На «корабле искусств» вокруг «Динамо»
На этот раз мы решили не искать легких путей. Бульварное кольцо, улочки центра – да там, чуть копни, фонтаном забьют истории! А если взять чуть подальше? По нынешним понятиям – почти центр, по историческим – загород. Ну-ка, ткнем пальцем в атлас куда-нибудь за Садовое кольцо. Что получилось? «Динамо». Район, несмотря на пролетарский вид, сыгравший немалую роль в истории русского искусства.
Железный мир Башиловки
Выход из станции метро. Оглядываюсь – никого. Со своеобразного балкончика озираю бесконечную, теряющуюся за пределами видимости стройку, в которой с трудом опознается Ленинградский проспект. Посреди асфальтового полотна – экскаваторы, краны, вагончики, рабочие в оранжевых куртках, пунктиры временных оград… Словом, не проспект, а горе автомобилистам, ползущим в два ряда у тротуара. Ничего, будет и на их улице праздник. Прижимаю к уху зазвонивший мобильник.
– Ты где?
– У выхода.
– И я у выхода. Перед тобой что?
– Проспект, огромный серый дом, «Кухни Чехии»…
– Иду к тебе!
Верчу головой. Из-за палаток, отбрасывая длиннющую тень на раскаленный асфальт, выходит худенький, длинноволосый…
– Здравствуй, сын! Пойдем?
Огибаем стадион справа. Проходим мимо тропы, где недавно еще надувались парусами на ветру разноцветные рыночные тряпки, овевая короткий путь на Нижнюю Масловку. Романтически-историческое название «Башиловка» (правда – «Новая») материализуется грохотом и смогом Третьего транспортного кольца. Мир машин. Просвистывающих мимо, взлетающих над головой по дуге эстакады, стремительно ныряющих в недра туннеля. На том берегу реки-магистрали символически вмазаны в серый холст урбанистического пейзажа редкие коробки непримечательных домов. Жмемся к ограде, цепляясь взглядом за ветви, за траву. Но – уфф! – полукруг забора уводит нас из этого железного мира в тишину Петровско-Разумовской аллеи.
На фундаменте синема
Когда-то здесь, между нынешними Петровско-Разумовской аллеей и Верхней Масловкой, стояли съемочные павильоны кинофабрики Ханжонкова, с которой, можно сказать, начался русский синематограф. Когда съемочные павильоны сгорели, остался пустырь, окруженный старыми деревянными домами с палисадниками. Здесь в начале 1930-х годов начали возводить «городок художников», в котором, по замыслу, московская художественная элита должна была получить комфортные условия для жизни и творчества. Генеральный план застройки территории возле стадиона «Динамо» поначалу включал в себя комплекс зданий, по форме напоминающий корабль – корабль искусств.
В шестиэтажном доме с нестандартной величины окнами застекленных лоджий, по-южному живописно утопающими в цветах, перед которым мы сейчас стоим, жил академик Игорь Грабарь – создатель Центральных государственных реставрационных мастерских. Чуть дальше по аллее – многоэтажка светлого кирпича, вместо мемориальной доски украшенная… рельефом в виде нежной женской головки – память о скульпторе Екатерине Белашовой.
Из глубины двора манит густым красно-кирпичным цветом, что так органичен в сочетании с зеленью. Видны нетипичные угловые балконы, тянущиеся почти во весь торец и резко заворачивающие на фасад. И мы заворачиваем за очередной угол, и вот уже на Верхней Масловке, 9 – перед «лицом» памятника конструктивизма, Дома художников по проекту Мельникова, где размещались мастерские наших именитых творцов. Первенец же «городка» – здание по Верхней Масловке, 1, выстроенное в 1930 году для художников Вхутемаса (Высших художественно-технических мастерских).
Так что Верхняя Масловка – место по своему легендарное и неоднократно описанное. В частности, в повести Дины Рубиной «На Верхней Масловке», в экранизации которой старую скульпторшу, обитательницу одной из мастерских, играет великолепная Алиса Фрейндлих в паре с Евгением Мироновым.
Гончары и классики
Если пойти направо, Верхняя Масловка плавно перетечет в Масловку Нижнюю, куда любил ездить «на плов» небезызвестный альтист Данилов – герой одноименного романа Владимира Орлова. Вот уж, казалось бы, улица прозаическая! Но здесь в 1900 году при гончарной мастерской (на базе которой позже стал работать гончарный завод), почти напротив Савеловского вокзала, поселился меценат Савва Морозов. Гостями его были художники, с чьими именами у нас ассоциируется русская классика: Суриков, Васнецов, Серов, Коровин, Поленов… Собиралась тут и талантливая «молодежь», участвовавшая в работе над проектом гостиницы «Метрополь», главным украшением которой стало керамическое панно «Принцесса Греза» – странное и прекрасное, как и прочие «демоны» и «паны» Михаила Врубеля. В этих же краях Врубель переживал и другие, не лучшие времена своей жизни. Впрочем, частная лечебница психиатра Усольцева (расположенная на нынешней улице 8-го Марта), говорят, весьма отличалась от общепринятого понятия психиатрической больницы уютной, домашней обстановкой. Здесь художником были созданы многие работы, находящиеся сейчас в Третьяковской галерее.
