19:47:33
5 октября 2024 г.

Голуби над Клондайком

Путеводитель по МосквеБольшая Никитская разбегается рукавами от Никитских ворот: налево – до Моховой, направо – до Садовой. Она и вправду большая – протяженностью чуть меньше двух километров. Для сегодняшней прогулки мы выбрали ее левую часть.

Ретро

Я родилась в доме на углу Тверского бульвара и Малой Бронной, так что эти края для меня до сих пор – точка отсчета и воплощение Москвы. Когда спрашивают, далеко ли находится что-то, – меряю от Пушкинской площади. Из картинок детства – разноцветная витрина магазина «Ткани» у Никитских ворот и выглядывающие из будочек веселые чистильщики обуви: «Чистим-блистим!» Такой у них был рекламный слоган.

Из этого центра мироздания до всего можно было дойти пешком. Направо – до Клуба писателей и зоопарка, назад – на улицу Горького, в «Елисеевский», вперед – любимый, еще не офонаревший Арбат, налево – улица Герцена до самой-самой Моховой, а там уж – и до Красной площади рукой подать. Но обычно до этого дело не доходило – Зоологический музей с его птичками и бабочками никогда не надоедал, по-домашнему забредали в кино, а кончалась семейная прогулка в шашлычной у Никитских ворот, в которой, как утверждали молодые, знавшие в этом толк родители, были лучшие в Москве цыплята-табака.

Все изменилось. Площадь раздвинулась. Теперь на ней сквер и фонтан, омывающий звездную чету русской поэзии. Толпы машин, рекламные растяжки, сверкающие бутики в полуотселенных домах. Но раз-два в месяц, по делам или велению сердца, непременно пробегаю этим маршрутом: Пушкинская площадь – Тверской бульвар – Большая Никитская – Моховая. И чувствую себя так же уютно и уместно, как много-много лет назад.

Знаменитый урод

Скрипит под ногами снежок. Дождались. Машина вежливо притормаживает, разбрызгивая свет фар. Переход.

На углу Тверского бульвара и Большой Никитской – все так же режущая глаз москвича серая коробка «ТАСС». Правда, и она в своем роде примечательна: в 1970-х годах это здание, которое по первоначальному проекту должно было быть вдвое выше, дабы перекликаться с высотками на площади Восстания и на Смоленской, называли самым уродливым домом Москвы. Окна в три этажа, вполне уместные у Центрального телеграфа, в контексте данного окружения выглядят, мягко выражаясь, диковато. Зато стоящий на противоположной стороне светло-зеленый двухэтажный особняк XIX века – неотъемлемая принадлежность улицы.

Здесь когда-то располагался один из первых кинотеатров города «Унион», а затем его место занял кинотеатр повторного фильма, где крутили старые ленты или картины, сошедшие с проката. Дожил он до 90-х годов. В этом же доме располагалась знаменитая шашлычная. Андрей Кончаловский о ней вспоминает так: «У Никитских ворот, в доме, где кинотеатр повторного фильма и фотоателье, была шашлычная. В фотоателье я снимался на паспорт, в кинотеатре смотрел старые фильмы, в шашлычной портил свою печень на ворованные у родителей деньги».

Герцен, Розовский и дом 19

Дом известен еще и тем, что здесь в скромной квартирке жил Огарев, к которому любил захаживать Герцен. Правда, улицей Герцена Большая Никитская с 1920 по 1993 год называлась не по этому поводу, а в честь того, что Герцен учился в Московском государственном университете, с комплекса зданий которого улица, собственно, и начинается. Так что левая часть Большой Никитской начинается и заканчивается Герценом.

Впрочем, то же можно сказать и о Марке Розовском, начинавшем свой режиссерский путь в клубе МГУ, в студии «Наш дом», в доме № 1, где сейчас снова, как и давным-давно, находится Университетский домовый Храм Святой Мученицы Татианы. Розовский же после «Нашего дома» стал руководителем театра «У Никитских ворот», который первые годы располагался ближе к середине полюбившейся нам улицы, а позже разместился в доме № 23. И в самом деле: не поселяться же театру с таким названием где-нибудь в Бутове?

Дом № 19 пропитан музыкой и театром насквозь. Еще в 1768–1837 годах семейство Глебовых–Стрешневых устраивало в доме приемы для членов императорской семьи и прочего высшего света. Именитые гости наслаждались искусством лучших певцов и музыкантов в двусветном зале с хорами и большим полуциркульным итальянским окном, обращенным во двор. Здесь сейчас фойе «Геликон-Оперы». А выстроенный в 1885 году парадный зал с колоннами стал основной сценой «Геликон-Оперы».

Покупается владение на углу Большой Никитской и Малого Кисловского переулка. На его месте строится здание частного театра «в русском стиле» (сейчас там Театр Маяковского). Сначала он назывался «Парадиз», что в переводе со многих языков означает «рай». В начале 1900-х стал «Интернациональным» – на его сцене гастролировали Сара Бернар, Элеонора Дузе, труппа Венской оперетты. После смены власти здесь находилось Русское театральное общество, Клуб театральных работников (позже – ЦДРИ), Ассоциация работников революционной кинематографии… А в войну в дом попала бомба. Восстановили его уже только в 50-х годах. И тогда там поселился Дом культуры медицинских работников, а проще – Дом медика.

