крышка! Начнете мекать: «Да что выѕ Да я и раньшеѕ» – слова будут выглядеть в высшей мере неубедительно. Самому станет противно. Начнете приводить более солидные аргументы – еще хуже: оправдывается! Значит, что-то есть. В общем, в более идиотском положении, когда надо отвечать на заведомо бессмысленный вопрос, оказаться трудно.
Но нечто подобное произошло на суде! И члены правления, и бухгалтер, и члены ревизионной комиссии защищались отчаянно, но чем убедительнее они приводили доказательства, тем более виноватыми казались. Да как мы, говорили они, могли принять деньги, если у нас даже нет должности кассира? Нет у нас даже сейфа, где эти деньги хранятся. Нет книги приходных ордеров, которую по инструкции Госбанка должна иметь каждая организация, принимающая наличные. Нет, наконец, записи в книге паевых взносов – вот она, смотрите! – что кооператив получал какие-то платежи. А ведь эта книга – главный хозяйственный документ кооператива. Короче – не видели мы этих денег. О каком же тогда наследовании можно говорить?
Что на все это ответила судья Чернышева?
– Знаем мы ваши книги. Там вы можете написать, что хотите. А тут печать. Зря ее не ставят. Значит, деньги были получены.
И присудила наследство брату.
Московский городской суд, не глядя, проштемпелевал это решение. Хочется думать, что именно так и было – не глядя. Иначе как могли уважаемые юристы пройти мимо стольких очевидных несообразностей, которые случились на этом процессе? Обратим внимание на главные из них. Как могли принять фальшивку за платежный документ? Почему не поинтересовались практикой оплаты пая и коммунальных платежей в кооперативе, ролью (и весом!) печати на бланках? Почему так легко приняли версию М. К., что он внес деньги, когда по уставу кооператива никто, кроме пайщика, такую процедуру осуществлять не может? Почему – зададим и такой вопрос – непосредственно в зале суда не арестовали председателя ЖСК и бухгалтера, которые, не проведя деньги ни по каким книгам (так получается), положили их в карман? Иными словами, пошли на преступление.
А если они не совершали его – что тогда? Тогда, выходит, суд своим решением узаконивает новый порядок внесения наличных платежей, которым подменяет утвержденный государственный порядок. И этим сам нарушает закон. И, наверное, это и есть самая вопиющая нелепость в процессе.
Как все это могло произойти? Пока – загадка. В настоящее время подана апелляция в надзорную инстанцию – президиум Мосгорсуда. Остается только ждать: может, там разгадают ее? Слишком уж нелепая ситуация, чтобы возводить ее в ранг серьезных и законных решений.