Проделки пьяного кондитера
Поворачиваем обратно, в сторону станции метро «Динамо», и вновь оказываемся на Петровско-Разумовской аллее. Тут нас подстерегает неожиданность – гигантский замок, готовый размерами и помпезностью поспорить с расположенным неподалеку Петровским путевым дворцом, только новый, «с иголочки». Вспоминаются слова режиссера Кустурицы: иногда кажется, что Москву строил пьяный кондитер. Это здание строил трезвый кондитер. Но до чего же неуместен его размах, башенки с затейливыми красно-кирпичными зазубринами, колонны, роскошность полукруглых галерей здесь, возле старого «городка художников»! Какими жалкими и обшарпанными в обрамлении его арок выглядят обычные блочные здания советских времен. Так и хочется взять и перенести всю эту чужеродную, задавливающую старый район элитную жилплощадь куда-нибудь подальше, на природу. Где бы она, возможно, вполне органично смотрелась бы родовым гнездом каких-нибудь инопланетян, неожиданно осевших на бескрайних отечественных просторах.
Дворец, госпиталь, отель
И вот, наконец, Петровский путевой дворец – пожалуй, самое красивое здание на Ленинградском проспекте.
Выстроен он был во второй половине восемнадцатого века на пустырях за Тверской заставой для Екатерины II и предназначался для отдыха императорской семьи по дороге из Петербурга в Москву – перед въездом в столицу. Дворец более известен народу как Академия имени Жуковского. Хотя и академии там уже давно нет. Вообще функции дворца за жизнь его менялись не раз. Кроме императорской семьи, приют здесь находила не менее известная в истории особа – бежавший из полыхавшей пожарами Москвы Наполеон. В первую мировую войну среди роскошных интерьеров расположился госпиталь (для подвозки раненых сюда провели трамвайные пути). Лазарет здесь находился и в 1917 году, а в 1920-м дворцовое здание отдали главному управлению военно-воздушного флота. В 1998 году академия выехала и началась реконструкция.
Несколько лет назад в старинных стенах чуть было не обосновались ведьмы, вампиры и прочая чертовщина. А что, полуразвалины-полустройка – самое место для шабаша, а ведьмы в какой-то мере тоже относятся к военно-воздушным силам! Но правительство Москвы эти поползновения пресекло и пришлось праздновать традиционный уже и у нас Хэллоуин на старом месте – в клубе «ХIII» на улице Мясницкой. В итоге власти собираются вернуть Петровскому дворцу первоначальное предназначение – принимать высоких гостей. Только теперь уже в качестве отеля.
О кройке островов
Но вернемся к истокам. Разбитый вокруг дворца Петровский парк в 1830-х годах одним из первых открылся для широкой публики. Правда, городовые, стоявшие во въездных воротах, устраивали входящим «фейсконтроль», и публике попроще приходилось довольствоваться Марьиной рощей и Сокольниками. Зато чего только не было в парке! Театр, масленичные балаганы, сады с экзотическими растениями, аттракционы, танцевальные площадки, рестораны с цыганами и даже электрическое освещение – истинная диковинка в тогдашней Москве. Ну а если учесть, «с каким изящным вкусом разбросаны его рощи, какой свежей и яркой зеленью покрыты его обширные поляны», то неудивительно, что вскоре модная публика переместилась гулять с Тверского бульвара в Петровский парк, который окрестили «московским Булонским лесом». Модным стало и приобретать здесь дачи.
Ну а дальше, в двадцатом веке, великолепную парковую материю неуклонно кроили и разрезали. Довольно большая часть парка ушла под выстроенный в 1928 году стадион «Динамо». Дачи снесли, пруды засыпали, парк весь разрезан дорогами на отдельные острова, меж которыми снуют автобусы и автомобили.
…Присядем же на скамеечку на одном из таких островов. Перед клумбой, на которой ослепительно желтеют тяжелоголовые петуньи, и постараемся надышаться покоем. И постепенно отпускает усталость, заботы, ленивый взгляд заблудился в вековой зелени… И вот ты уже набрался сил и готов, вслед за быстроногим роллером, совершить прыжок с тихо колышущегося изумрудного газона в серую асфальтовую реку сегодняшнего дня. Что бы мы делали без островов?..