На красном крыльце

Нет, решительно пора уже покинуть этот Клондайк – дом № 19! Ведь если начать рассказывать о литобъединении «Медик», откуда вышли Евтушенко, Вознесенский, Ахмадуллина, о первом в Москве джазовом клубе, где играл Гаранян и слушал стиляга Аксенов, о Театре революционной сатиры (предшественнике Театра Маяковского), возглавляемом Мейерхольдом, на сцене которого Леонид Утесов играл в одном спектакле сразу пять ролей, о самом Театре Маяковского со всеми его Дон-Кихотами, Дульсинеями, Леди Макбет и Трамваями «Желание», мы не сдвинемся с места никогда. Так что просто войдем в арку с коваными воротами, над которыми полукругом выведено «Геликон-Опера», и пройдем во второй, прелестный внутренний двор, где стоит красное крыльцо с массивными колоннами, на которое еще прошлым летом можно было глядеть, сидя за столиком и попивая кофе.

Теряется в перспективе за изломом поворота Малый Кисловский переулок, а вместе с ним мрачновато-блекло-красный Театр Маяковского со строгим абрисом фонарей и совсем не строгим, а даже, можно сказать, богемным кафе-буфетом «Маяк». Идем дальше. Стоп. Плотный воздух разрезает хлопанье крыльев.

– Что это?

– Го-о-олуби…

Прямо напротив Театра Маяковского, над Домом моды, обозрев нас с высоты полета, идут на посадку сизари. На «аэродроме» – балконе второго этажа – расписные птичьи домики. Хозяин этого птичьего оазиса – ярый, хоть и на пенсии, голубятник Николай Горбунов. Разводимые им венгерские линоры к городской среде вполне адаптированы: по мостовой не гуляют, маневренны, знают дом. Их вместе с хозяином часто приглашают на свадьбы – жених с невестой выпускают голубей на счастье. Особенно удобно, когда венчаются в Храме Святой Татианы – дом в двух шагах.

По дороге в спальный район

На подступах к Консерватории банк, банк, банк… Надо же чем-то и разбавлять столь концентрированное искусство. На доме № 15, где теперь галерея «Династия», была когда-то книжная лавка имажинистов, там торговал Сергей Есенин. Когда в витрине выставили его портрет, он независимо прогуливался по тротуару, искоса поглядывая на прохожих, давая им возможность оценить сходство портрета с оригиналом.

Вот и Консерватория. Танцующие руки бронзового Петра Ильича. Прямо напротив – Брюсов переулок, густо населенный музыкантами, певцами, артистами балета, профессорами и педагогами старейшего и знаменитейшего музыкального учебного заведения. Язык колокола Церкви Малого Вознесения – здания XVI века – чуть подрагивает в выбеленном воздухе, будто отсчитывая, вспоминая…

Наше время тоже истекло. Поворачиваем обратно, к Тверскому бульвару. Проходим легендарную «Рюмочную», где цвет окрестного искусства сливался в едином порыве с народом, и заворачиваем за угол – в узкий, почти лишенный тротуара Хлыновский тупик. Хрустальной чешской люстрой – мечтой советского человека – свешиваются лампочки с козырька у входа в бард-кафе «Гнездо глухаря». За ним широкие окна ART4.RU – недавно открытого Музея актуального искусства, куда приходят посмотреть не только на живописные полотна, но и на работающую здесь талантливую поэтессу, звезду Живого журнала Веро4ку. Но мы туда не пойдем. Нырнем в арку под грифом «Совершенно секретно», спустимся по крутой лестнице вниз в «Квартиру 44» – клуб, названный так в память о старой квартире его владельцев на Чистых прудах, ну и заодно уж – о стихотворении Хармса про «44 веселых чижа».

Здесь, за столиком под желтым абажуром, где каждый по штрихам, по деталям, вспомнит свою старую квартиру – «у бабушки был такой же буфет», «ой! у нас на даче еще сохранился такой рукомойник!», – можно отогреться, снова, теперь уже расслабленно ощутить атмосферу старой, неизменной Москвы и набраться духу для обратного путешествия – по заснеженному Тверскому бульвару, к станции метро, в отдаленные «спальные» районы.

Мария Кронгауз

Похожие записи
Квартирное облако
Аналитика Аренда Градплан Дачная жизнь Дети Домашняя экономика Доступное жильё Доходные дома Загородная недвижимость Зарубежная недвижимость Интервью Исторические заметки Конфликты Купля-продажа Махинации Метры в сети Мой двор Молодая семья Моссоцгарантия Налоги Наследство Новости округов Новостройки Обустройство Одно окно Оплата Оценка Паспортизация Переселение Подмосковье Приватизация Прогнозы Реконструкция Рента Риелторы Сад Строительство Субсидии Транспорт Управление Цены Экология Электроэнергия Юмор Юрконсультация